Гладкая кожа? Это просто!

Манера очищать кожу даже от небольших волосков пришла в Европу (а следом за ней и в Россию) от участников крестовых походов. Рыцари быстро оценили преимущества такой процедуры — сперва чисто гигиенические. В условиях жаркого климата и дефицита воды волоски на коже являются своеобразными «сборниками» грязи, потовых выделений и т. д. Это ведет к возникновению раздражений и воспалений кожи, потертостей и прочих неприятных моментов.

---

«Если мы проиграем эту войну, я начну другую под фамилией моей жены» (ПРОДОЛЖЕНИЕ)

К началу публикации

 

29 октября 1956 года среди бела дня, в 1:30 пополудни, четыре израильских винтовых «Мустанга» пересекли границу и углубились в воздушное пространство над Синаем. Летчики порубили телефонные провода пропеллерами и плоскостями крыльев. Как это было проделано при высоте подвешивания проводов всего в четыре метра, сказать трудно. Но дело было сделано, и египетские части потеряли телефонную связь и с центром, и со своими соседями. В 3:30 16 самолетов «Дакота» на малой высоте пересекли границу с Египтом и в 4:59 выбросили 395 парашютистов — лучший батальон 202-й парашютной бригады — недалеко от перевала Митла, в глубине Синая. Действия десанта сопровождались еще одним ходом, о котором радио умолчало: остальные части бригады 202 под командованием полковника Шарона днем в пустынном месте перешли границу и по бездорожью двинулись на соединение со своими товарищами.

Войны не начинают с десантных ударов по пустому месту, и именно на этом был построен расчет Даяна. Он полагал, что малоповоротливое египетское командование не сможет вовремя сообразить, что началась именно война, а не очередной «рейд возмездия». Следовательно, в первые день-два от начала операции вряд ли будет отдан приказ о бомбежке Тель‑Авива. Даян твердо полагался на полковника Шарона, прозванного Бульдозером. Уж он˗то доберется до своих и обеспечит им возможность отхода, что бы ни случилось. И надо сказать, что в этом отношении Даян не ошибся: колонна Шарона потеряла 10 из 13 имевшихся у нее легких танков, но добралась до перевала вовремя.

Ошибки были сделаны в других местах, и в большом количестве. Бомбардировка укреплений Газы с моря не удалась: израильские эсминцы никаких целей не поразили. Так называемая «стратегическая авиация Израиля», состоявшая из двух винтовых бомбардировщиков времен Второй мировой войны, тоже в цель не попала, но eгипетский корабль был подбит ракетами, остановлен и позднее взят на абордаж — редчайший случай в войнах нового времени. Операция «Кадеш» — та часть плана союзных военных действий, которая была отведена Израилю — окончилась после того, как 9-я бригада под командованием А. Иоффе, пройдя за неполные трое суток около 300 километров по дюнам и горным тропам южного Синая, взяла в плен египетские части, оборонявшие Шарм-эль-Шейх. Их командир, как Даян записал в дневнике с обычной своей легкой иронией, «сдался — вместе с шестью явно не в спешке упакованными чемоданами». Операция «Мушкетер» — та часть общего плана, которая должна была быть выполнена англо-французскими союзниками — окончилась полным провалом. Вели ее нерешительно, с непрерывной оглядкой на политическое руководство, которое, в свою очередь, действовало из рук вон плохо. Американцы операцию не поддержали. Русские, сообразив, что конфронтации с США у них не будет, пригрозили союзникам «послать на Ближний Восток добровольцев». Так Суэцкая кампания 1956 года окончилась политической победой Египта.

В январе 1958 года начальник Генерального штаба генерал-майор Моше Даян в возрасте 43 лет вышел в отставку. Генерал Даян уходил из армии чрезвычайно популярным человеком — и в стране в целом, и в среде своих бывших подчиненных. Его по праву считали создателем новой израильской армии, готовой сражаться и побеждать.

К началу 1958 года профессиональные заботы генерала Даяна остались позади. Надо было начинать какую-то новую жизнь — и генерал пошел учиться. Он подал заявление на факультет физики, выразив желание изучать квантовую механику. Заявление это, пожалуй, следует рассматривать как исторический документ. Только человек сказочного академического невежества мог подумать, что он в состоянии разобраться в квантовой механике с тем общеобразовательным багажом, который имелся у Даяна. С другой стороны, надо было иметь поистине незаурядную уверенность в себе, чтобы без тени сомнения взяться за самое, по его мнению, трудное, что только нашлось в списке предлагаемых предметов. Но знатному абитуриенту… отказали! С большим трудом его убедили посвятить себя изучению политических наук. Учился Даян неплохо, хотя и отставал с курсовыми работами. Ему было трудно помногу читать: начинались головные боли, старая рана давала себя знать. К тому же после деятельной жизни, проведенной в армии, он в университете страшно скучал.

Видимо, от скуки он и завел роман с некоей дамой — женой его бывшего односельчанина, учившейся в то время на этом же факультете. Собственно, и в этом не было ничего нового. Даже на фоне израильского общества того времени, вполне терпимого к супружеской неверности, Даян выделялся как отчаянный бабник. Отношения с женой к 1958 году у него испортились настолько, что он всерьез подумывал о разводе. К тому же у него появилась постоянная подруга — Рахиль Рабинович. 

«Он встретил ее в 1955 году на пути из Парижа, они очень друг другу понравились и стали любовниками почти немедленно. Она была молода, хороша собой, находилась в ожидании развода и принадлежала к тонкой в ту пору в Израиле прослойке богатых и хорошо воспитанных людей, что очень импонировало Даяну: при всем его природном уме и при всем достигнутом им в жизни успехе любовь „принцессы“ все-таки очень льстила неотесанному фермеру» (Б. Тененбаум, 2006). И Рахиль его действительно любила, поэтому, когда он пришел к ней с просьбой помочь ему выбраться из неудачного «университетского романа», она не спустила его с лестницы. Трудно представить себе всю меру эгоизма Даяна. Он совершенно искренне полагал, что его подруга просто обязана помочь ему выбраться из неприятностей, вызванных его поведением. А неприятностей было хоть отбавляй. Oскорбленный муж его случайной подруги˗студентки написал письмо сначала жене Даяна, а потом, хотя в это трудно поверить, премьер‑министру Израиля Бен-Гуриону! Последний счел необходимым ответить на полученное им письмо. Суть его ответа вкратце сводилась к следующему: он, Бен-Гурион, знает много людей с безупречной личной жизнью, которые, однако, ничем особенным не помогли государству в его трудной борьбе за существование. С другой стороны, М. Даян, при всем неправильном отношении к своей долготерпеливой женe, оказал стране услуги исключительной важности. И пока он, Давид Бен-Гурион, будет исполнять обязанности премьер-министра Израиля, должностных лиц страны будут оценивать по их заслугам по отношению к стране, а не по «косякам», допущенным ими в личной жизни.

Демарш «рогатого» мужа, таким образом, успеха не имел. Неприятности, однако, на этом не кончились, потому что его супруга (ее звали Хадасса Мор) решила извлечь из своего любовного приключения материальный интерес (как в еврейском анекдоте). Она настрочила «роман для летнего чтения», в котором вывела и себя, и Даянa под прозрачными псевдонимами. Книга раскупалась влет: амурные подвиги известного генерала были столь же известны, сколь и те, что были совершены им на поле брани, но освещались они, по мнению широкой публики, недостаточно. Интимные детали, добавленные «трахательницей века», делали книжку «желтым бестселлером». Что думали по этому поводу жена Даяна и его «официальная любовница» Рахиль Рабинович, осталось неизвестным, но его дочь Яэль была оскорблена до глубины души и этого от отца не скрывала.

…В 1959 году Даян был избран в кнессет от партии Бен-Гуриона. Он вошел туда с группой «бен-гурионовской молодежи»: 44˗летним А. Эбаном и 36˗летним Шимоном Пересом. Даян к тому же получил пост министра сельского хозяйства — в Израиле члены парламента могут одновременно занимать должности в законодательной и в исполнительной ветви власти. Особых лавров он на этом посту не пожал (фермеры даже присвоили ему кличку «помидорного генерала»), но упорно на нем оставался целых пять лет. В 1964 г. Даян решил попробовать сменить партию, примкнув к Рафи, и в итоге оказался заднескамеечником — членом парламента от не входящей в правительственную коалицию группы. 

Израиль рос и развивался без осязаемого участия генерала в отставке М. Даяна. Отложив честолюбивые мечты, отставной генерал Даян теперь представлялся своим новым знакомым как «отец Яэль Даян». Он гордился своей дочерью, обнаружившей таланты журналиста и литератора. Она даже помогла ему в работе над книгой «Дневник Синайской кампании», которая вышла в свет в 1965 году. Книгу побранили в Израиле за излишнюю откровенность (автор и впрямь не стеснялся в критике некоторых сторон успешной военной кампании), но за границей она имела успех. В 52˗й год своей жизни Моше Даян вступал как военный в отставке, не слишком значимый политик, начинающий литератор и турист — он даже побывал во Вьетнаме как своего рода военный журналист˗наблюдатель. Весну он встретил дома, в Израиле, и ничего грандиозного от жизни не ожидал: новый премьер-министр Л. Эшкол его не жаловал.

Кризис на южной границе Израиля начался совершенно неожиданно. 12 мая Советский Союз через свое посольство в Каире известил правительство Египта, что, по советским данным, Израиль собирается напасть на Сирию. 13 мая та же информация была доведена до сведения египетской делегации, гостившей в Москве, и сделал это лично председатель Президиума Верховного Совета Н. B. Подгорный. 14 мая египетские войска, пройдя парадным строем по центру Каира, двинулись на Синай, к израильской границе. Но даже это необычное движение не вызвало в Израиле тревоги — военная разведка заверила правительство, что Египет в данный момент воевать не собирается. Программа переоснащения египетской армии еще не была осуществлена, и окончание ее ожидалось не ранее 1970 года. Кроме того, в Йемене были заняты почти три египетские дивизии и немалая часть египетской авиации. 15 мая Эшкол во время военного парада по случаю Дня независимости Израиля получил срочное сообщение о том, что на Синае находится уже не 30 тысяч египетских солдат, а 60 тысяч. 23 мая Насер объявил о возобновлении блокады Эйлата — ни корабли, ни самолеты, шедшие через Акабский пролив, не должны были «пропускаться через территориальные воды Египта». Правительству Израиля отказали и в поддержке, и в оружии — и в Париже, и в Лондоне, и в Вашингтоне. 30 мая в Каир прилетел король Иордании Хусейн. Король и президент Насер заключили соглашение «об искреннем союзе и взаимной обороне», и иорданские войска поступили под командование египетского генерала.

Вечером 1 июня на пост министра обороны Израиля был назначен Моше Даян. Он начал свою деятельность со встреч с журналистами. Даян заверил их, что, несмотря на его репутацию «ястреба», вопрос о войне вовсе не решен, потому что «подходящий момент для военных действий уже прошел, а дипломатия еще не сказала последнего слова». Но 5 июня 1967 года в 7:15 по израильскому времени (в 8:15 по времени Каира) первая волна израильских самолетов накрыла египетские аэродромы. За ней последовала вторая. К 9:00 Даян и начальник Генштаба Ицхак Рабин получили вполне надежные сведения из штаба ВВС: египетской авиации как организованной силы больше не существует. Даян немедленно запретил распространять всякую информацию, связанную с этим успехом. Куда лучше было оставить египетское командование в тумане — там явно не осознали того, что произошло. Радио Каира гремело победными маршами. Наземное наступление началось практически одновременно с воздушным: у Израиля не было «политического времени» для предварительного воздушного налета. Первый удар был нанесен в «стык» между Газой и Синаем.

Операции на египетском фронте шли успешнее, чем предполагалось даже в самых радужных прогнозах — уже к 7 июня передовые части израильских войск вышли к Суэцкому каналу. Удары сыпались на египетские войска со всех направлений, и отступавшие к Суэцу солдаты натыкались на уже опередившие их израильские заслоны. Как в пословице: «Можно отразить удар меча, но не корзину кирпичей, высыпанных прямо на голову». 5 июня в войну вступила Иордания. Уже к вечеру ее положение сильно ухудшилось: Израиль уничтожил ее авиацию, а заодно и сирийскую. Получив в свое распоряжение бригаду парашютистов с южного фронта, центральное командование израильтян перешло в наступление. 7 июня был взят Иерусалим. 10 июня пали Голанские высоты, и сирийцы бежали из своих неприступных укреплений, решив, что наступление идет на Дамаск и что надо любой ценой спасать столицу.

К утру 11 июня все военные операции прекратились. «Шестиднeвная война» завершилась. Израильские войска стояли на восточном берегу Суэцкого канала и на западном берегу реки Иордан. Территория, находившаяся под их контролем, превышала территорию самого Израиля в 3,5раза. Протяженность границ сократилась почти вдвое, и они впервые в истории Израиля стали опираться на естественные рубежи. Победа была куплена дорогой ценой: 800 убитых, 3000 раненых. Но до войны прогнозы предсказывали цифры и в восемь, и в десять раз больше. Немудрено, что мгновенный переход от смертельной беды к грандиозной победе вызвал эйфорию — все казалось возможным. 

Даян оказался как бы фокусом этого чувства. Он моментально стал звездой — пожалуй, первый израильтянин, оказавшийся в таком положении. Его фотографировали для всех газет мира, малейшие его замечания цитировали журналы всех оттенков и направлений. Хищное одноглазое лицо генерала стало чем˗то вроде символа мужества и удачи. Народ Израиля в 1967 году был в полном восторге от Моше Даяна.

Был ли Даян и в самом деле хорош как министр обороны? Конечно, он был более чем компетентный человек и он был очень занят. Надо было устраивать управление новыми территориями — эта задача легла на министерство обороны. Надо было заниматься дипломатией: Франция фактически расторгла сотрудничество с Израилем, но возник новый, куда более многообещающий союз — с США.

После войны 1967 года обнаружились два факта. Первый состоял в том, что арабские режимы совершенно ненадежны, а второй в том, что Израиль способен побить всех своих соседей вместе взятых, причем сделать это быстро, качественно и без всякой посторонней помощи (М. Даян, как ни странно, по своей тактике напоминает Х. В. Гудериана, хотя от такого сравнения оба бы пришли в ярость).

Победоносная война, которая, как оптимистично предполагали в Израиле, должна была стать началом долгожданного мира, возобновилась на территории вдоль Суэцкого канала уже в июле 1967 года. В сентябре она приняла характер ежедневных артиллерийских дуэлей. Это был полный сюрприз: вдоль Суэцкого канала, прямо под дулами израильских орудий, были расположены важные египетские города Суэц, Исмаилия, Эль-Кантара. Кто же будет швыряться камнями, живя в стеклянном доме? Но рациональные соображения и мысли египетского руководства были далеки друг от друга. Страшный и неизгладимый позор поражения не оставлял места для компромиссов — война должна продолжаться, чего бы она ни стоила, этого требовала честь. Руководство Египта решило, что войны на истощение Израиль не выдержит: потеря и одного солдата ежедневно для нации числом в 2,5 миллиона человек будет невыносима. Израиль ответил. Египетские города в зоне Суэцкого канала пришлось эвакуировать — беженцы в великом множестве устремились в глубь египетской территории. После потопления эсминца «Эйлат» (ракетами, выпущенными с египетских ракетных катеров советского производства) израильские пушки разнесли нефтеочистительныe заводы в Суэце. Зарево было видно за десятки километров. Египет остался без собственного бензина, что означало более чем болезненный удар по египетской экономике. Но и это не помогло Израилю. Вообще ничего не помогало. Египетское руководство понимало, на что идет, и продолжало свою «войну на истощение». 

Требовались какие-то неординарные меры. И они нашлись. На египетcкое побережье в Суэцком заливе обрушились рейды коммандос, и били они в самые неожиданные и болезненные места. С острова Рас Эл-Гариб, например, был увезен новейший советский радар — была вывезена вся станция целиком. Группа под командованием Б. Адана провела танковый рейд, используя советские танки и бронетранспортеры, захваченные в 1967 году — она прошла 45 километров вдоль берега залива, уничтожая на своем пути все египетские военные объекты. Она даже сумела захватить и увезти с собой новенький танк Т˗72, который очень пригодился потом Израилю для полевых испытаний его свойств и общего качества. Насер был в такой ярости, что отправил в отставку своего начальника Генштаба — генерала Исмаила. 

В начале 1970 года началась воздушная кампания против целей в глубине египетской территории: с января по апрель было сделано 3300 самолето˗вылетов и сброшено 8000 тонн бомб. Бомбили даже окрестности Каира — и египетское правительство пришло наконец к выводу, что «войну на истощение» ввиду ее явной убыточности следует прекратить.

Моше Даян, таким образом, приoбрел некоторый досуг. Он заполнял его тем, чем поистине интересовался, а интересовался он, по собственному признанию, только двумя вещами: «битыми старыми черепками и молодыми испорченными девушками». Ну, вопрос «молодых испорченных девушек» не нуждается в пояснении, но вот «битые старые черепки» заслуживают комментария. То, что Моше Даян увлекся археологией, неудивительно. В Израиле это поистине национальное хобби. Однако Даян не был бы Даяном, если бы он занимался раскопками как положено простому смертному, например выправив себе лицензию. Правила были писаны не для него еще в бытность им всего лишь майором — теперь же, находясь в положении национального героя, он и вовсе делал все, что находил нужным. Он скупал все, что люди, особенно на оккупированных территориях, находили на полях. Однажды таким образом он купил каменную маску, которую отрыл некий араб˗тракторист. Даян заплатил ему за нaходку и спросил, не хочет ли он чего˗нибудь еще. Оказалось, что хочет: тракторист водил свой трактор, не имея на это прав. Ему не выдавали лицензию на вождение, потому что он был крив и один глаз у него не видел. Даян собственноручно написал ему записку в управление по лицензиям с просьбой выдать трактористу права «в виде исключения, потому что возможности одноглазых не стоит недооценивать»! Он скупал все, что ему нравилось, в антикварных лавках, причем делал это, по свидетельству профессионального израильского археолога, следующим образом: входил в лавку, выбирал понравившуюся ему вещь, спрашивал, сколько владелец лавки за нее заплатил (не сколько она стоит, а именно сколько он за нее заплатил), и платил названную сумму, не торгуясь. Даян вручал антиквару 10 чеков со своей подписью, в сумме составлявших запрошенную цену, забирал покупку и уезжал. Владелец лавки не оставался внакладе: он продавал чеки, но не по номиналу, а как автографы Даяна, по 10-кратной цене. Таким образом, все было законно, все были довольны, а Даян не платил ни копейки, потому что новые владельцы подписанных им чеков вовсе не собирались расставаться со своей собственностью и не несли их в банк для учета и уплаты. Не следует думать, что хитроумный министр обороны заботился о наживе — вовсе нет, им владел подлинный энтузиазм коллекционера. Он даже возил с собой лопату, прямо в своем джипе, на случай если ему попадется что-нибудь интересное или вдруг придет охота покопаться в какой˗нибудь многообещающей канаве или траншее. Однажды при таких «раскопках» он попал под завал и едва не погиб. К счастью, его вовремя откопали, но он повредил себе позвоночник и провел три недели в больнице в гипсовом корсете. 

Была и еще одна «мерзко-любовная» история. В конце концов стороны договорились уладить дело без суда, но Даян заплатил Элишеве 10 000 фунтов. Платил он, по совету своего адвоката, равными взносами в течение долгого времени. Адвoкат хотел обеспечить молчание «истицы» на как можно более долгий срок. Последний взнос был сделан в декабре 1971 года. A уже 23 января 1972 года немецкий журнал «Штерн» напечатал огромную, на 10 страниц, историю о неудачном любовном похождении Даяна. В качестве доказательства подлинности рассказанной истории журнал ссылался на фотокопии чеков на имя Элишевы с подписью Моше Даяна. Он выглядел полным идиотом — не потому, что попал в довольно обыкновенную ситуацию немолодого мужчины, влетевшего в интрижку с жуликоватой девицей, но потому, что прославленный генерал был обманут так глупо, просто по рецепту фарсовой комедии. Над ним потешался весь Израиль, и анекдоты о его учебе в «средней школе для девочек» звучали теперь особенно пикантно.

21 мая 1973 года министр обороны Израиля Моше Даян на совещании в Генштабе сказал офицерам, что во второй половине лета им «следуeт ожидать возобновления войны с Египтом и, по всей вероятности, с Сирией». Запись об этом была сделана Залманом Шовалом и подтверждена в 1974 году и другими свидетелями. 

26 июня 1973 года, после завершения бракоразводного процесса, он женился наконец на своей подруге Рахиль Рабинович. На церемонии присутствовало только три человека. При всей славе и влиятельности близких друзей у Даяна не было, разве что поэт Натан Алтерман да еще Эзер Вейцман, в молoдости бесшабашный гуляка, похожий на Даяна удалью. Но Натан Алтерман к этому времени умер, а Вейцман никак не мог быть на второй свадьбе своего друга: он был женат на сестре предыдущей госпожи Даян.

13 сентября 1973 года в воздухе над Голанами произошло столкновение израильских и сирийских самолетов. Сирийцы были жестоко побиты, они потеряли 12 истребителей при нулевых потерях израильтян. Израильская газета опубликовала к предстоящим выборам некое рекламное объявление с изображением израильского солдата, сидящего в кресле‑качалке на берегу Суэцкого канала с автоматом «Узи» на коленях, с надписью «На линии Бар-Лева все спокойно». Защитные сооружения вдоль линии Суэцкого канала неофициально назывались по имени генерала Бар-Лева — одного из начальников Генштаба. Издатели хотели доказать избирателям, что на правящую партию в смысле обороны можно положиться. Однако Даян позвонил главному партийному пропагандисту и устроил ему скандал: «Какая, к черту, линия Бар-Лева? Это моя линия!» Раз уж упор в избирательной кампании делался на безопасность, он не желал делиться своими заслугами решительно ни с кем. Объявление изменили — теперь текст гласил: «На линии Суэцкого канала все спокойно». 

24 сентября на совещании в Генштабе обсуждался вопрос увеличения количества сирийских войск, стоявших против Голанских высот. Командующий Северным военным округом бригадный генерал И. Хофи был серьезно обеспокоен. Даян согласился с его мнением и приказал перебросить на северную границу лишнюю сотню танков. Более того, он настоял на том, чтобы на границу отправили части 7-й бронетанковой бригады, лучшей в армии.

2 октября Даян попросил начальника Генштаба представить ему письменный доклад о состоянии дел на южной границе, где в это время египетская армия начала свои очередные маневры. «Нет ли тут угрозы нападения?» — спросил министр обороны. И получил уверенный ответ: нет, Египет в настоящий момент атаки нe планирует. Мнение это было подтверждено всем аппаратом военной разведки. 

В среду, 3 октября 1973 года, Голда Меир по просьбе министра обороны собрала у себя дома совещание узкого круга военных и политических деятелей, известного под очень неофициальным названием «кухня Голды» — по его обычному месту заседаний. Присутствовали: cама Голда Меир, М. Даян, заместитель премьер-министра И. Алон, начальник Генштаба Д. Элазар, командующий ВВС Б. Пелед, заместитель начальника военной разведки А. Шалев, а также помощники Голды Меир по военной части — Газит и Лиор. Даян известил собравшихся, что действия Сирии и Египта необычны и что существует опасность войны. По предложению Алона было решено возобновить совещaние 7 октября.

Вечером 5 октября начался самый большой праздник еврейского года — Йом-Киппур, день покаяния и очищения. 6 октября в 4:00 Моссад сообщил, что война начнется в этот же день, час «Ч» запланирован на шесть вечера. Но даже весомое мнение внешней разведки не вызвало немедленной реакции — совещание в кабинете Голды Меир состоялось только в 8:00, и решено было провести частичную мобилизацию — против полной мобилизации возражал министр обороны. Он полагал, что резкий шаг может вызвать ту самую войну, которой все так опасались. С другой стороны, он думал, что принятые меры обороны пока что достаточны. В 10 часов утра был отдан приказ о частичной мобилизации. 

В 14:00 6 октября 1973 года началась оглушительная канонада, огонь велся вдоль всей южной и всей северной границы. Арабские армии перешли в наступление — началась «Война Судного Дня». Четвертую (или пятую, если считать полномерной войной военные действия вдоль Суэцкого канала в 1967–1970 гг.) арабо-израильскую войну сравнивали с землетрясением. Египетские и сирийские войска перешли в наступление с места, без считавшейся необходимой долгой подготовки. Израилю требовалось на мобилизацию 48 часов, и предполагалось, что разведка предупредит о войне как минимум за двое суток. На практике приказ о частичной мобилизации был отдан за четыре часа до атаки. Следствием была полная неразбериха, например один танковый батальон отправился в бой без биноклей, которыx почему-то не оказалoсь на складе. Танки на Синай пошли своим ходом, а не на транспортерах, что было вопиющим нарушением принципа экономии моторесурсов, нo несколько выигранных таким образом часов были важнее. 

Первые контратаки на Синае были плохо скоординированы и отбиты с большими потерями: одна из израильских бригад вышла из боя с 14 исправными танками из той примерно сотни, которая составляла ее нормальный списочный состав. Пытавшаяся остановить наступление врага авиация встретилась буквальнo со стеной огня: зенитные пушки и ракеты разных типов прочно закрывали арабские войска от ударов с воздуха.

К концу первого дня войны министру обороны был представлен список потерь, включавший около 500 убитых.

Только к 9 октября ситуация начала меняться к лучшему. Сирийцы попали под тяжелый ответный удар и стали отступать к Дамаску. Их отчаянные призывы к спасению вынудили египетское командование начать наступление в глубь Синая, которое окончилось катастрофой: их наступавшие танковые части оказались уничтожены, более того, израильтяне пробили фронт в египетской обороне и переправились на западный берег Суэцкого канала. При этом было сделано несколько оригинальных тактических ходов. Например, полностью готовый и собранный непотопляемый мост был отбуксирован танками из центрального Синая до Суэцкого канала (такого рода операция никогда не планировалась, мост предполагалось тащить на дистанцию не более одного-двух километров). Также было предпринято выдвижение дальнобойных 175 мм американских пушек с тыловых позиций на передний край, чего не полагается делать никогда, но это оказалось очень полезно для подавления баз тяжелых зенитных ракет. Полевые укрепления строились из так называемых габионов — металлических сеток, куда без цемента засыпали подручный камень, что позволяло очень быстро строить что угодно и где угодно. Побила все мировые рекорды эффективности деятельность полевых ремонтных мастерских, которые за ночь восстанавливали подбитые днем танки. Все это принесло свои плоды. Но какое отношение к этому имел М. Даян?

Война окончилась к 24 октября. Израильские войска стояли на шоссе Каир — Суэц в 100 км от Каира, аэропорт Дамаска находился под огнем израильскoй артиллерии. Министр обороны Израиля Моше Даян, обычно очень заметный человек, после первого дня боев исчез с экранов ТВ и не появлялся перед микрофонами. Он, конечно, вскоре вернулся на свое обычное место любимца прессы, и именно его фото с Ариэлем Шароном, командиром дивизии, первой прорвавшейся в «Африку», обошло всю мировую печать. Война окончилась, пыль улеглась. Мертвые были сосчитаны, оплаканы и похоронены. Почему их оказалось так много? Почему война шла целых три недели? Почему она началась с такого ужасающего хаоса? Почему она началась внезапно — что именно делала прославленная израильская разведка? Почему война началась вообще и не было ли способа ее избежать? Все эти вопросы, конечно же, не могли быть адресованы одному человеку, как бы высоко он ни стоял в иерархии власти государства, но понятно было, что одним из главных ответчиков должен был стать министр обороны. А он, к сожалению, упорно молчал. То есть он говорил, и даже много, но звучало все это как-то не слишком убедительно. 

В 1973 году бремя тяжелейшей ответственности управления войной легло на «комитет» из трех человек: премьер-министра Голду Меир, министра обороны Моше Даяна и начальника Генштаба Давида Элазара. И вот в такой обстановке важные и чисто военные решения, например о том, на какую именно глубину следует отступить на Синае, пришлось принимать 75-летней женщине, по понятным причинам никогда в своей долгой жизни войсками не командовавшей. Ее министр обороны рекомендовал отход к линии перевалов, и уж там «армия должна была стоять насмерть, до последнего человека и последнего патрона». А ее начальник Генштаба предлагал «вести активную оборону по той линии фронта, которая сложилась к 7-му октября, ожидать подхода резервов и после периода консолидации перейти в наступление». А Голда Меир, как она говорит в своих мемуарах, «должна была решить, кто из них прав».

…Даян остался в правительстве. Однако в состав правительства, сформированного И. Рабином в 1974 году после отставки Голды Меир, он не был включен. А вернулся при весьма неожиданных обстоятельствах. После победы на выборах в 1977 году блока правых партий «Ликуд» Менахем Бегин, занявший кресло премьер-министра, предложил Даяну портфель министра иностранных дел. Тот принял предложение. Вместе с Бегином он сыграл решающую роль в переговорах, приведших к достижению мира между Израилем и Египтом.

По свидетельству знавших Даяна людей, это был «одинокий волк», который ни с кем не делился своими мыслями и переживаниями — то ли потому, что не был способен на это, то ли потому, что не ощущал в этом потребности. В одном из интервью, до которого он снизошел, генерал так сказал о себе: «Я не презираю людей. Они просто нагоняют на меня скуку. Нет такого человека на земле, в обществе которого я был бы заинтересован, если только у меня нет чего-либо конкретного сказать ему». Он был абсолютным индивидуалистом, которому было трудно установить близкие отношения с другим человеком.

29 октября 1979 года министр иностранных дел Израиля Даян подал в отставку (из-за разногласий по палестинской проблеме). Удивительно, что он продержался так долго: еще в июне у него обнаружилoсь недомогание, которое оказалось ракoм прямой кишки. Его положили на срочную операцию. Она удалась, но прежней работоспособности у Даяна уже не было. К тому же его единственный глаз видел все хуже и хуже. Даян начал слепнуть. 

К весне 1980 г., однако, его здоровье несколько поправилось. Он попробовал вернуться к политической деятельности и организовал новую партию — «Телем». Программы у нее особенной не было, только имя ее основателя. В марте Даян съездил в Каир — волнующий визит для человека, который столько лет воевал с Египтом. Выборы прошли неудачно: его партия получила только два мандата, а рассчитывали на 15, а то и 17.

В июле Даян улетел в США на медицинскую консультацию: надеялся спасти зрение. Но его опять постигла неудача. Врачи операцию не рекомендовали: слишком опасно. А вот что он услышал от сына незадолго до смерти: «Когда ты умрешь, ты должен знать, что я думаю, что ты был фальшивкой, подделкой, всего лишь умелым убийцей. Ты хотел искупить свое прошлое, тебя мучила совесть — вот почему ты так старался подписать мир с Египтом. Ты сказал в интервью, что, если бы ты мог начать жизнь заново, ты не заводил бы семьи. Ты хотел сказать, что мы — твоя ошибка. Но обстоятельства изменились. Теперь я взрослый, я снимаю фильмы. И ошибка теперь — это ты» (R. Slater, 2001). В октябре 1981 г. Даяну стало плохо — пришлось срочно везти его в госпиталь, где он и умер от инфаркта. Его похоронили в воскресенье, 18 октября 1981 года…

Герой? Безусловно. Относится к ряду Ганнибал, Кутузов, Нельсон? Однозначно. Но беда в том, что конфликту на Ближнем Востоке, несмотря на наличие у Израиля ядерного оружия, ни конца ни края не видно…

Н. Ларинский, 2015

 

 

---