«Больной-невидимка»

Новые ссылки обошлись без последствий, и в 1916 году ссыльного Джугашвили даже пытаются… призвать в армию, но вот как раз проблемы с левой рукой не позволили этого сделать. После революции рабочие нагрузки уже И. Сталина непомерны: он член ЦК с 1917 года, член Политбюро и Оргбюро ЦК с 1919 г., а еще член Президиума ВЦИК, СТО, РВСР, Исполкома Коминтерна, коллегии ВЧК, нарком по делам национальностей, нарком госконтроля. Он в большом фаворе у Ленина: согласно «Инструкции караула у кабинета В.И. Ленина» только два человека имели право входить к нему в любое время и без доклада — Сталин и… Троцкий! Сталина донимал «хронический тонзиллит», который в то время, с легкой руки профессора Д.О. Крылова, относили к т.н. «хрониосептическим» заболеваниям, но опасность подстерегала Сталина, а в виде «хронического аппендицита». Сейчас странно слышать такое словосочетание. А ведь оно бытовало вплоть до 60-х гг. прошлого века! В январе 1921 года даже намечалась операция по этому поводу, но ее отложили, и Сталина консультирует хирург с 25-летним стажем, заведующий хирургическим отделением Солдатенковской (Боткинской) больницы В.Н. Розанов. Он и оперировал Сталина 28 марта 1921 года, «операция была очень тяжелой, помимо удаления аппендикса пришлось делать широкую резекцию слепой кишки, и за исход ручаться было трудно». Примечательно, что операцию начали под местной анестезией, но в середине перешли на смертельно опасный хлороформный наркоз, от которого четыре года спустя остановилось сердце М.В. Фрунзе. Ленин звонил Розанову два раза в день, справляясь о здоровье «чудесного грузина», и уже через неделю (!) больному сняли швы, а через десять дней его выписали! И Сталин не забыл Розанова: вскоре он стал заведовать хирургическим отделением Лечсанупра Кремля, стал профессором, заведующим кафедрой ЦИУ врачей, заслуженным деятелем науки, получил орден Ленина, а после смерти от аортальной недостаточности с воинскими почестями был похоронен на Новодевичьем кладбище. Его высокую репутацию не смогли поколебать отказ от простенькой операции у Ильича (пришлось приглашать Макса Борхардта) и смерти после произведенных им операций В.П. Ногина и уже упомянутого М.В. Фрунзе

В начале августа 1921 года Сталин снова возвращается в строй. Он обладал колоссальной работоспособностью, самодисциплиной, памятью и организованностью. Самые жестокие решения он принимал внешне бесстрастно. Столь же спокойно он относился и к собственному здоровью. Известно, как трепетно относился к себе Троцкий, а его соратник  А. Иоффе однажды устроил настоящую истерику из-за того, что его консультировали «всего лишь» С. Давиденков и Л. Левин, а не немецкие специалисты! Ездили лечиться за границу Рыков, Бухарин, Карахан, Д. Бедный, Н. Аллилуева и многие-многие другие. Сталин в этом смысле был гораздо скромнее. За рубежом было, конечно, комфортнее, но небезопасно: в 1923 году Морис Конради застрелил В. Воровского, а в 1926 г. Борис Коверда убил П. Войкова… А потом, Сталину «долгое время был присущ внешний аскетизм», хотя болеть он не перестает…

Весной 1923 года А. Микоян, навестив Сталина, увидел, что у того забинтована рука. Сталин пояснил, что это «ревматизм», и Микоян уговорил его поехать в Сочи на «горячие мацестинские сероводородные ванны». Получив облегчение, он стал ездить в Сочи каждый год. Там и состоялось его знакомство с И.А. Валединским. Он уроженец Владимирской губернии (из семьи муромского священника), стал студентом Томского университета в 1895 году, и в 1901 г. окончил его с отличием. Свои научные знания он совершенствовал в Германии, Франции, Швейцарии в клиниках Краузе, Гильберга, Шоффара. Он учился и у очень известных немецких клиницистов: видного невролога, профессора А. Гольдшейдера (Johannes Karl August Eugen Alfred Goldscheider,1858-1935) (Берлин) и известного терапевта, профессора и директора медицинской клиники Цюрихского университета Г. Эйхгорста (Hermann Ludwig Eichhorst,1849-1921). И.А. Валединский слушал курсы бактериологии, иммунологии и паразитологии (у Хаффки, Ленца, Мечникова, Эрлиха, Вассермана), изучал электрокардиографию и рентгенологию, в течение четырех лет работал на кафедре гистологии Томского университета под руководством профессора А.Е. Смирнова над докторской диссертацией на тему «Материалы к вопросу о присутствии и месторасположении нервных узлов в желудочках сердца некоторых млекопитающих» (1908). Стал доктором медицины. 1 марта 1906 г. был назначен ассистентом при кафедре частной патологии, терапии и терапевтической госпитальной клиники; прошел все этапы вплоть до профессора. 26 ноября 1919 г. назначен экстраординарным профессором по кафедре частной патологии и терапии, в 1923 году был избран на кафедру госпитальной терапии Томского университета. Томская страница его биографии закончилась летом 1924 года, когда Валединский был вынужден покинуть Томск по состоянию здоровья. В сентябре того же года Валединский стал заведующим терапевтическим отделением курортной клиники НКЗ РСФСР, которая спустя два года стала Центральным институтом курортологии. В 1926 году И.А. Валединский направляется на Северный Кавказ и становится научным руководителем курорта Сочи «Старая Мацеста». Особенно ценен тот вклад, который И.А. Валединский внес в развитие Сочинского курортного района. Еще в середине 20-х годов он возглавил комплексную экспедицию Центрального института курортологии по изучению лечебных факторов курорта Сочи. В поле зрения ученого находился тогда вопрос об использовании сероводородных ванн для лечения людей с сердечно-сосудистыми заболеваниями. Эту проблему выдвинул впервые в 1910 г. врач В.Ф. Подгурский, первооткрыватель минеральных источников Мацесты, но только эксперименты и клинические исследования, организованные в широких масштабах И.А. Валединским и в дальнейшем Сочинским бальнеологическим институтом (получившим в 1935 г. имя Сталина), позволили уточнить механизм действия вод Мацесты и разработать показания и противопоказания для их применения. В 1930 году И.В. Сталин делает Валединского своим личным врачом, дарит ему пятикомнатную квартиру в Москве, назначает медицинским руководителем северокавказских курортов. И.А. Валединский был врачом Сталина до 1940 года. Примечательно, что при обследовании в 1927 году (ЭКГ, рентгенография грудной клетки, АД, физикальное обследование) никаких изъянов И.А. Валединский у 48-летнего Сталина не нашел. Зато постарался в Москве профессор В.М. Бехтерев, приглашенный Г.И. Россолимо по поводу «нарастающей сухорукости вождя», который якобы поставил Сталину диагноз «паранойя» да еще в глумливой форме рассказал об этом Василию Васильевичу Крамеру, а тот все передал генсеку. Вечером того же дня (согласно «сплетням в виде версий») Бехтерев, отведав торта, грибов, фруктов, вина (???), переданных Берией, Молчановым, Ягодой, Аграновым (?), приказал долго жить…

В 1929-31 гг. Сталин проводил в Сочи и Нальчике по два месяца, побывал он и в Цхалтубо. В 1936 году И.А. Валединского и профессора Б.С. Преображенского (1892-1970), тогда заведующего кафедрой болезней уха, горла, носа 3-го Медицинского института (1936-1941) (ныне РГМУ), а позднее зав. кафедрой 2-го Медицинского института (1941-1970), заслуженного деятеля науки, академика, жертву «дела кремлевских врачей» и Героя Социалистического Труда, пригласили к заболевшему ангиной Сталину. В этот раз в составе консилиума его впервые осматривает и заведующий кафедрой факультетской терапии 2-го Московского медицинского института, профессор Владимир Никитович Виноградов (1882-1964), тоже будущий академик, лауреат и заслуженный деятель науки, закованный по указанию Сталина в кандалы в 1952 году!… По словам А. Нормайра, в 1937 году Д.Д. Плетнев и Л.Г. Левин, не будучи психиатрами, якобы поставили Сталину диагноз «параноидальный психоз» и тут же были казнены. В 1999 г. В. Гиндикин и Н. Гурьева ничтоже сумняшеся ставят Сталину «диагноз» психопатии мозаичного круга с чертами аморальности, фанатизма, параноидальности и эпилептоидности. Вот как! Хороша феноменологическая наука психиатрия: кому хочешь любую бирку с диагнозом навесить можно! «Немудрено, что Сталин особенно настороженно относился к врачам-семитам», — пишет один из комментаторов в Интернете.

…Последний раз Валединский осматривал Сталина 13 февраля 1940 года по поводу ангины. У вождя была повышенная температура, но он работал (шла советско-финская война). Он еще похвастался Валединскому, что на днях будет взят Выборг (его с большим трудом взяли через месяц!). В 1944 году И.А. Валединский стал главным врачом санатория «Барвиха» Лечсанупра Кремля, а здоровьем Сталина (по рекомендации Валединского) занялся В.Н. Виноградов, имевший странное прозвище «Куце».

Бессонница и артериальная гипертензия — вот две главные проблемы, с которыми столкнулся у 65-летнего вождя Виноградов. В 1944 году после получения известия о смерти сына Якова у Сталина развилась слабость, апатия, разбитость. После возвращения из Потсдама он стал жаловаться на головную боль, головокружение, тошноту. Был эпизод сильной боли в области сердца и ощущение, что грудную клетку «стягивают железной лентой». Почему-то на этот раз к нему вызвали не Виноградова, а главного терапевта ВМФ СССР, профессора А.Л. Мясникова, тогда в среде московских терапевтов малоизвестного, главные кардиологические работы которого были еще впереди. Речь, вероятно, шла об инфаркте миокарда, но Сталин режима не соблюдает. Приступы повторились в конце апреля и в июле 1945 года. Вождя к тому же беспокоили головокружение и слабость в ногах. Между 10 и 15 октября 1945 года у Сталина, вероятно, произошла ТИА. Как пишет С.И. Аллилуева, осенью 1945 года ее отец заболел и «болел долго и трудно». Поскольку ей было запрещено ему звонить, есть версия, что у Сталина был эпизод афазии или дизартрии. А уже с 1946 года режим «стального Сталина» существенно изменился: он стал редко приезжать в Кремль, совещания шли не более 2-3 часов, а не по 6-8, как в 1929 году. В 1946 году Сталин отдыхает на юге три месяца, а в 1949 г. в Абхазии для него выстроили (в районе о. Рица) санаторный комплекс, но он его не любил. В 1949 году, во время юбилея, у Сталина возникли дизартрия и слабость в ногах (ходил, опираясь на стены, но поддерживать себя не позволял). Его оперирует заведующая отделением Сокольнической больницы Лечсанупра Кремля П.Н. Мокшанцева по поводу околоногтевого панариция. Она лишь через семь лет узнала, кого оперировала! Она пишет: «…здоровым его назвать нельзя, но лечиться он не любил: никому не доверял и, наверное, более всего —  врачам. Сталин был единственным больным-невидимкой». В начале 50-х гг. у всегда бледного вождя возникла гиперемия лица (артериальная гипертензия?), а из-за почти постоянной одышки (эмфизема легких) он бросает курить. Существенно изменился почерк — стал «старческим», дрожащим, а временами возникал тремор пальцев левой кисти. Да уж, В.Н. Виноградову достался сложный пациент, перед которым спасовал бы и врач О. Бисмарка — Э. Швеннингер, известный своей смелостью! В 1950-1952 гг. Сталин по 4-4,5 месяца проводил в Сочи, откуда вернулся и за полтора месяца до смерти. Но чем хуже он себя чувствовал, тем более не доверял врачам. Д. Волкогонов вкладывает в уста вождя слова: «Сколько императоров, королей, президентов, вождей в истории придворная лекарская курия незаметно отправила на тот свет». Я думаю, все проще: испытав на себе действие хлороформного наркоза в 1921 году, Сталин почувствовал полную беспомощность и зависимость не только от квалификации, но и от воли врача. В 1922-24 гг. на примере Ленина он мог легко убедиться, как врачебная опека и «забота» соратников могут быстро изолировать и лишить власти. Около него не было врачей — лукавых царедворцев (читайте «Здоровье и власть» Е.И. Чазова!), и В.Н. Виноградов, еще 26 февраля 1952 года обласканный вождем (орден Ленина к 70-летию), вскоре оказался английским шпионом, закованным в кандалы! А ведь он все сделал правильно: обнаружив ухудшение состояния здоровья, он рекомендовал Сталину максимально ограничить работу, да еще поделился в своей клинике этим с неким врачом. Вождь, кажется, понимал, что на пути его безудержного властолюбия заключение врачей может оказаться грозным камнем преткновения (отсюда же и легенды о сифилисе Гитлера или помешательстве Павла I: так их было легче попытаться «отжать» от власти!). И началось! Были арестованы бывший начальник Лечсанупра Кремля А. Бусалов, консультанты П. Егоров, С. Карпай, М. Вовси, В. Зеленин, Н. Шерешевский, Э. Гельштейн, Н. Попова, В. Закусов, М. Серейский, Б. Преображенский, А. Фельдман (неосторожно рекомендовавший Сталину тонзилэктомию), Б. и М. Коганы, Б. Збарский, Б. Шимелиович и др. (37 человек). Считается, что кремлевская медицина была обезглавлена. Однако это вовсе не означает, что оказать врачебную помощь Сталину было некому или это были люди с «обеими левыми руками».

Дальнейшее сто раз было описано, и я не буду повторяться. Хочу только на одном остановиться. На голубом глазу в Интернете лечащих врачей И.В. Сталина обвиняют в некомпетентности, дескать, лечили его сплошь академики и директора институтов, которые не знали, как к больному и подойти. Оставляю это на совести пишущих. Тем более что скрываясь за псевдонимами можно публиковать любую ахинею без риска получить по физиономии! Напомню лишь, что один из участников консилиума, директор Института терапии АМН СССР А.Л. Мясников был одним из опытнейших терапевтов‑клиницистов того времени, блестящим знатоком пропедевтики и терапевтической семиотики, а про Е.М. Тареева и говорить нечего — светило (я имел счастье общаться с ним!). Да, И.Н. Филимонов (1890-1966) считался крупнейшим нейроморфологом, но он был и мощным клиницистом (помните синдром Филимонова?). Ученик Л.О. Даркшевича, Г.И. Россолимо и Е.К. Сеппа, Николай Васильевич Коновалов (1900-1966), действительно, был директором Института неврологии АМН СССР, но он был и главным невропатологом Лечебно-санитарного управления Кремля и прошел в медицине путь от ординатора до профессора и академика АМН. О нем хорошо сказал А.М. Вейн: «…наше наследие — высочайший профессионализм, истинный клиницизм в самом глубоком понимании этого слова. Для меня лично эта традиция персонифицирована в Николае Васильевиче Коновалове, клинические разборы которого мне посчастливилось слышать… Эти разборы — чистейшей воды образец красоты и возможностей клинического обсуждения неврологии».

«Как и всем крупным неврологам, ему приходилось существовать в закономерном триединстве: исследователь, преподаватель и врач. Успел он во всем, но мне кажется, что треугольник был у него разнобедренным и именно врачебность, клиничность были самыми сильными сторонами его дарования. …Роман Александрович Ткачев, в известной мере, знаковая фигура в истории российской неврологии и постоянное напоминание нам о приоритете клиницизма», — пишет о нем Вейн.

Имеющие избыток свободного времени могут сколь угодно долго обсуждать, дали ли злодеи товарищу Сталину дикумарол или ударили валенком с положенным внутрь кирпичом по голове, имитируя инсульт. Кстати говоря, эта версия и появилась именно потому, что другие уже не работают. Я уже много раз говорил о том, что всегда «жертве» надо дать такой яд, чтобы картина отравления соответствовала той болезни, которой человек болел при жизни, т.е. Горькому «перевозбудить» камфорой дыхательный центр и угробить строфантином с дигоксином истощенный правый желудочек, дать коньяку с нарзаном М. Пешкову и т.д., а Сталину, раз речь шла об инсульте, подсыпать в щи или «Напареули» крысида, суть тот же дикумарол, и дело сделано. Только вот как быть с предыдущими эпизодами ТИА и артериальной гипертонией? Что удивительного — инсульт у 75-летнего старика с гипертонией? Чего огород-то городить? То, что в деятельность врачей, лечащих первых лиц государства, всегда вмешивается политика, известно, но нигде это не было так бесцеремонно, как у нас (история болезни Петра Великого, Анны Иоанновны, Петра II, Александра I, Николая I, Александра III, наследника цесаревича Алексея Романова). Вот это хамское отношение к врачам (своим, а не западным консультантам!) с лихвой усвоили и последующие кремлевские владыки. Да и не кремлевские тоже — все эти звонки по поводу разборок с больными (кого принять получше, а кого из врачей наказать) из «министерств и ведомств» чего стоят! Но случай И.В. Сталина весьма показателен: вожди диктовали врачам и хотели как лучше, а вышло‑то как всегда, «по-советски»! Тогда и возник анекдот: «Ленин умер, Сталин умер, что-то и я себя неважно чувствую…».

Николай Ларинский, 2013