Гладкая кожа? Это просто!

Манера очищать кожу даже от небольших волосков пришла в Европу (а следом за ней и в Россию) от участников крестовых походов. Рыцари быстро оценили преимущества такой процедуры — сперва чисто гигиенические. В условиях жаркого климата и дефицита воды волоски на коже являются своеобразными «сборниками» грязи, потовых выделений и т. д. Это ведет к возникновению раздражений и воспалений кожи, потертостей и прочих неприятных моментов.

---

Николай Ларинский: «Прежде всего быть великим человеком и Святым для себя самого»

Шарль-Пьер Бодлер  (Charles-Pierre Baudelaire) родился 9 апреля 1821 года в семье Жозефа-Франсуа Бодлера и Каролины, урожденной Аршембо-Дюфаи. Отцу поэта было 62 года, матери – 28. Как ни странно, этим обстоятельством Бодлер объяснял многие беды, случившиеся с ним…Спустя шесть лет отец умер. Примечательно, что он был священником - расстригой (сложил с себя сан во время Великой Французской революции) и его не отпевали. «Священник-расстрига не имеет права на божественное утешение перед смертью. Пусть сам занимается своим спасением в ином мире!»,- пишет биограф Бодлера. С матерью отношения складывались так, что хоть Фрейда зови на помощь! «Раннее влечение к женщинам. Запах мехов я путал с запахом женщины. Помню…В общем, я любил мать за ее элегантность»,- загадочно пишет Бодлер в «Дневнике». Вскоре у него появился отчим - кавалер Ордена Почетного Легиона, Жак Опик и семья переехала к его новому месту службы, в Лион, который показался Шарлю грязным и скучным. Он учился в Королевском коллеже и учится то хорошо, то не очень хорошо. Он был капризен, ленив, а потому  и учился неровно. Блестящие успехи были у Бодлера по латыни и риторике. Именно за эти успехи отчим наградил его конной прогулкой, во время которой Бодлер упал, повредил колено, и полтора месяца был вынужден лежать в постели. Кончилось все тем, что Бодлер был исключен из коллежа Людовика Великого, причем с последнего курса. Он снова туда поступил, закончил с трудом  и 12 августа 1839 года стал бакалавром. «Непостоянный в труде, неопределенный в намерениях, склонный к выходкам, которые озадачивали близких, он не был уверен, стоит ли ему радоваться в связи с получением среднего образования»,- пишет биограф. Практически одновременно началась длинная череда его болезней: он заразился от проститутки гонореей и начал принимать «бальзамический опиат от болезней, как недавно приобретенных, так и застарелых», изобретенный Дени-Александром Гереном, владельцем частной аптеки в Париже. Путь к зависимости от опия был проложен…конечно, гонорею опием не вылечишь, и осложнения в виде артрита (хорошо, что не гонококкового сепсиса!) не замедлили появиться. Это не мешает Бодлеру продолжить образование на юридическом факультете Школы права (и Бальзак, и Мопассан тоже были юристами). Однако, он быстро забыл туда дорогу, но при этом  вместо учебы посещал публичных женщин, сочинял стихи и отвергал все попытки родителей устроить его будущее. Он нахватал долгов (его наследство составляло 75000 франков, а за несколько месяцев он задолжал почти 3000!). Отчим сначала отослал его в провинцию, а потом отправил в далекое путешествие, в Индию. Бодлер не доплыл туда, он вернулся с пол-пути… «Он постепенно убеждался в своей несовместимости с окружающим миром. Какое бы направление ему ни предлагали, ему хотелось одного – уклониться». Выделяют же психиатры «уклоняющуюся личность»! Его доходы составляли 1800 франков в год, но он беззастенчиво сорил деньгами, ничем толком не занимаясь. Он с легкостью подписывал векселя, покупал ненужные вещи, и постоянно сидел в долгах. Отчим (командующий войсками Парижа и департамента Сена) рвал и метал! 21 сентября решением суда Шарля  Бодлера вернули в юридическое состояние несовершеннолетнего и отняли у него право распоряжаться своим имуществом и брать деньги в долг. Но никакой суд не мог отнять у него возможности общаться с друзьями и …женщинами! Если друзья помогли ему стать поэтом, то с женщинами все было куда хуже – меняя подруг легкого поведения, Бодлер очень скоро заразился сифилисом. Как позже и Ги де Мопассан, Бодлер даже гордился этим обстоятельством. Ему казалось, что сифилис – диплом на звание «настоящего» мужчины! Поразительно, но, как и многие его современники, Бодлер считал, что сифилис не стопроцентно заразен и  можно легко вылечиться ртутью и йодистым калием! В то время наивные врачи считали, что лечение сифилиса создает у больного ощущение, что его силы многократно возросли – «сифилитическая эйфория». Больным казалось, что после болезни они чувствуют себя лучше, чем до нее. Даже много лет спустя, почти тогда, когда все уже было кончено, Бодлер писал: «Гарнизонные врачи и медики, лечащие проституток, знают об этом настоящем омоложении». Сначала наивный Бодлер обратился к гомеопату, но потом попал к сифилидологу мировой величины, к которому за помощью обращался и больной сифилисом Н.А.Некрасов – профессору Филипу Рикору, основателю современной венерологии.

Филип Рикор (Philippe Ricord, 1800–1889), родился в Балтиморе (США), куда его семья эмигрировала из Марселя во времена Французской революции. Получив начальное образование в Америке, он приехал в Париж изучать медицину. В 1822 году Рикор становится хирургом­-интерном в Парижском госпитале (Hopitaus de Paris), где учится у известных хирургов Дюпюитрена (Dupuytren) и Лисфранка (Lisfranc). Сифилисом он заинтересовался, когда в 1828 году был назначен хирургом в венерологическую больницу Капуцинов (Hopital des Veneriens Capuchin). В 1836 году больница была переименована в Hopital du Midi. В этом учреждении Рикор проработал всю свою долгую жизнь. Еще при жизни  Филипа Рикора с 1892 года, больница стала носить его имя (Hopital Ricord), пока после Первой мировой войны она не влилась в Hopital Cochin. Рикор был наиболее известным и почитаемым сифилидологом во Франции. Он отличался острым умом, изысканностью манер, был прекрасным лектором и пламенным оратором, умел убеждать оппонентов. Среди его научных заслуг следует выделить то, что он впервые разбил сифилис на три стадии  — первичный, вторичный и третичный, хотя до Рикора сифилис на первичный и вторичный разделили Thierry de Hery (1552) и Hunter (1767). Ученый четко сформулировал клинические и хронологические критерии стадийности сифилиса, доказал незаразность третичного сифилиса. В своем «Практическом руководстве по венерическим болезням» («Traite pratique des maladies veneriennes», 1838) Филипп Рикор описал гонорею, баланопостит, вегетирующие сифилитические папулы. Он считал сифилис и гонорею разными заболеваниями в отличие от большинства врачей своего времени.

Наибольшую известность получили исследования Рикора по установлению заразности проявлений сифилиса на различных стадиях. Заразным Рикор ошибочно считал только сифилитический шанкр. Заразность вторичных проявлений он отрицал. К такому выводу он пришел в результате экспериментов по аутоинокуляции содержимого сифилидов. Рикор проводил опыты на добровольцах, больных сифилисом, во время которых он аутоинокулировал, то есть вносил содержимое сифилидов в разрезы на бедре этим же больным. В результате этих экспериментов ему удалось воспроизвести только шанкр, но не вторичные и третичные проявления. Это результат становится понятным, исходя из современных представлений об инфекционном иммунитете и суперинфекции при сифилисе. По мере течения заболевания «нестерильный» иммунитет нарастает, и суперинфекция становится все менее вероятной. В этом аспекте важно подчеркнуть, что Рикор не заражал сифилисом и гонореей здоровых субъектов, как об этом пишет ряд авторов, в том числе и в русскоязычной литературе. Он экспериментировал только на больных сифилисом, проводя аутоинокуляции содержимого сифилидов в непораженные участки кожи на животе и бедре. Рикор выступал против заражения здоровых людей, считая это недопустимым с позиции врачебной этики. В 1867 году, на Международном медицинском конгрессе в Париже, Филипп Рикор коснулся данной темы: «…один из моих учеников в Hopital du Midi попросил, чтобы я инокулировал его. Я отказался. Он инокулировал себя сам и заразился сифилисом. Я никогда не касался ланцетом с гноем от сифилитического больного тела здорового человека. Я инокулировал только тех, у кого уже был сифилис…».Ф. Рикор ушел в отставку в 1860 году. Он продолжал консультировать в своей частной клинике на Rue du Touron, 6. Очередь на консультацию к  Ф.Рикору было огромной. Он старался не отказывать никому. Были введены карточки, которые любой желающий мог получить за несколько дней до консультации. С учетом отношения к венерическим болезням в то время была продумана система дифференцированного приема. Клиника имела не связанные друг с другом четыре комнаты ожидания, каждая с отдельным входом: одна — для мужчин с номерными карточками, другая — для женщин (со скрытым входом), третья — для персон, консультируемых по рекомендации, и четвертая — для друзей и сильных мира сего (Бодлер не скрывал, что он обращался за помощью к Ф.Рикору). Иногда консультацию приходилось ждать до полуночи, поскольку часто Ф. Рикор не успевал принять всех в рабочие часы, и тогда консультации проводилсиь после ужина  Рикора или посещения  им театра. Ф. Рикор принял активное участие во франко-прусской войне 1870 года, где помогал организовывать оказание помощи раненым и больным. Талант Ф. Рикора как врача, педагога и исследователя был высоко оценен современниками: его избрали Президентом Академии медицины (Academie de Medicine) в 1868 году. В его доме на Rue du Touron впервые собралось Французское дерматологическое общество в 1889 году. В том же 1889 году он был избран почетным Президентом Международного конгресса по дерматологии и сифилидологии, который состоялся в Париже. Ф.Рикор принял активное участие в конгрессе и выглядел бодрым, но через два месяца он умер от пневмонии …

…Рикор назначил Бодлеру лечение, которое он согласился проводить, но ничего в своем образе жизни  не собирался менять. Да и нет доказательств, что Рикору (из-за недисциплинированности Бодлера) удалось остановить естественную эволюцию сифилитического процесса. Если бы Бодлер знал, что его ждет впереди…

…Но он заводит себе подружку, известную своим далеким от образца, поведением – мулатку Жанну Дюваль (Жанна Проспер, мадемаузель Лёмер). Это самая известная из женщин Бодлера (важнее, кажется, другое: а она была здоровой?) Считается, что она вдохновляла его на стихи. Причем, он хотел, чтобы его стихи были также необычны, как восприятие обывателями его жизни: сифилитик, поставленный под надзор опекунского совета, весь в долгах, с подругой-мулаткой, отказывающийся приспосабливаться к окружающему! Все бы ничего, но Жанна Дюваль любила выпить, причем предпочитала напитки покрепче.

Разрушать себя, что-бы существовать по-иному, таков, по Бодлеру, девиз «сильных» людей!

А дела-то были плохи – родня считала каждый франк и в 1845 году Бодлер решается на самоубийство. Он наносит себе удар ножом в грудь. Рана оказалась неглубокой, но Бодлер потерял сознание. Все обошлось, его забрали в апартаменты на Вандомской площади, но очень быстро Бодлер вернулся к Жанне и друзьям, хотя скоро начинает думать, что у него ненастоящие родители, ненастоящая подруга, ненастоящие друзья, ненастоящее будущее. Почему он пошел лишь на ненастоящее самоубийство?,- пишет биограф.

Вообще, остается только удивляться, читая биографию Бодлера – 27-летний мужик, не работает, клянчит у матери деньги, скандалит в кабаках. По мере того, как преуспевал его отчим (посол Франции в Турции, затем – в Англии, потом - сенатор) Бодлер строит несбыточные планы и снова клянчит у матери деньги. С Жанной он расстается, но не меняется – агрессивный бунтарь с тягой к пороку, к уродству, к измененному состоянию сознания. На литературной стезе его ждет успех – вышел сборник новелл Эдгара По в переводах Ш.Бодлера. Бодлер познакомил французов с творчеством самого «загадочного» писателя Америки. Нет ничего удивительного в том, что он выбрал именно его!

…в 1857 году умер 68-летний Жак Опик, которого Бодлер считал источником всех своих бед (по крайней мере, финансовых!). Парадокс, утвердиться как личность Бодлер хотел ленью, грубостью, распущенностью, вызывающим поведением, нищетой, в конце-концов! В этом же году выходит плод пятнадцатилетнего (!) труда Бодлера, оставивший его имя в истории мировой литературы – сборник «Цветы зла».. «Книга приводит людей в бешенство…Мне плевать на всех этих дураков, поскольку я знаю, что этот томик со всеми его достоинствами и недостатками, оставит свой след в памяти образованной публики…»,- самоуверенно пишет Бодлер матери. А вот мнение критика: «в этих стихах гнусное соседствует с непотребным, а отвратительное с мерзким. Свет еще не видел на таком малом количестве страниц столько искусанных и даже разжеванных женских грудей». Ни больше, ни меньше! В феврале того же года за более невинную «Госпожу Бовари» Г.Флобера привлекли к суду, а что уж говорить о Бодлере! Вызов законам, охраняющим религию и мораль,- вот оценка книги в глазах властей предержащих. Вышел указ о конфискации книги, но большая часть тиража уже была спрятана. Каково было матери Бодлера? Жена генерала, сенатора, посла, кавалера Почетного легиона и тридцати шести иностранных орденов и мать человека, которого таскают по судам за «аморалку»! Шесть стихотворений запретили, а Бодлеру надлежало выплатить триста франков штрафа. Штраф уменьшили в шесть раз, но зато его кумир – госпожа А.Сабатье.

 решила отдаться Бодлеру в качестве утешения!  Эта связь не стала секретом, но вот вопрос: сказал ли Бодлер ей о свой болезни? И скольких еще женщин он заразил?

В следующем году вышло эссе Бодлера, которое стало популярно в последнее время, и понятно, почему! «Поэма о гашише» посвящена психотропному воздействии препаратов конопли. Обобщая опыт своего участия в «Клубе Ассасинов (гашишистов)», Бодлер описывает технологию производства гашишного масла, приводит довольно подробную рецептуру давамеска, проводит обзор основных эффектов, возникающих при его пероральном употреблении, и оценивает рекреационное употребление каннабиноидов с точки зрения современной нравственности. Большое место в эссе отведено отчетам потребителей, однако сам Бодлер не признается в употреблении гашиша и описывает свой личный опыт только в завуалированной форме.

Бодлер утверждает, что гашиш не является сильнодействующим психоделиком: в нём нет «ничего чудесного, ничего, кроме чрезвычайно яркой действительности… Человек не может освободиться от фатального гнета своего физического и духовного темперамента: для чувств и мыслей человека гашиш будет лишь зеркалом — зеркалом увеличивающим, но совершенно гладким». Точно так же он отвергает слухи о галлюциногенном действии гашиша: «Пьяный глаз человека, принявшего гашиш, увидит странные вещи; но прежде чем они сделались странными и чудовищными, он видел эти вещи простыми и естественными». Кроме того, Бодлер отмечает оптимистический и пацифистский характер гашишного опьянения, особенности мышления в этом состоянии, известнейшие побочные эффекты (аппетит, жажда) и неприятную симптоматику выведения каннабиноидов («Расслабленные, утомленные органы, издерганные нервы, набегающие слезы, невозможность отдаться систематической работе — все это жестоко доказывает вам, что вы играли в запрещенную игру»).Общая моральная оценка употребления каннабиноидов Бодлером абсолютно негативна.  Ш.Бодлер заявляет, что гашиш гораздо опаснее опиума, ибо «опиум — это тихий обольститель, гашиш — это необузданный демон». «Мы слишком хорошо знаем природу человека, и можем утверждать, что человек, который с ложкой варенья может получить все блага земли и неба, не станет и тысячной доли их добиваться трудом» — таково резюме «Поэмы о гашише». Или еще один его труд, с опасным для нашего времени названием: «Вино и гашиш как средства для расширения человеческой личности». Бодлер сравнивает алкоголь и гашиш! «Мне пришла в голову мысль повести беседу о вине и гашише в одной и той же статье, потому что, действительно, между ними есть нечто общее; чрезвычайное развитие поэтических склонностей, которое они вызывают в человеке. Безумное влечение человека ко всем веществам, полезным или вредным, которые возвышают его личность, свидетельствуют о его величии, Он вечно стремится окрылить свои надежды и достичь бесконечного. Но нужно считаться с последствиями всего этого. С одной стороны, напиток, способствующий пищеварению, укрепляет мускулы и обогащает кровь. Принятый даже в большом количестве, он причиняет довольно кратковременное расстройство. С другой стороны, перед нами - вещество, останавливающее пищеварительные процессы, расслабляющее вены и опьяняющее человека на целые сутки. Вино возвышает волю, гашиш ее парализует. Вино служит физической поддержкой; гашиш - орудие самоубийства. Вино делает добрым, общительным; гашиш влечет к уединению. Вино, так сказать, трудолюбиво; гашиш, по существу, лентяй. К чему, на самом деле, работать, пахать, писать, производить что бы то ни было, если можно попасть в рай без всякого труда? Наконец, вино предназначено для народа, который работает и который достоин его пить. Гашиш же принадлежит к разряду одиноких наслаждений; он создан для презренных бездельников. Вино полезно, плодотворно. Гашиш бесполезен и опасен».…Как бы то ни было, но его болезнь продолжалась, продолжалось и злоупотребление Бодлера шафраново-опийной настойкой, которую врачи назначали ему от болей. Бодлер окончательно стал зависим от опия. Он, безусловно, был истериком. Многие его письма матери, где он угрожает ей самоубийством, выглядят как иллюстрация к главе учебника по психиатрии, посвященной истерии. Но ведь их писала не молодая истеричка, а сорокалетний мужик! И в то же время он ведет «дневник», в котором записывает адреса проституток. Почти как в «Соломенной шляпке» поет А.Миронов: Адель, Адриена, Луиз, Фанни, Клеманс, Маргерит…Болели ли они чем-то венерическим  или «подарок» Бодлера был для них всего лишь суперинфекцией, неизвестно. Какая гадость, эта ваша заливная рыба!,- говорил герой известного фильма. Такой гадостью выглядят эти записи «великого» французского поэта: «Выглядывающая из-под платья рубашка. Тяжелая, свисающая грудь. Прежде всего моральный аспект. Сплошное уныние. Плечи, как у Мессалины. Страшные, зловещие куклы». И тут же: «Быть величайшим среди людей. Говорить себе это постоянно». Поразительно, что молитвы у Бодлера прекрасно уживаются с поведением, безусловно осуждаемым религиозной моралью! «Сверхчеловек», которому все дозволено! Может быть, это были симптомы того, что в те времена называли «прогрессивный паралич»? Его любовь к женщинам и такой пассаж: «Женщина не умеет отделить душу от тела. Она проста как животное». А к матери своей он тоже это относил? Или  его любовь к искусству и такой «афоризм»: «Чем больше человек занимается искусством, тем хуже работает его детородный орган». Биограф пишет: «Подобно влюбленному мазохисту, радующемуся, когда его стегают плетью, Бодлер испытывал потребность страдать среди людей, которых он презирал, поскольку таким образом мог в полной мере насладиться своей необычностью»! После неудачной попытки избраться в члены Французской академии, Бодлер уехал в Бельгию, где не было такой цензуры, как во Франции, но шедевров там не создал. Его донимали адские головные боли и ежедневная рвота (внутричерепная гипертензия?). Он обматывает голову платком, смоченным болеутоляющим раствором и принимает пилюли с опием, наперстянкой и белладонной. В 1866 году его осматривает врач Л.Марк. Бодлер говорил ему, что приступ протекает так: начинают путаться мысли, появляется удушье и «дергающие» боли в голове, головокружение, ощущение «проваливания», появляется холодный пот и рвота. Приступ заканчивается слабостью. О сифилисе Бодлер не сказал врачу ни слова… Советы были обычные: не пить вина, пива, кофе и чая, принимать минеральную воду Виши и лечебные ванны. Приступ возникал, как правило, среди полного здоровья и если он не успевал лечь, то просто падал. Примечателен диагноз врача: истерия! От водных процедур Бодлер отказался: «Я не желаю купаться в искусственном пруду, загаженном этими сволочами»  (речь шла об уже появившихся тогда бассейнах с подогревом воды). Головные боли его не оставляли, хотя временами наступало просветление, пока во время посещения церкви Сан-Лу он не потерял равновесие и не упал, друзьям он сказал, что поскользнулся, но на следующий день снова возникло синкопальное состояние. После следующего приступа у Бодлера возник парез правой ноги и руки, письмо матери он смог только продиктовать…Врач говорил о «размягчении мозга». Бодлера перевезли в клинику Сен-Жан-э-Сент-Элизабет. «Клиника» громко сказано, скорее богадельня. Остановившийся взгляд, перекошенный рот, сенсомоторная афазия - таким был Бодлер… Главный врач Леким подтвердил диагноз паралича правой половины тела. Часто инсультные больные оставляют в памяти только короткие и бранные слова…Один известный мне интеллигентный человек после инсульта говорил только три слова: «Да», «Нет» и «Шука». «Шука» - это «сука», так он обращался к жене… Бодлер тоже сохранил слово «нет» и именно им отвечал на все предложения о помощи. Мало того, он был безбожником, а ухаживали за ним монахини. Представляю, как им доставалось! Когда мать приехала в Брюссель, он увидела в палате живой труп с тупым взглядом. Он не мог уже совсем говорить: из перекошенного рта вырывались дикие, нечеловеческие крики. Ходить он мог только поддерживаемый под руки… Когда его увезли, постель окропили святой водой, а священник освятил палату…Его возят в коляске, он всем недоволен, но может только мычать и вопить., иногда пытается драться, бросает в мать щетку для волос. Его отвозят в Париж, при выходе из вагона, поддерживаемый под руки, с привязанной к пуговице сюртука палкой, он дико расхохотался, увидев своего друга. От этого хохота мороз прошел по коже у очевидцев – это был смех безумного человека.  В гостинице, куда привезли Бодлера, его посетили видные французские психиатры Пиоже, Бланш и Ласег.

Самым известным из них был, конечно, Шарль Ласег (Ernest-Charles Lasegue (1816 -1883). Ученик Армана Труссо, он в 1847 году стал доктором медицины и отправился в…Россию, на борьбу с эпидемией холеры. Впоследствии он был врачом в Сальпетриер, Питье и Неккера больницы. В 1869 году он стал профессором клинической медицины в Больнице Неккера, где проработал  вплоть до своей смерти в 1883 году. Ш.Ласег первоначально изучал философию, но ушел в медицину,  вдохновленный лекцией Армана Труссо (1801-1867).  Ш.Ласег позже стал помощником и сотрудником Труссо. Ласег опубликовал более 100 работ и 18 из них были написаны в соавторстве с Арман Труссо. Ш.Ласег был универсалом: в 1860-х г.г. он преподавал нервные и психические болезни. Он читал лекции по физиологии и психиатрии  и проявлял особый интерес к тому, что мы называем психосоматические расстройства. Он был первым исследователем  нервной анорексии, а также мании преследования. Мы его знаем, конечно, по «симптому Ласега» и знаменитому афоризму: «Ревматизм лижет суставы, плевру
и даже мозговые оболочки, но больно кусает сердце».

Небезызвестным был и Эмиль Бланш (Emile-Antoin Blanche,1820-1893).Он содержал частную психиатрическую клинику в Пасси, где лечился и умер Ги де Мопассан. Бланш был очень богатым человеком, кавалером и офицером Почетного легиона, академиком медицины, но, прежде всего, модным доктором, вроде Маргариты Королевой сейчас, и лечил только «звезд». Его пациентами были Жюль Верн, Эжен Делакруа, Эдгар Дега, Гектор Берлиоз, Теофиль Готье, Альфред де Виньи. Трое последних были опиоманами.  Э.Бланш лечил Жерара де Нерваля и Шарля Гуно.

…Консилиум звездных врачей , конечно, все понял и дорога в клинику доктора Бланша ему была закрыта (он был беден!). Его перевезли в клинику доктора Эмиля Дюваля (4июля 1866 года) и поместили в просторную, светлую палату, с окнами в сад. Клиника располагалась в центре Парижа, недалеко от Триумфальной арки. Лучше ему не стало, и произносить он мог только одно слово – «проклятье». Между матерью, которая за ним ухаживала и Бодлером разыгрывались безобразные сцены. Доктор Дюваль говорил матери, что больной реагирует так только на нее. «Нет, черт возьми, нет!»,- вот еще словосочетание, которое у него получалось… Надо сказать, что у него были друзья и они часто ходили к нему в палату, «где боролось со смертью то, что осталось от Бодлера». Друзья радовались, когда ему с трудом удавалось произнести: «здравствуй», «очень хорошо», «привет», «прощай», ну и, конечно, «проклятье». Говорит ведь! Вскоре и эти проблески интеллекта угасли…Появились пролежни. «Он, всю жизнь восстававший против материи во имя духа, оказался жертвой ужасного реванша тела над интеллектом. Ум угасал, а тело продолжало функционировать. В мире духовном уже не было Бодлера, но оболочка все сопротивлялась, словно главное в этом мире – это не искра гения, а размеренное биение сердца, правильное кровообращение, тайная работа пищеварения и дефекация»… Этот ужасный процесс видят все, кто соприкасается с больными после инсульта… 

...Бодлер умер утром 31 августа 1867 года. Перед смертью к нему пригласили священника. Умер он спокойно и имел вид человека умиротворенного, «преуспевшего в жизни и бесстрашно ушедшего в мир иной»…Мать пережила его на четыре года и умерла от…инсульта, болезни, как считали тогда, унесшей жизнь ее сына, а вот Жанна Дюваль, парализованная, еле передвигавшаяся на костылях, пережила их обоих…

Нет сомнения, что у Ш.Бодлера на фоне неэффективно леченного вторичного сифилиса развился менинговаскулярный сифилис. Скорее всего (через год или два после заражения) у него развился латентный сифилитический менингит. Вот его головная боль и прочая симптоматика. Потом присоединился васкулит артерий крупного и среднего калибра, что еще больше усугубило церебральную симптоматику и логичное завершение: на фоне тромбоза и окклюзии сосудов за несколько месяцев до развития ишемического инсульта усилилась головная боль, головокружение, появились изменения личности и поведения, бессонница и синкопальные эпизоды. Потом инсульт, контрактура Вернике-Манна, афазия и деградация личности…

Говорят, что гении болеют иначе, чем обыватели. Да нет, точно так же, но они на виду и их жальчее…

Кенотаф Ш.Бодлера

 

 

Н.Ларинский, 01.12.11

 

---

Оставить комментарий:

Имя:*

E-mail:

Комментарий:*

 я человек

 Ставя отметку, я даю свое согласие на обработку моих персональных данных в соответствии с законом №152-ФЗ
«О персональных данных» от 27.07.2006 и принимаю условия Пользовательского соглашения