Не навреди. Ошибки в оказании первой помощи

Практически каждый человек имеет какие-то знания об оказании первой помощи: помнит со школьной скамьи, времен обучения в автошколе, рабочих семинаров по технике безопасности, а также из многочисленных книг и фильмов. Однако в лучшем случае этих знаний может оказаться недостаточно в экстренной ситуации, в худшем — они могут быть губительны для пострадавшего.

---

«Печать редкой и самобытной индивидуальности…»

В великих врачах…всегда есть что-то мечтательное фантастическое, какое-то стремление к всеобщему и, как правило, тяга к искусству…

Теодор Бильрот

Александр Мясников родился 19 сентября 1899 г. В семье земского врача и общественного деятеля Леонида Мясникова и Зинаиды, урожденной Григорьевой в глухом городишке Тверской губернии с поэтическим названием Красный Холм. В семье Мясниковых было пятеро детей, трое из которых )две дочери и сын) умерли в раннем детстве, причем двое от туберкулеза. Отец Мясникова, Леонид Александрович (позже Александр Мясников тоже назовет одного из сыновей Леонидом) был, судя по описаниям, широко образованным врачом-универсалом, энергичным, организованным и исключительно обаятельным. Ученик Г.А.Захарьина (в конце жизни А.Л.Мясников еще скажет о нем!), Леонид Мясников отказался остаться ординатором в клинике сварливого и мздомливого шефа и вернулся «в народ». Он был обладателем отличной медицинской библиотеки, но примечательно, что медицина Александра не интересовала, его привлекала история и литература. Судя по воспоминаниям А.Л.Мясникова, врачом он стал едва ли не случайно (А.Л.Мясников,2011). Он поступает на медицинский факультет Московского университета и быстро втягивается в учебу. Анатомия, гистология, внутренние болезни названы им в числе любимых предметов. «Выслушивание, выстукивание, ощупывание; больные, болезни- вот предмет нашего увлечения; вступление в медицину – захватывающая пора!»,-напишет он позднее. Но особенно студент Мясников запомнил лекции Д.Д.Плетнева. «Особенно нам нравились лекции Д.Д.Плетнева,- пишет Александр Леонидович. Этот блестящий клиницист нас привлекал как диагнозами, так особенно острой и яркой речью. Всегда элегантный, менявший каждый день костюмы, не говоря уже о рубашках, надушенный, сверкающий запонками, окруженный хорошенькими женщинами (студентками, ординаторами) он входил в аудиторию полный какой-то внутренней силы и начинал говорить в абсолютной тишине хрипловатым, довольно тихим голосом. Плетнев не прибегал к пафосу. Он нередко запинался, перескакивал с фразы на фразу, иногда как бы искал их. Но говорил оригинально, задушевно и просто. Его было легко слушать, хотелось даже, чтобы лекция не кончалась. Его лекции были неожиданными и свободными. Ясно, что он никогда к ним не готовился, входя в аудиторию, не знал, о чем и как будет говорить Это были блестящие импровизации. Он держался в аудитории как артист, в лучшем смысле этого слова…. «В чем сущность данного заболевания?»,- риторически восклицал Д.Д. Плетнев и уводил нас в дебри своих рассуждений». Если добавить к этому, что при демонстрации больных Д.Д.Плетнев, блестящий знаток пропедевтики, перкутировал так, что разницу в перкуторном звуке было слышно на верхних рядах аудитории (это говорит и о мертвой тишине!), то картина вырисовывается впечатляющая! Позже Мясников будет также артистично и свободно владеть аудиторией и также играючи демонстрировать больных. Он говорил: «Читать лекции для меня не обязанность, а удовольствие. Я никогда к ним не готовился и всегда читал экспромтом. Поэтому они нередко были увлекательными». Вот как говорил об этом А.И.Воробьев : «Мясников это своеобразная, авторская, очень хорошая очень красивая, оригинальная, но копия или продолжение Плетнева. Все, что он пишет о Плетневе, для меня это абсолютный Мясников: и его фраза при входе в аудиторию, где он должен читать лекцию «Что я сегодня читаю?», и та манера поведения, может какие-то бумажки, конспекты у него где-то и были, но мы их не видели и этот полет мысли, это, казалось бы безнадежно устаревшее сравнение с экспромтом, и отношению к экспромтам Луначарского: «Когда Вы успели подготовиться к лекции? Всю жизнь...» Вот что значит экспромт лекции Плетнева, Мясникова: он говорит то, что знает, то, чем вдохновлен, что хочет передать аудитории. Ведь между лекцией хорошего лектора и лекцией «так себе», существует не просто количественная разница, количество улыбок, поз, жестов, а есть разница принципиальная». Примечательна и другая черта, сближающая Плетнева и Мясникова – они оба были неравнодушны к женской красоте. «Не обходилось и без фавориток»,- пишет ученик А.Л.Мясникова (В.И.Метелица,2001).А еще Мясникову очень нравилось проводить клинические разборы, на которых присутствовало больше двухсот врачей и студентов! Где те благословенные времена? Кроме Плетнева А.Л.Мясников  среди любимых преподавателей упоминал ученика Захарьина П.М.Попова, хирургов  А.В.Мартынова и П.А.Герцена,  психиатра П.Б.Ганнушкина. Впечатляющий профессорский ареопаг! В 1921 году за участие в студенческой сходке А.Л.Мясников был арестован ОГПУ, но отделался легким испугом, но когда в конце учебы Д.Д.Плетнев пытался оставить его ординатором в своей клинике,  из этого ничего не вышло, и Александр Мясников попадает в клинику Г.Ф.Ланга, в тогдашний еще Петроград.  Г.Ф.Ланг был противоположностью Д.Д.Плетневу: дисциплинированный до педантичности, проницательный, методичный, строгий, собранный, с критичным умом, выдержанный. Позже Мясников-лектор,Мясников-клинический преподаватель, Мясников – докладчик это артистичный импровизатор, привлекавший слушателей не столько фундаментальностью и методичностью подхода, сколько блеском мысли и слова. В этом смысле, безусловно, он был наследником Плетнева, а не Ланга. Он навсегда остался под сильнейшим воздействием яркой личности Плетнева. Кажется, что отсюда же его элегантность, его французские галстуки! Клиника Ланга была как бы семьей людей «объединенных отношением к шефу и увлечением научной работой». Сверхштатный, затем – штатный ординатор, с 1926 года – ассистент кафедры. Таково начало научной деятельности А.Л.Мясникова. Круг его интересов: сердечно-сосудистая патология, болезни печени, гематология. А.Л.Мясников был единственным, кто не робел перед требовательным Лангом: он не смущался во время обходов шефа, когда все трепетали! В 32 года, еще не будучи ни доктором медицины, ни профессором, Мясников был приглашен возглавить кафедру терапии в открывающемся Новосибирском государственном институте усовершенствования врачей. К этому времени в его активе методологическая школа Ланга и 25 научных работ. Мясников становится заместителем директора нового института по учебной работе, заведующим клиникой профессиональных болезней при Новосибирском НИИ гигиены и санитарии и научным руководителем курорта Белокуриха. В 1934 году выходит его фундаментальный труд – «Болезни печени», после чего ему присваивают звания  доктора медицинских наук и профессора без защиты. Монография была приравнена к диссертации.  Вторая книга – «Висцеральная малярия» увидела свет в 1936 году. Мясников приобретает репутацию клинициста широкого профиля и большой эрудиции. Он подтверждает это, выпустив монографию «Клиника бруцеллеза. Лет двадцать пять назад одна из сотрудниц Рязанского медицинского института с восторгом мне рассказывала, каким врачом был А.Л.Мясников (еще до войны он лечил ее по поводу бруцеллеза). По счастью, репрессии 30-х гг. не коснулись Мясникова, и в 1938 году он возглавил кафедру терапии в III Ленинградском медицинском институте, а затем – кафедру факультетской терапии во вновь созданной Военно-медицинской морской академии. С начала войны А.Л.Мясников – главный терапевт ВМФ СССР. Он побывал на Черноморском, Балтийском и Северном флотах, руководил организацией оказания медицинской помощи личному составу. Войну он подытожил монографией «Клиника алиментарной дистрофии» (от которой, в сущности, умерла его мать…). По специальному поручению Наркомздрава СССР Мясников пишет учебник пропедевтики внутренних болезней. Позже он «каялся», что немало списывал из великолепного руководства «Основы клинической диагностики» Плетнева и Левина. В 1946 году он выпускает монографию «Эпидемические гепатиты». В этом же году он – член-корреспондент АМН СССР, в 1948 г. – академик АМН, академик-секретарь отделения клинической медицины, директор Института терапии и заведующий кафедрой госпитальной терапии I ММИ (Остроумовская и Плетневская кафедра!) В это время началась активная работа Мясникова в области кардиологии. Война подстегнула распространение гипертонической и ишемической болезни, атеросклероза. Удивительно, еще в конце XIX века грудную жабу называли «болезнью избранных» и «медицинским курьезом». А.Л.Мясников прозорливо начал заниматься этим, хотя вряд ли мог предположить, какой вал сердечно - сосудистой патологии накроет весь мир в конце века, в котором он жил. А.Л.Мясников поражал на обходах огромную свиту из профессоров, ординаторов и студентов молниеносными диагнозами и подбором ключей к самым запутанным случаям. Он блестяще владел физикальными методами и, вероятно,  «кокетничая»,  использовал деревянный стетоскоп. «Игла стоит столь же близко к стетоскопу, как и к скальпелю»,-говорил он, производя спинномозговую пункцию. Любопытно, но во главу угла врачебной профессии Мясников ставил не увлеченность и даже не честное исполнительство. «Врач должен быть, прежде всего, человеком умным и человеком добрым, т.к. ему нужно, если не любить больного – болезнь часто уродлива и не оставляет места для любви, то во всяком случае стараться понять его и глубоко ему сочувствовать»,- говорил он. Сам редкостно умный, он умел быть не добреньким, а именно добрым. Хотя, как и Д.Д.Плетнев, А.Л. Мясников держался с чувством большого превосходства, был порой раздражителен и не очень уважал чужое мнение и критику. «Тугодумы и начетчики не ставят хороших диагнозов», - как-то отчеканил он. В число таких  тугодумов попадали и очень известные московские профессора. В своих мемуарах Мясников довольно критично выразился о трех тогдашних классиках и корифеях: В.Х.Василенко, В.Н.Виноградове и Е.М.Тарееве.  Академик Мясников создал мощную кардиологическую «империю» - институт, кафедра, журнал «Кардиология», Всесоюзное кардиологическое общество и т.д. Но объективно, это касалось лишь крупных городов, периферия кардиологией похвастаться не могла. Три монографии Мясникова «Атеросклероз», «Гипертоническая болезнь». «Гипертоническая болезнь и атеросклероз» подытожили его вклад в проблему. Они написаны просто, убедительно, ярко. Он выдвинул для своего времени передовую идею об общности «естественной истории» происхождения атеросклероза и гипертонической болезни, но не тождественности их! Председатель Всесоюзного общества терапевтов, Ученого Совета отделения клинических дисциплин АМН, член ВАК СССР он много выступает на радио и ЦТ, читает лекции в Политехническом музее, пишет научно-просветительские брошюры по проблемам ГБ и атеросклероза. Он был одним из врачей, пытавшихся спасти умиравшего Сталина. Академик Мясников активно путешествует по странам и континентам. Фундаментальные знания клиники и физиологии, редкая способность подниматься от частностей к общим закономерностям, строгая последовательность мысли и четкость ее изложения - вот неотъемлемые черты Мясникова- клинициста, Мясникова-ученого, Мясникова – организатора и руководителя. Эти же особенности делали его выступления за рубежом столь привлекательными и интересными, а аудиторию составляли не врачи-интерны, а корифеи вроде Камиля Лиана!

…Финал жизни выдающегося клинициста, ставшего в 1964 году лауреатом самой престижной для кардиолога премии «Золотой стетоскоп» был омрачен личными неприятностями. На Первом учредительном съезде общества кардиологов, который был подготовлен усилиями главным образом А.Л.Мясникова и Е.И.Чазова председателем общества был избран П.Е.Лукомский, клиницист известный и «кремлевский» врач , но далеко не дотягивающий до уровня Мясникова…Все просто – Александ Леонидович не был членом КПСС…До этого Мясникова обошли в присуждении Государственной премии СССР за вполне заслуживающую этого монографию. У такого честолюбивого и эмоционального человека как Мясников,  который, несомненно, относился к психологическому профилю «А» и был амбициозным, напористым, целеустремленным, скрывающим свои слабости от окружающих, бесследно это пройти не могло. Когда он перенес первый инфаркт: во время командировки в Сибирь или осенью 1964 года, во время поездки в Швейцарию, где его настиг приступ тяжелой загрудинной боли, верифицированный соответствующими изменениями на электрокардиограмме?

…Спустя год Мясников едет в Ленинград, где отмечалось 90-летие со дня рождения Г.Ф.Ланга. Приступы стенокардии до этого нечасто, но повторялись, хотя академик ничего существенного не предпринимал. В президиуме торжественного заседания у него возник приступ мерцательной аритмии, который повторился в вагоне «Красной стрелы» при возвращении в Москву. При осмотре после этого в задних отделах легких выслушивалось небольшое количество влажных хрипов (интерстициальный отек легкого на фоне недостаточности левого желудочка?), на ЭКГ были признаки очаговых изменений в миокарде. Обсуждая степень поражения сердца и прогноз при оценке впервые возникшего у него приступа удушья, Александр Леонидович «с какой-то горечью и определенным раздражением сказал: «Вот Вы говорите Захарьин,Захарьн, захарьинская школа. А мог ли, да и, вообще, представлял ли Захарьин возможность того, что по характеру одышки, характеру ее появления и исчезновения, можно не только дифференцировать заболевания сердца и легких, но и определять степень поражения сердечной мышцы, а самое главное – функциональные возможности системы кровообращения. Г.Ф.Ланг мог – и сделал этот «субъективный» симптом одним из важнейших диагностических критериев в оценке степени недостаточности кровообращения». Поразительно, как будто речь шла не о собственном здоровье, а о какой-то отвлеченной научной проблематике! Вот истинный врач и ученый!

…А.Л.Мясников был страстным любителем и собирателем произведений живописи. Его коллекция была одной из известных в среде коллекционеров. Но хорошо известно, что этот благородное собирательство бок о бок граничит с  миром мошенническим, если не сказать криминальным. В последний день жизни А.Л.Мясников встречался с какими-то жучками, пытавшимися всучить ему какую-то туфту. При этом он так переживал, что ситуация закончилась тяжелейшим инфарктом и остановкой сердца. Такую личность, такую глыбу, такого врача погубили мошенники и плуты…

… Теперь об этом замечательном человеке напоминает немногое, в том числе, и памятник на Новодевичьем, с как- будто только что оставленным выдающимся врачом стетоскопом…

Николай Ларинский, 2004-2012

---

Оставить комментарий:

Имя:*

E-mail:

Комментарий:*

 я человек

 Ставя отметку, я даю свое согласие на обработку моих персональных данных в соответствии с законом №152-ФЗ
«О персональных данных» от 27.07.2006 и принимаю условия Пользовательского соглашения