Гладкая кожа? Это просто!

Манера очищать кожу даже от небольших волосков пришла в Европу (а следом за ней и в Россию) от участников крестовых походов. Рыцари быстро оценили преимущества такой процедуры — сперва чисто гигиенические. В условиях жаркого климата и дефицита воды волоски на коже являются своеобразными «сборниками» грязи, потовых выделений и т. д. Это ведет к возникновению раздражений и воспалений кожи, потертостей и прочих неприятных моментов.

---

«Научиться страдать, не жалуясь…»

…После рождения Вильгельма жена кронпринца Фридриха (наследника престола императора Германии Вильгельма I) принцесса Виктория «с бесконечным упрямством цеплялась за мысль, что немецкие врачи виновны в том, что ее сын оказался калекой»(Э. Людвиг, 1991). Собственно говоря, речь могла идти об одном враче — профессоре-акушере Э. А. Мартине, принимавшем 29 января 1859 г. роды у принцессы Вики. Было тазовое предлежание плода, пришлось выполнять прием Смелли—Зигемундин на фоне хлороформного наркоза, поэтому акушерский паралич левой руки у ребенка не был неожиданностью, но имел далеко идущие (и не только медицинские) последствия. Но в основе лежала стойкая неприязнь Виктории и ее сына Вильгельма к английским врачам, один из которых порекомендовал токсичный наркоз, а другой отверг единственный, как оказалось, шанс на спасение немецкого императора. Эта неприязнь, как считают некоторые, и материализовалась в 1914 году. «Имперская трагедия»(M. McCullough, 1930) переросла в мировую. Версия как будто убедительная, но несерьезная.

1. Завязка трагедии

19 мая 1887 г. английская королева Виктория получила от своей старшей дочери Виктории телеграмму, в которой та просила в связи с болезнью мужа, наследного принца Фридриха, прислать в Германию хирурга М. Макензи (Morell Mackenzie, 1837—1892) — одного из пионеров ларингологии в Англии (C. Hibbert, 2000). Современный немецкий историк (W.-I. Krakau, 2001), однако, эту версию своего английского коллеги (!) опровергает и приводит убедительный факт, что инициатором приглашения М. Макензи был как раз авторитетнейший немецкий хирург Э. Б. фон Бергман. Кстати говоря, выбор не сразу пал на М. Макензи. Рассматривались три кандидатуры: видный венский ларинголог профессор Schrötter, знаменитый петербургский педиатр и ларинголог, этнический немец К. А. Раухфус и М.Макензи. В пользу последнего было два веских довода: во‑первых, на этом настаивала королева Виктория, во‑вторых, и немецким, и американским врачам были хорошо известны его авторитетные монографии на эту тему: «Diseases of the Pharynx, Larynx, and Trache» (New York, 1880), «A Manual of the Diseases of the Nose and Throat » (London, 1880—1884). МореллМакензи, ученик А. Труссо, И. Чермака, Шарко, Рокитанского и других корифеев, имевший к тому времени двадцатипятилетний стаж в области ларингологии, должен был провести консультацию кронпринца Фридриха, который серьезно простудился осенью 1886 г. и стал терять голос. Ареопаг немецких врачей предположил наличие у кронпринца злокачественной опухоли гортани (банальная простуда не течет пять месяцев!) и обсуждал вопрос об ее резекции (они называли эту операцию «thyrotomie» или «laringofissur»). М. Макензи немедленно собрался и поехал, а королева Виктория отправила его старшей дочери Э. Макензи (Ethel Margaret Morell Mackenzie, 1869—1929) письмо, в котором выразила сожаление, что профессор Макензи, «конечно, очень умный и способный специалист, но слишком тщеславен и жаден к деньгам, за что его давно уже недолюбливали коллеги по профессии».Это письмо было завязкой трагедии, и уже через год весь мир еще раз смог убедиться в том, что «старушка королева» была так же проницательна, как позднее мисс Марпл Агаты Кристи! Доктор Макензи, которому Виктория опрометчиво присвоила титул баронета, не замедлил, к сожалению, подтвердить ее обоснованные сомнения…

2.Роковая простуда

Кронпринц Фридрих, которого немцы называли «unser Fritz» («наш Фриц») осенью 1886 года посетил итальянского короля и в горах Северной Италии серьезно простудился. Его лечил главный врач прусской армии, «generalarz» Г. Вегнер (Hans Wegner). Говорят недаром, что «на гражданке» от военных врачей мало толку, даже если они генералы! Вот так и Ганс Вегнер, личный, кроме всего прочего, врач кронпринца, безуспешно лечил его от кашля и осиплости голоса какое-то время (а тут уже счет шел на недели!), прежде чем сподобился пригласить для консультации видного немецкого интерниста К. фон Герхардта (Carl Jakob Adolf Christian Gerhardt, 1833—1902). К. Герхардт был выдающимся и разносторонним клиницистом. Закончив медицинский факультет Вюрцбургского университета, он был ассистентом выдающихся интернистов: Йозефа Шкоды, Генриха Бамбергера и Вильгельма Гризингера. Потом недолго занимал должность приват‑доцента в Вюрцбурге, а затем был профессором и шефом клиники внутренних болезней в университетах Йены, Вюрцбурга и Берлина. Он занял место Ф. Фрерикса, а позже основал II клинику внутренних болезней в госпитале Шарите. Он также занимал должность ректора Йенского, Вюрцбургского и Берлинского университетов. Его ассистентом был знаменитый П. Эрлих, а в клинику Герхардта приезжал учиться В. П. Образцов. К. Герхардта считают одним из основателей немецкой педиатрии. Он был мастером физикальной диагностики и описал несколько важных диагностических феноменов. Врач также интересовался и другими областями клиники внутренних болезней, и оториноларингологией и даже описал паралич голосовых связок. Много лет он был редактором «Архива клинической медицины» — самого авторитетного в Европе издания по внутренней медицине. Излишне говорить, что К. Герхардт был тайным медицинским советником и лейб-медиком императорской семьи. Ему доверяли, и совершенно заслуженно. Правда, оториноларингологом «сертифицированным», как мы сказали бы сейчас, профессор Герхардт не являлся. Но он владел навыками ларингоскопии и умел обращаться с гальванокаутером. В 1854 году его предложил профессор из Бреслау А. Миддельдорф (Albrecht Theodor Middeldorf ,1824—1868). Через платиновую проволоку пропускался относительно высокоамперный ток низкого напряжения (20-25 А при 2‑4 V). Проволока сильно раскалялась, и ею можно было резать как ножом, причем к здоровым тканям прижигающий элемент не прикасался. Сейчас хирурги используют коротковолновую диатермию для этих целей. Зачем профессору Герхардту понадобился такой инструмент в случае кронпринца Фридриха? Он обнаружил у больного отек левой голосовой связки, в задней трети которой был узелок вроде бородавки. Вероятно, екнуло у профессора сердце в нехорошем предчувствии, когда он в тринадцатый раз прижигал злосчастный узелок, пытаясь избавить от него измученного кронпринца. Однако новообразование не уменьшалось, и голос кронпринца продолжал оставаться хриплым и в марте 1887 года, когда он поздравлял отца, кайзера Вильгельма I, с девяностолетием. В начале мая голос все еще был хриплым. Осмотрев гортань больного, профессор Герхардт не нашел заметного улучшения и прибег к помощи других специалистов, причем сразу пригласил хирурга — профессора Э. фон Бергмана (Ernst Gustav Benjamin von Bergmann, 1836—1907), подлинную звезду европейской хирургии, преемника по 2-ой кафедре хирургии в Берлинском университете знаменитого Б. фон Лангенбека (Bernhard Rudolf Konrad von Langenbeck 1810—1887). Бергман, яркая и колоритная личность, был еще и быстро и эффективно оперировал. Его хирургическую технику называли «изысканно точной». В данном случае после ларингоскопии он предложил «тиротомию» и удаление пораженной голосовой связки наружным доступом (тогда наверняка это еще было возможно!) или резекцию гортани. Уже привезли операционный стол и вызвали медсестер! Но, понимая, сколь большая ответственность ложится на него, Бергман предложил пригласить более сведущих в ларингологии специалистов. Таковым оказался ученик Б. Лангенбека, экстраординарный профессор Берлинского университета А. Тобольд (Adelbert August Oskar von Tobold (1827—1907). У него, как и у Макензи, было за плечами 25 лет работы в области ларингологии. Он был автором учебника по ларингоскопии, трехплоскостной модели гортани, осветителя для производства ларингоскопии и гортанного шприца (шприц Тобольда, который применяется и сейчас). А. Тобольд осмотрел кронпринца 18 мая 1887 года и согласился с тем, что «это очень похоже на раковую опухоль». Доводы же К. Герхардта в пользу рака были убийственны: быстрый рост опухоли, плотность и неровная поверхность, нарушение подвижности голосовой связки, отсутствие признаков инфекции, возраст больного (56 лет). И все-таки немецкие врачи предпочли пригласить варяга, видимо, определенное давление на них оказывали придворные круги. Не только в немецкой армии, но и в медицине субординация и щелканье каблуками весьма ценились и хорошо вознаграждались (позже за участие в лечении кронпринца А. Тобольд стал ординарным профессором, а еще позже получил дворянство и стал «фоном»). О предполагаемом диагнозе и предстоящей операции врачи осведомили только принцессу Вики и О. фон Бисмарка, причем Бергман сказал принцессе, что если Mакензи согласится с его диагнозом, то он готов произвести операцию немедленно! Немецкие врачи были уверены в диагнозе и ожидали заморское светило лишь для подтверждения диагноза. Бисмарк сообщил о предположениях врачей императору, тот разрешил делать операцию с согласия самого кронпринца. Замечу, что в конце XIX века ларингология рассматривалась как отрасль терапии, а не хирургии. Ларингологи тогда отваживались лишь на вскрытие абсцессов, удаление миндалин, внутригортанных полипов и небольших опухолей.

3.Макензи промахнулся

М. Макензи прибыл в Берлин 20 мая 1887 года (он говорил, что получил телеграмму от доктора Вегнера, а не от кронпринцессы). При осмотре кронпринца заезжим светилом присутствовали профессора Герхардт,Бергман, Тобольд, престарелый лейб-медик Вильгельма I А. фон Лауэр (Gustav Adolph von Lauer, 1808—1889), Вегнер и его заместитель, некий Шредер. После осмотра, весьма беглого, кстати, Макензи выразил сомнение в диагнозе и предложил произвести микроскопию фрагмента образования (а про себя удивился, что к такому важному больному не пригласили никого из авторитетных оториноларингологов (Герхардт и Тобольд для него таковыми не являлись). Одна из современниц писала о том, какое несчастье для немецких врачей, что доктор Макензи не приехал раньше (?!). Что же обнаружил у больного Макензи? «Маленький нарост, размером с горошину, на задней части левой голосовой связки, бледно-розовый, слегка шероховатый, но не дольчатый, похожий на простую бородавку. Изъязвления не было, слизистая оболочка воспалена. Левая связка при фонации двигалась не так, как правая. Слизистая в других частях гортани слегка набухшая» (M. Mackenzie, 1888). К. фон Рокитанскому, у которого когда-то учился М. Макензи, принадлежит афоризм: «До начала лечения необходим тщательный диагноз страдания». Макензи считал, что опухоль занимает и подсвязочное пространство. Что интересно, Герхардт и Тобольд высказались в пользу рака, Бергман уже засомневался (без биопсии), а Макензи предложил биопсию сделать Бергману, который отказался, сказав: «Я только оператор». Макензи тут же (про себя, разумеется!) прокомментировал: «Плох тот врач, который не может использовать гортанные шприцы или стетоскоп так же ловко, как плотник пилу!» Носовременник писал, что «Макензи всегда был сторонником консервативной, а не радикальной тактики». «Оператором» он не был! Макензи забыл в Лондоне гортанные шприцы и купил их в Берлине, но «французского образца», к которому не привык. Он сильно нервничал, хотя проделывал подобное у нескольких сотен больных. 21 мая 1887 г. у постели кронпринца собрались Макензи, Вегнер, Тобольд и Герхардт. После анестезии кокаином лишь со второй попытки Макензи смог «отщипнуть» фрагмент ткани. Герхардт и Тобольд были сильно разочарованы и раздосадованы (профессор Герхардт предполагал, что Макензи промахнулся и взял участок рядом с образованием). Фрагмент ткани погрузили в спирт и отправили знаменитому Р. фон Вирхову (Rudolf Ludwig Karl Virchow, 1821— 1902), профессору Берлинского университета и директору Патологического института. Примечательно, что он изучал препарат лично (J. Weiner, 1984).

При взятии второй пробы Макензи не смог взять ткань, а лишь ранил правую голосовую связку, и рана не заживала до 29 июня. Поскольку ответа на вопрос о характере опухоли биопсия не дала, 7 июня в Потсдаме при анестезии кокаином Макензи уже своим инструментом смог отсечь половину «горошины», и Вегнер лично отвез препарат Вирхову, но тот упорно стоял на своем: «папилломатозная опухоль» и «ничего более серьезного». Бергмана и Герхардта, похоже, заключение Вирхова не слишком убедило, и они снова заговорили об операции «тиротомии», или «laringofissur». Интересно, что, обсуждая (задним числом!) проблему, Макензи высказывал мнение о возникновении рака у кронпринца вследствие прижиганий, которые сделал Герхардт! Макензи уподобил такой рак «раку трубочистов» (рак кожи мошонки, описанный Поттом) или «раку протирщиков сажи» (рак кожи живота при контакте с углеводородами сажи, описанный Д. Педжетом) — одним словом, «раку от раздражения». Но ведь кронпринц был, как и сам Макензи, заядлым курильщиком! Как бы то ни было, в июне 1887 года он отправился в Лондон, где намечалось празднование полувекового пребывания королевы Виктории на троне. В Англии здоровьем кронпринца занялся ученик и соратник Макензи Р. Вольфенден (Richard Norris Wolfendden,1854—1926), врач госпиталя болезней горла в Лондоне. 28 июня под наблюдением прибывшего «для контроля» немецкого штаб‑доктора, ассистента К. Герхардта, владевшего ларингоскопией, В. Ландграфа (Wilhelm Landgraf) Вольфендер проводит очередную биопсию у кронпринца и через Вегнера отсылает ее Вирхову. Кронпринц еще смог произнести положенную по протоколу речь, а потом снова появилась охриплость и 21 июля Вольфенден обнаружил отек голосовых связок, перихондрит. Он произвел очередное прижигание и констатировал, что удаленное новообразование «выросло» опять! 2 и 8 августа доктор Р. Смайлз своим гальванокаутером снова повторяет процедуру на голосовой связке кронпринца. Но уже было несомненно, что опухоль продолжает расти. М. Макензи вообще был скептически настроен к немецким врачам и прямо говорил, что сопровождавший кронпринца доктор Ландграф делал ему ларингоскопию трясущимися руками, как новичок! Консультировал больного и ассистент Макензи Mark Hovell, но уж он-то был на высоте!

4. Чехарда консилиумов

Кронпринц уехал 3 сентября в Венецию, где его осматривал профессор Ортель, а после возвращения в Потсдам к нему снова поехал Макензи. 17 октября состояние кронпринца ухудшается, при ларингоскопии отмечается увеличение отека пораженной связки, мелкие опухоли и изъязвление на ней, а 30 октября присоединился и отек правой связки, в это время были уже увеличены подчелюстные и шейные лимфоузлы. 3 ноября 1887 года Фридриха перевезли в Сан-Ремо, и при ларингоскопии 6 ноября Макензи убедился, что опухоль значительно выросла (больше 1 см в диаметре) и изъязвилась. «Это рак?» — спросил уже все, видимо, понявший больной. «Я сожалею, сэр, очень похоже, хотя и не наверняка», — ответил Макензи. Потом он напишет, что нет ничего более страшного, чем борьба могучего тела с медленно, но неуклонно наступающим раком. В Сан-Ремо «на всякий случай» прибыл ученик и преемник Э. фон Бергмана Ф. Браманн (Friedrich Gustav (Fritz) von Bramann, 1854 — 1913). К больному приглашают все новых консультантов: Левина, Шторка, Шницлера, Шмидта, Шроттера и Краузе. Самым авторитетным среди них был выдающийся австрийский оториноларинголог Л. Шроттер (Leopold Anton Dismas Schrötter von Kristelli, 1837—1908). Земляк Л. Ауэнбруггера, выпускник Венского университета, ученик Ф. Шуха, Й. Шкоды и Л. Тюрка, Шроттер с 1871 г. возглавлял клинику лор-болезней Венского университета, в 1875 году стал профессором и руководил клиниками внутренних и лор-болезней в разных госпиталях Вены. Г. Краузе (Hermann Krause, 1848—1921) в это время был приват‑доцентом клиники рино- и ларингологии Берлинского университета. За участие в лечении кронпринца его сделают в 1888 г. профессором! М. Шмидт (Moritz Schmidt‑Metzler, 1838 1907) был известным ларингологом и возглавлял клинику во Франкфурте. Во время консилиума Шмидт и Краузе высказались в пользу инфекции, Шроттер — в пользу рака, но об операции под нажимом принца Вильгельма (сын Фридриха и принцессы Вики) он говорить не стал. Судя по тому, что Краузе рекомендовал больному прием йодистого калия, он думал о возможном сифилитическом поражении! 1 декабря Макензи обнаружил у больного новые опухоли на левой голосовой связке, и с того момента, как он пишет, «опухоль, кажется, росла не по дням, а по часам»! Утром 14 декабря у больного появилось стридорозное дыхание, температура тела около 100 градусов по Фаренгейту (37,7 ⁰С), пульс 94 уд./мин. В течение дня отмечалось зловонное дыхание, температура поднялась до 38 ⁰С, пульс достиг 96 уд./мин. В гортани кронпринца Макензи увидел «белесую пленку», занимавшую 2/3 окружности, но во взятом фрагменте ткани Вирхов снова не обнаружил злокачественных клеток. Больной плохо глотал и стремительно худел. 30 января при осмотре доктор Браманн стал перкутировать больному гортань (что тут же прокомментировал про себя Макензи: «Император — объект опытов для начинающих!»). Действительно, едва ли перкуссией гортани в диагнозе можно было что‑то уточнить, да и Браманн не был ларингологом! Отек нарастал, опухоли достигали 5/8 дюйма, как пишет Макензи, и 7 февраля 1888 года вопрос о необходимости трахеотомии был решен в ее пользу. Макензи предлагал местную анестезию (кокаин?), а Браманн — хлороформный наркоз. Он и произвел операцию, а Макензи следил за пульсом (H. Zehmisch, 2003). Доктор Браманн, конечно, волновался и произвел разрез не по срединной линии, а на два миллиметра вправо от нее и установил длинную, как показалось Макензи, трахеотомическую трубку. Он сразу высказал это немецкому врачу, указав, что это устаревшая модель. 15 февраля из трубки выделилось много слизи с кровью, больного беспокоил постоянный кашель. 18 февраля в гортани Макензи увидел кровь, профессор Бергман предположил, что у больного рак легкого, а на следующий день при тщательной перкуссии под правой лопаткой было обнаружено притупление звука, которое Бергман расценил как признак вторичного рака легкого (но там и печень может давать притупление, и пневмония!). 20 февраля Макензи ставит трубку сам (правоугловую). Выделенную мокроту исследовали на наличие злокачественных клеток и якобы нашли их (как пишет Макензи). Стали рекомендовать различные модели канюль, в том числе и согревающих воздух. Макензи предлагал 9–миллиметровую канюлю, но немецкие врачи отказались от нее. А 27 февраля 1888 года к больному прибыл знаменитый профессор клиники внутренних болезней из Страсбурга, консультант Гейдельбергского университета, первым предложивший эзофагоскоп и гастроскоп, А. Куссмауль (Carl Philipp Adolf Konrad Kußmaul, 1822—1902) (P. Grace, 1992). Он не только произвел общий осмотр больного, но и «полез», по словам Макензи, в гортань. Куссмауль возразил Бергману: он не нашел в легких никаких признаков рака или других болезней. По сути, его путешествие в Сан-Ремо было совершенно бесполезным (если не считать гонорар, разумеется!).

5.Трехмесячное царствование

Поскольку отчетливого ответа патологов врачи не дождались, 3 марта посылку с образцом мокроты из Сан-Ремо получил выдающийся врач с европейским именем, профессор Анатомического института в Берлине Г. Вальдейер (Heinrich Wilhelm Gottfried Waldeyer, 1836—1921). Он исследовал мокроту, полученную через трахеостомическую трубку, и обнаружил там злокачественные клетки. Известно, что Вальдейер не соглашался с мнением Вирхова, что рак возникает из соединительной ткани, а настаивал как раз на возможности существования эпителиального рака. Температура все время держалась на уровне субфебрильной, а 15 марта возник некроз правого края раны и из трубки отошли фрагменты хряща колец гортани. Трубку сменили и снова стали обсуждать возможность радикальной операции, но ни к чему не пришли. В это время больному назначили массаж (?!), который ему, правда, всего 2-3 раза, проводил российский врач Израиль (Исидор) Залманович Заблудовский (1850—1905), бывший приват-доцент ВМА в Петербурге, а в то время ассистент кафедры профессора Э. Бергмана (в 1896 году Заблудовский станет экстраординарным профессором) (M. Mackenzie, 1888). Это был один из основателей отечественной школы классического массажа. Но больному уже было не до массажа, поэтому от этого способа лечения быстро отказались. 25 марта император (он уже стал им) Фридрих III пожаловал Краузе звание экстраординарного профессора, а М. Макензи немецкие газеты обвиняли в «криптоеврействе» и писали, что он польский еврей Маркович, обманом ставший английским профессором, и неправильным лечением губит немецкого монарха! Позже в России толпа будет бить стекла в доме Г. А. Захарьина и вопить, что врачи‑«жиды» (Э. Виктор фон Лейден и Захарьин) загубили царя-батюшку Александра III!

...3 апреля 1888 года к императору Фридриху III пригласили выдающегося немецкого военного хирурга, профессора Кильского университета Ф. Эсмарха (Johannes Friedrich August von Esmarh, 1823—1908), кстати говоря, дядю будущего императора Вильгельма II. Но старый хирург рекомендовал только дать императору внутрь терпентин (скипидар) «для дезинфекции легких». Это уже не спасало: температура 38 ⁰С, тахикардия, а ткани, вернее, вся гортань в районе опухоли «разваливалась на куски» (M. Мaсkеnzie,1888). Стали менять канюлю, и Э. Бергман, по словам Макензи, «тыкал без толку» и пальцем проделал ложный ход, в месте которого возник абсцесс! 20 апреля частота дыхательных движений у больного достигала 50-60 в минуту! Именно в тот день он сказал доктору Макензи слова, вынесенные в заголовок данного материала. Они звучали горьким сарказмом, издевкой над медициной, которая даже последних страданий не могла больному облегчить!

После интриги Макензи, которому император верил, Э. Бергмана деликатно отстранили от лечения, и его место занял директор хирургической клиники Шарите, ректор Берлинского университета Г. Барделебен (Heinrich Adolf von Bardeleben, 1819—1895). Канюлю из серебра поменяли на алюминиевую, которую закрывали тампоном для предотвращения аспирации, а с 12 июня умиравшего императора стали кормить через зонд, но уже 13 июня появились признаки пневмонии, и приходилось менять канюли, забиваемые мокротой, 2-3 раза за ночь. Через сутки, пробыв на троне 99 дней, император умер…

…Во время вскрытия, которое проводили Р. Вирхов и Г. Вальдейер (протокол вел прозектор из Фрайбурга П. Лангерганс (Paul Langerhans, 1849—1888), да-да, тот самый, который описал «островки Лангерганса»; по иронии судьбы, он умрет от туберкулеза всего через месяц после этой секции). Секция была неполной (без вскрытия трех полостей). Р. Вирхов обнаружил полную деструкцию опухолью гортани, за исключением надгортанника и черпаловидно-подгортанного пространства. Слизистая оболочка ниже трахеостомы не была поражена. Группа лимфоузлов вдоль яремной вены слева имела метастазы размером с голубиное яйцо.

Вместо эпикриза

Добавить можно совсем немного. Нет сомнений, что у Фридриха III был эндоэкзофитный(белый фибринозный налет, характерный для него, увидел в гортани больного Макензи) рак из плоскоклеточного неороговевающего малодифференцированного эпителия. Вряд ли манипуляции Герхардта, Макензи и других врачей вызвали рак, но вот метастазирование они точно ускорили. Такой рак подобен разновидности рака шейки матки, который так и называют «No tangere!» — «Не тронь!». Любые нерадикальные манипуляции с ним убыстряют процесс развития и метастазирование опухоли. Потом, это была гортань «злокачественного курильщика», употреблявшего табак более тридцати лет, да еще инфицированная, а ведь вторичная инфекция и воспаление обуславливают приток крови, гиперемию, инфильтрацию, что ускоряет рост опухоли. Да и биопсия, кроме рассеивания раковых клеток, также могла способствовать местной активации роста опухоли в связи с процессом заживления раны. Я не могу объяснить, зачем врачи так часто делали больному ларингоскопию. Наверное, они рассчитывали на чудо: вот заглянем, а гортань-то чистая! Однако опыт и «густые эполеты» этих генералов, тайных советников и лейб-медиков должны были убедить их, что чудеса бывают только в сказках! Единственным шансом, даже с очень высоким риском для немецкого монарха, могла быть операция, и тут Макензи сыграл роль неблаговидную, и его книга и апологетическая биография, написанная сыном автора «Острова сокровищ» Р. Стивенсоном (1946) ничего изменить не могут. К моменту болезни Фридриха были уже известны случаи удаления гортани, произведенные в том числе в Германии и Австрии (Б. Лангенбек, М. Шмидт), а пациент туринского хирурга E. Bottini (1875) прожил после такой операции десять лет (P. Holinger, 1975)! Немецким хирургам надо было идти на операцию. Да, риск был, но хирургия — это всегда риск. Беспомощные рассуждения Макензи об опасности операции еще хуже, по поговорке: «Медицинское светило утопает в похвалах, А больного ждет могила, видно, так судил Аллах». Кстати говоря, М. Макензи, подвергнутый остракизму среди врачей и добровольно вышедший из Королевской коллегии хирургов, умер спустя четыре года после Фридриха III в 55 лет от «осложненного гриппа». Есть соблазн связать это с муками совести и даже с самоубийством (есть и такие суждения), но вот посмотрите: сын М. Макензи, Генри Харви, прожил 52 года (1864—1916), Кеннет (тоже врач) — 48 лет (1867—1915), дочь Хильда — 44 года (1871—1916), а уж вряд ли их грызло чувство вины за отца, который «развязал мировую войну» (L. Bonchek, 2008, S. Haidu, 2010)! Слабые гены этому причина, и, наверное, самым слабым у английского доктора оказался «ген мужественности», если таковой существует…

Николай Ларинский, 2013

__________________________________________________________________________________________________________________________________________

А.Тобольд	М. Макензи	В.фон Вальдейер	М.Шмидт
Р.Вирхов	Р.Вольфенден	П.Лангерганс	Г.А.фон Лауэр
М.Макензи	А.Куссмауль	Л. Шроттер	К.фон Герхардт
Фридрих III	Ф.фон Браманн	Э.фон Бергман	Г.Барделебен
Фридрих III

 

---

Оставить комментарий:

Имя:*

E-mail:

Комментарий:*

 я человек

 Ставя отметку, я даю свое согласие на обработку моих персональных данных в соответствии с законом №152-ФЗ
«О персональных данных» от 27.07.2006 и принимаю условия Пользовательского соглашения