Гладкая кожа? Это просто!

Манера очищать кожу даже от небольших волосков пришла в Европу (а следом за ней и в Россию) от участников крестовых походов. Рыцари быстро оценили преимущества такой процедуры — сперва чисто гигиенические. В условиях жаркого климата и дефицита воды волоски на коже являются своеобразными «сборниками» грязи, потовых выделений и т. д. Это ведет к возникновению раздражений и воспалений кожи, потертостей и прочих неприятных моментов.

---

«Единственное оружие против чумы — честность…»

Итак, — хвала тебе, Чума!
Нам не страшна могилы тьма,
Нас не смутит твое призванье!
Бокалы пеним дружно мы
И девы-розы пьем дыханье, —
Быть может... полное Чумы.
А. С. Пушкин

...нет ни одной болезни, которая так определенно распознавалась бы, как чума.

У. Ослер

 А вот и нет! Неправ был гениальный Уильям Ослер: сам С. П. Боткин ошибся в диагнозе. Хотя тут есть сомнения: возможно, у Н. Прокофьева все-таки была Pestis minoris («минимальная чума»). Как бы то ни было, у героя нашего повествования сомнений в диагнозе не было, как и, увы, шансов на спасение. Его болезнь стоит в ряду событий, которые в свое время Г. Глязер назвал «драматической медициной». Но представляется, что речь идет о непрестанной войне врачей с болезнями (сейчас — с лихорадкой Эбола), в любом случае — с беспощадным недугом. Как во всякой войне, без жертв тут не обходится. Но дело еще и в том, что грань между врачом и больным в таких случаях очень тонкая, а точнее, ее нет совсем, и положение заболевшего врача психологически куда тяжелее, чем простого обывателя, у которого могут еще оставаться иллюзии. Врач прекрасно понимает, что к чему… Говорить в возвышенном тоне о чуме мог только разгоряченный винными парами и полный иллюзий по поводу того, что «черная смерть» уж его-то пощадит, герой «Маленьких трагедий» А. С. Пушкина…

1.«Чумной форт»

Владислав Иванович Турчинович-Выжникевич (1865–1904)в 1889 г. окончил курс в Харьковском ветеринарном институте. В 1893 г. вместе с профессором Марцеллием Вильгельмовичем Ненцким (1847–1901), заведующим физико-химическим отделом Института экспериментальной медицины, занимался изучением средств борьбы с чумой рогатого скота. В 1899 г. был командирован в Забайкалье для организации чумной станции. С 1903 г. был заведующим противобубонно-чумной лабораторией в форту Александра I в Кронштадте. Слыл опытным бактериологом, не раз попадавшим в опасные ситуации.

Смерти врачей во время борьбы с чумой в XIX в. были довольно частыми, но, как правило, случались в полевых условиях, где не было возможности соблюдать меры предосторожности. И вдруг в 1903 году в лаборатории Генриха Германа Роберта Коха в Берлине (лучшей в Европе) погиб от легочной чумы доктор К. Закс. Современник писал по этому поводу: «...в ледяном ужасе оцепеневала мысль при виде того, как эта ужасная гостья, так предательски давшая специалистам-ученым уловить себя в пробирки, … так беспощадно поражала посвятивших себя изучению ее, и именно в таких условиях научных институтов Европы, где, по всем видимостям, должны были царить наиболее препятствующие не только распространению ее условия, но даже — исключающие возможность проникновения в какой бы то ни было организм без воли человека...» В том же году «ужасная гостья» появилась у стен российской столицы. Тогдашний репортер писал о месте, где произошла драма (прямо как в «Гамлете» Шекспира!): «Серая суровая крепость из гранитных плит, о которые ударяются волны. Маленькая площадка — пристань. Мы были очень радушно встречены заведующим Чумным фортом — лабораторией — В. Выжникевичем. Это был красивый, элегантный высокий брюнет лет 35-40. Предводимые Выжникевичем, мы обошли все помещения лаборатории… Жутко, сказать по правде, было смотреть на зараженных чумою крыс, кроликов и свинок. Чувствовалось, что ходишь около смерти. Осмотрели и все животники, конюшни, кремационную печь для сжигания трупов животных. В заключение обхода Выжникевич обратил наше внимание на шикарный металлический гроб и объяснил, что это на случай смерти от чумы кого-либо».

Конец XIX в. был ознаменован третьей пандемией чумы. Для России, как страны евро‑азиатской, проблема была более чем актуальной (в позапрошлом столетии у нас было не меньше 15 вспышек этой особо опасной инфекции). В 1897 году на базе Императорского института экспериментальной медицины была создана Особая комиссия для предупреждения занесения чумной заразы и борьбы с нею в случае ее появления в России. Экспериментальной базой ее работы стал форт «Александр I», построенный в 1845 году около Кронштадта: он оказался наиболее подходящим местом для размещения Особой станции по производству противочумной вакцины. Форт был реконструирован в 1897–1899 годах — здесь появилось паровое отопление конюшен, лифт, лаборатории, вентиляция, телефон, телеграф и т. д.

Известно, что с 28 по 31 декабря 1903 г. В. И. Турчинович-Выжникевич занимался опытами заражения животных через легкое распыленными культурами бактерий чумы и участвовал в приготовлении чумного токсина путем растирания тел чумных микробов, замороженных жидким азотом. 31 декабря он уехал в Петербурги возвратился 2 января, в пути переохладился. Заболел 3 января около полудня.

Заболевание началось с озноба. В 19 часов температура 38,5 °С, пульс 100. Озноб продолжался все время до 23 часов. Около 22 часов началась рвота. Температура в 21 час — 39,5 °С; в 23 часа — 40 °С. Жалобы на боль в суставах и общую разбитость. В истории болезни говорится: «4 января в 1 час пополуночи температура 40,5 °С, в 2 часа температура 40,5 °С, в 10 часов утра температура 40,2 °С, в 2 часа 30 мин. дня температура 40,4 °С, пульс 80, в 4 часа 30 мин. температура 39,5 °С, пульс 96, в 8 часов вечера температура 40,8 °С, пульс 78, в 9 часов вечера температура 40,4 °С, пульс 86. Бредит наяву, временами сознание ясное, жаловался на боль в затылке и в правой половине груди. Притупление справа сзади, и временами мелкопузырчатые хрипы. Язык сухой, покрытый буроватой коркой. 5 января в 1 час пополуночи температура 40,4 °С, пульс 86; в 1 час 30 мин. температура 40,6 °С. В 3 часа ночи состояние больного слегка возбужденное. По временам бред. На вопросы отвечает сознательно, но не всегда. Ворочается в постели и стонет. Судорожное подергивание отдельных мышц. Жалуется на головную боль и боль в правой половине груди. При поворачивании покашливает. Мокрота не отделяется. Пульс 80, не вполне равномерный, слабого наполнения. Тоны сердца глуховаты. Сзади ослабленное дыхание с бронхиальным оттенком на выдохе. Прослушиваются в изобилии сухие хрипы и при глубоких вдохах в небольшом количестве мелкопузырчатые. Pectoral fremitus (голосовое дрожание) не изменено. Дыхание 20–25 в минуту, прерывистое. Печень и селезенка не прощупываются». А вот дальше, пожалуй, самая жуткаяфраза: «Беспокоен, не спит, предполагает инфекцию». Понятно, какую инфекцию предполагал у себя Турчинович… Об этом думал и доктор Д. К. Заболотный, которого вызвали к больному, и в 6.30 утра ему было введено несколько более 90 см³ противочумной сыворотки. Температура до впрыскивания 40,4 °С, пульс 82. В 8 часов утра температура 40,5 °С, пульс 92, полнее и напряженнее, общее самочувствие несколько лучше. Жалуется на тяжесть в голове. По временам бредит и дремлет. В 10.30 утра температура 39,8 °С, пульс 80; в 12 часов дня температура 39,8 °С; в 14 часов температура 40,1 °С; в 15 часов сильный озноб; в 18 часов температура 39,1 °С, сильный озноб, пульс 92 среднего наполнения; в 19 часов температура 40,4 °С, пульс 88, дыхание 21. И дальнейшее течение болезни было таким: высокая лихорадка, появление симптомов правосторонней пневмонии, желтуха (как симптом поражения печени), запредельное учащение дыхания — до 60 в минуту (при норме 20), падение сердечной деятельности и смерть от отека легких в 17.45 7 января 1904 года (на четвертый день болезни). Возможности врачей были очень скромные: кислород, камфора, опий. И главное — т. н. «парижская сыворотка», или сыворотка Иерсена, которую вводили В. И. Турчиновичу‑Выжникевичу в вену, в мышцу и даже в плевральную полость. А. Иерсен (Alexandre Emile Jean Yersin, 1863–1943) — швейцарец по происхождению, выдающийся французский врач и микробиолог (в начале XX века употребляли термин «бактериолог»). Это был гениальный человек, кавалер и командор Ордена Почетного Легиона. Он описал возбудителя чумы, а в 1895 году в Институте Пастера вместе с Э. Руа, А. Кальметтом и А. Боррелем разработал метод получения гипериммунной противочумной сыворотки. По А. Иерсену сыворотку получали путем гипериммунизации лошадей двумя антигенами — инактивированной нагреванием до 58 °С и неинактивированной взвесью культуры вирулентного чумного микроба в физиологическом растворе. Вирулентный штамм выращивается при температуре 28 °С в течение двух суток. Тогда это средство было единственной надеждой на спасение заболевших чумой. Конечно, введение в организм огромного количества чужеродного белка в виде сыворотки часто вызывало тяжелые аллергические реакции у больных (крапивница, боль в суставах — «сывороточная болезнь»), но из двух зол выбирают меньшее.

2. «Черная смерть»

Чем убивает чумная бактерия? Своими очень агрессивными токсинами и веществами, вызывающими гемолиз (разрушение клеток крови). Она поражает лимфоузлы и отдельные органы, легко и быстро проникает в кровь, вызывая бактериальный сепсис (сходство в течении болезни с лихорадкой Эбола, кроме бубонов, поразительное, даже путь передачи часто такой же). Считается, что сыворотка содержит антитела, которые должны обезвреживать токсины (антитоксическая сыворотка) чумной бактерии. Вот как раз легочная форма чумы, которой заболел В. Турчинович-Выжникевич, до сих пор считается самой опасной. Во время эпидемии 2013 года на Мадагаскаре, несмотря на современные методы лечения, почти 50 % заболевших умерли.

Диагноз доктора Турчиновича-Выжникевича — правосторонняя чумная пневмония, геморрагическая септицемия (сепсис), лимфаденит. Уже вечером 5 января мокрота больного представляла собой чистую культуру палочек чумы. Сопротивление организма было сломлено буквально за считанные часы!На вскрытии диагноз полностью подтвердился, причем было сделано важное замечание: «Увеличение глубоких шейных желез и обилие бацилл в них указывало на то, что первичное заражение произошло через слизистую рта». Дело в том, что при тогдашней примитивной лабораторной технике исследователи вынуждены были при наборе материала засасывать ртом растворы, содержавшие смертоносных микробов. Малейшее нарушение техники безопасности могло стоить исследователю жизни. Современник событий пишет: «После выяснения характера заболевания путем бактериологического исследования на форте были приняты следующие меры: 1) изоляция внутренняя (лазарет) и внешняя (карантин); 2) строгая дезинфекция зараженных и подозрительных помещений форта, вещей и обстановки в помещениях; 3) сжигание тела покойника, вещей и его обстановки; 4) наблюдение над всеми живущими на форте с ежедневным двукратным измерением температуры; 5) предохранительные прививки сыворотки всему персоналу форта; 6) лечение сывороткой заболевших. Дезинфекция форта представляла немало трудностей. Масса помещений лабораторных и жилых, заразные отделения, квартира покойника, лазарет, конюшня представляли различные условия, к которым нужно было приспособиться, и поэтому порядок и способ дезинфекции избирался применительно к каждому отдельному случаю. Помещение покойника, канцелярии и прилегающие коридоры были предварительно продезинфицированы гликоформоловым аппаратом Линдера, а затем орошены из гидропульта сулемой. Деревянная и железная мебель обмыта мыльно-карболовым раствором, мягкая — сожжена. Помещение лазарета, заразная лаборатория и вскрывочная орошены сулемовым раствором. Мебель и клетки обмыты горячим мыльно‑карболовым раствором. В заразных конюшнях коридор и полы дезинфицированы сулемой. Подстилка из торфа, навоз и деревянные ящики из-под животных сожжены. Лишний хлам, старые халаты и обувь из заразной лаборатории сожжены. Жилые помещения служителей и врачей дезинфицированы глико-формолом и формалином с помощью аппаратов... Полы и лестницы обмыты сулемой или 5%-й серной кислотой. Белье и платье дезинфицировали в паровой камере. Двери, дверные ручки, перила и электрические штепселя дважды обмыты горячим раствором лизола. Тело покойника завернуто в сулемовую простыню, перенесено в закрытом цинковом гробу в крематорий и сожжено. Сжигание продолжалось около 2 часов 30 мин. Затем зола и разрыхлившиеся кости были собраны в урну. С первых дней над всеми здоровыми сотрудниками, ввиду возможности дальнейших заболеваний, был учрежден медицинский надзор с ежедневным осмотром и двукратным измерением температуры. Кроме того, врачи и весь персонал форта получили предохранительные прививки сыворотки в количестве от 40 до 80 мл³. Вслед за введением сыворотки на второй неделе у многих появились эритематозные сыпи, крапивница и боли в суставах с повышением температуры. Никто из привитых не заболел». Какой мистический ужас вызывала чумная палочка: огонь был (да и сейчас остается) единственным верным средством от болезни. Замечу, что сама дезинфекция была едва ли не страшней чумы: карболовая кислота (фенол), сулема (раствор двухлористой ртути), формалин, лизол (производная карболовой кислоты) — крайне токсичные вещества. Но выбирать не приходилось. Несмотря на все меры предосторожности, потом заболел фельдшер, ухаживавший за больным Турчиновичем, но его спасли. Спустя три года погиб сотрудник лаборатории М. В. Шрейбер. Снова роковая неосторожность… Спустя 40 лет в центре Москвы погибли от чумы профессор А. Л. Берлин, работавший в саратовском институте — преемнике лаборатории форта «Александр I», и его лечащий врач. Чума по-прежнему не прощала ошибок. Учитывая тот факт, что в Китае чума не перевелась до сих пор, приходится и сегодня держать ухо востро, а противочумные костюмы — наготове…

Н. Ларинский, 2014

---

Оставить комментарий:

Имя:*

E-mail:

Комментарий:*

 я человек

 Ставя отметку, я даю свое согласие на обработку моих персональных данных в соответствии с законом №152-ФЗ
«О персональных данных» от 27.07.2006 и принимаю условия Пользовательского соглашения