Гладкая кожа? Это просто!

Манера очищать кожу даже от небольших волосков пришла в Европу (а следом за ней и в Россию) от участников крестовых походов. Рыцари быстро оценили преимущества такой процедуры — сперва чисто гигиенические. В условиях жаркого климата и дефицита воды волоски на коже являются своеобразными «сборниками» грязи, потовых выделений и т. д. Это ведет к возникновению раздражений и воспалений кожи, потертостей и прочих неприятных моментов.

---

«Дайте ему место султана, и он потребует себе место бога…»

Все мои деяния были инспирированы только одной страстью: … сделать Турцию независимой и сильной. Для этого я прогнал всех врагов с ее территории, заключил почетный мир и разрушаю все, что мешает турецкому народу идти к будущему…

Турция — это я!.. Благодаря мне она дышит и благодаря ей я живу!

Мустафа Кемаль

И до каких же, интересно, пор эта страна будет управляться из-за стола пьяниц?

Исмет Иненю

Величайшим из всех националистических лидеров Среднего Востока был Кемаль Ататюрк…

Лорд Кинросс

Душа революционера всегда разделена между двумя одинаково сильными страстями: страстью к достижению цели и ненавистью к тем, кто ему в этом мешает!

Луи-Адольф Тьер

Я милостей чьих-то не клянчу
И крыльев чужих не прошу.
Я сам в своем небе летаю,
И светит мне собственный свет!

Намык Кемаль

«Турецкая нация, — пишет современный историк, — объединяет в себе, в своей новой светской идентичности, черты традиционной культуры как Востока, так и Запада, чтобы поддерживать элемент относительной стабильности и равновесия в этом беспокойном месте Среднего Востока» (А. Г. Ушаков, 2002).Для россиян это и место «челночного» бизнеса, и относительно дешевое место отдыха. А в конечном счете создал все это «отец турок», «турецкий Ленин» Кемаль Ататюрк, которого современные турки считают достойным наследником «первого и благочестивого воителя, прародителя турок — султана Османа».

1. «И такой герой наконец-то явился…»

Точная дата рождения Мустафы Кемаля неизвестна. Известно только, что он появился на свет в декабре 1881 года в семье македонских турок — Али Рзы, мелкого чиновника таможни, и Зюбейды, от которой сын унаследовал нетипичный для турок голубой цвет глаз. Учился Мустафа в знаменитой в Салониках светской школе Шемси-эфенди. Довольно рано от чахотки, усугубленной большим количеством анисовой водки, умер его отец, и учебу пришлось оставить. Потом Мустафа  какое-то время учился в христианской школе, затем в рушдие — средней гражданской школе, после чего поступил в военный лицей. Любимыми его предметами были математика и французский язык. Мустафа уже тогда был неформальным лидером и побеждал в математических конкурсах. Получив звание сержанта и став старостой класса, Мустафа взял себе второе имя — Кемаль (от турецкого «совершенство», т. е. «совершенный»!) — без лишней скромности.

Характер Мустафы — властный, нетерпимый к чужим слабостям, вспыльчивый — проявился быстро. И самое главное, он был убежден в своем особом предназначении! Логично предположить наличие у него чувства национального самосознания (в Салониках из 150 000 населения было всего 14 000 турок, и их немусульманское население нещадно третировало и эксплуатировало).

Учебу в военном лицее Мустафа Кемаль продолжил уже в г. Монастыр на западной границе Турции. Это было самое передовое военное учебное заведение в тогдашней Османской империи. Мустафа сразу возглавил существовавшую там салоникскую группировку. Разборки иногда приобретали кровавый характер, и Мустафу однажды чуть не зарезали во сне! Именно в лицее Мустафа услышал от своего друга Али Фейхи о Великой французской революции, Вольтере, Руссо, Монтескье и О. Конте. Там же учился и будущий злой гений Кемаля — правитель Турции и один из лидеров басмаческого движения в советской Средней Азии Энвер-паша. Кемаль узнал, что творилось в Турции при султане Абдул-Хамиде II (сексоты, исчезновения людей, включая офицеров высокого ранга, казни молодых офицеров армии и флота по малейшему подозрению в нелояльности). Примечательно, что патриотизма Кемаля это не охладило, и он попытался принять участие в турецко-греческой войне.

Он был всецело увлечен военной карьерой, хотя находил время для посещения увеселительных заведений, где под мелодию зурны за вечер поглощалось неимоверное количество местного вина. Во время путешествия по Мраморному морю Кемаль впервые отведал анисовой водки — ракы (ракия), которую умело изготавливали греки. В этом «божественном напитке» черпали вдохновение османские писатели и поэты. Кемаль тоже оценил ее. И в конце концов она его погубила…

2. «Мы уже начинали понимать, что имеются пороки в управлении страной…»

Кемаль вступил в небольшую оппозиционную организацию кадетов, здорово рискуя при этом. Но модная тогда его революционная настроенность, начитанность и знания, склонность к абстрактному мышлению, которую он демонстрировал во время занятий по тактике, вызывали оправданное уважение к нему не только однокашников, но и преподавателей. Но сквозила и неприязнь, вызванная его нетерпимостью к чужому мнению и стремлением всегда и во всем быть первым. В январе 1905 года он стал капитаном и офицером генерального штаба — и тут же по доносу оказался в султанской тюрьме! Отделался он легким испугом, но вместо ожидавшей его Македонии был отправлен в Сирию, в 30-й кавалерийский полк, расквартированный в Дамаске. Разочарованный сплошной коррупцией, грабежами туземного населения и культурным уровнем сослуживцев, Кемаль вступил в тайную организацию «Родина и свобода» и даже создал несколько ее филиалов. Они часто и горячо спорили о восстановлении конституции и создании ответственного правительства, которое обратило бы необходимое внимание на нужды армии и других государственных институтов. Но этого было мало. Кемаль стал еще больше раздражаться по любому поводу, много пил, и его одолевала бессонница. Получив поддельное свидетельство о болезни, Кемаль тайком вернулся на родину и создал в Салониках филиал «Родины и свободы».

Он поступил на службу в штаб командующего Третьей армией маршала Хайри-паши. Но, находясь в Сирии, Кемаль упустил время: Македония уже стала центром будущей революции, и ему нечего было там создавать и нечем руководить! Все руководящие роли были уже розданы, а делиться с Кемалем никто не собирался. Во главе революции встали майоры Энвер, Джемаль и Талаат, которых Кемаль считал выскочками. Он тоже стал майором и связным между штабом организации «Единение и прогресс» и ее филиалами.

3 июля 1908 года майоры Энвер и Ахмед Ниязи-бей ушли со своими отрядами в горы и начали боевые действия против султана. Скоро вся европейская часть султаната уже была захвачена восстанием, и 23 июля 1908 года султан заявил о даровании нации конституции (прямо как в России в 1905 году!). Агентов султана вешали прямо на улицах, в обществе царила эйфория. Правда, младотурки, как именовали себя революционеры, были «очень умеренны в экономических и социальных решениях из-за сложного социального состава их движения, слабости национальной буржуазии и политической незрелости почти полностью неграмотного народа». Но Кемаль видел в этом только их неспособность руководить. Вот если бы он! Но его послали в Африку, в Триполитанию (вилайет Триполи), усмирять взбунтовавшихся арабов, что он с успехом и осуществил, но благодарности не дождался: им «заткнули дыру», назначив начальником штаба 17-й резервной дивизии….

3. «Но все же фигура не из последних…»

Султан попытался взять реванш: весной 1909 года разогнал парламент и устроил в Стамбуле грабеж (дело привычное!). Младотурки назначили Кемаля начальником стотысячной «Армии действия», которая двинулась на Стамбул и заставила мятежников султана сдаться. Но Кемаля опять обошли: армию возглавили Шевкет-паша, Энвер и Ниязи, а Кемаля снова отослали в Салоники, так что в окончательном взятии Стамбула он участия не принимал. Для реформы армии, которой так жаждал Кемаль, младотурки пригласили из Германии генерала Кольмара Вильгельма Леопольда фон дер Гольца (1843–1916), который в скором времени умер от тифа.

А Кемаль стал начальником управления по подготовке кадров Третьей армии. «Он по-прежнему последним уходил из казино и первым появлялся на службе». Жесткий и требовательный, Кемаль во все лез и ко всем придирался. Его захотели проучить, назначив командиром пехотного полка, но он справился с этим блестяще, хотя чуть не лишился жизни: дядя Энвера, Халиль, выстрелил в Кемаля на улице, но промахнулся.

Кемаль отправился на подавление антитурецкого восстания в Албанию, затем на маневры во Францию, а потом снова оказался в Триполитании, где турки начали войну с итальянцами (Триполитания в будущем станет Ливией). Там и проявилась первая из болезней Кемаля — мочекаменная.

Настойчивое желание Кемаля сделать карьеру привело к жестокому конфликту с Энвером и его другом Али Лысым. Не раз в спорах они хватались за оружие. Кемаль умело командовал, пока его не поразила какая-то глазная болезнь (он чуть не потерял глаз). В те времена и в тех местах можно было заполучить все что угодно, до трахомы включительно, но обошлось.

Кемаль выгодно отличался от других офицеров этой полупартизанской армии своей пунктуальностью, требовательностью и умелой организацией разведки. Никто не видел его (в условиях пустыни!) в грязной форме. Тогда для него еще оставалась романтика и патетика военной службы. Правда, войну они все же проиграли, Триполитания была потеряна, а Кемаль отправился долечивать свой глаз в Вену.

4. «Этот офицер еще заставит говорить о себе…»

Кемаль принимал участие во всех боевых действиях, которые пришлось вести младотуркам для установления своей диктатуры. Но он занимался не только этим… В 1913 году началась его трагическая связь с дочерью полковника Хюсаметтина, 16-летней Фикрие. От греха подальше его назначили военным атташе Турции в Софии, где он начал активно изучать немецкий язык (французским владел в совершенстве).

С началом Первой мировой войны подполковник Кемаль поспешил на родину. Его направили в историческое и печально известное место — на полуостров Галлиполи — командиром 19-й дивизии. Уже 25 апреля 1915 года его дивизия оказалась на острие удара английского десанта. Вместо дивизии Кемалю дали… полк, который выстоял, но почти полностью полег. Кемаль успешно командует, и его награждают Железным крестом (армией командовал немецкий генерал Сандерс). Между прочим, поражение в битве за Галлиполи стоило У. Черчиллю поста министра! Талантливый командир, Кемаль получил 16-й корпус. Он действовал успешно, пока его не свалила уже третья болезнь – малярия.

Кемаль стал генералом и отправился на Кавказский фронт. Вот тогда Энвер-паша и сказал знаменитую фразу:  «Дайте ему место султана, и он потребует себе место бога…». Получение звания паши Кемаль праздновал целую ночь!

Ему чудом удалось избежать окружения русской армией, за что он получил золотую медаль Имтияз. Кемаль не смог одолеть русскую армию не только потому, что мы воевали лучше, но и вследствие того, что в его решениях все-таки преобладали эмоции и амбиции, а не трезвая оценка обстановки и мозговая атака. Его снова отправили в Сирию — усмирять бунтовавших арабов, но он внезапно на все плюнул, подал в отставку и уехал в Турцию.

Младотурки (как наши либералы!), погрязшие в коррупции, развалили армию (у них, интересно, были свои Сердюков с Васильевой?). К 1917 году турецкая империя потеряла 600 тысяч человек (вся армия состояла из 900 тысяч!), 2 млн было ранено, 900 тысяч стали небоеспособными инвалидами. После очередной стычки с Энвером Кемаля направили в Германию — сопровождать наследника престола. В Берлине Кемаль сразу угодил в клинику с почечной коликой. Оттуда он поехал в Вену, в клинику профессора К. фон Ноордена, который рекомендовал ему лечение в Карлсбаде (Карловы Вары). Но нормально долечиться ему не пришлось: 5 июля 1917 года умер султан Мехмет V, и наследник, которого сопровождал Мустафа Кемаль-паша, стал Мехметом VI. Владыка обошелся с Кемалем милостиво и даже дал прикурить (что было знаком особого внимания!), но по совету Энвера снова сослал Кемаля в Палестину — командовать 7-й армией. Когда в ноябре 1918 года он вернулся в Стамбул, его недруги — Талаат, Джемаль и Энвер — уже бежали в Берлин. Талаата и Джемаля как главных виновников армянского геноцида 1915 года быстро убили армянские боевики, а Энвер попал в Москву и «подружился» с Лениным!

5.«Но я не допущу подобного предательства…»

После капитуляции Турции, воевавшей на стороне Германии, Кемаля отправили на южную границу. Ему повезло: многих его друзей-младотурок сослали, некоторых казнили или посадили в зиндан, но его не тронули. Кемаля направили в Анатолию подавлять очередной бунт и, кроме 9-й армии, дали в подчинение всю гражданскую администрацию, а он включил в свое окружение еще и двух врачей. Нервные перегрузки, ночной образ жизни и увлечение спиртным здоровья не прибавляли. Любопытно, что, несмотря на постоянно хмурый вид на фотографиях, Кемаль не был пессимистом. Он ощущал себя спасителем нации!

Англичане хотели руками турок подавить восстание в Турции, и в Измире началась греко‑турецкая, а потом и турецко-греческая резня. Где-то там, кстати говоря, воевал и молодой Хемингуэй. В это время целью Кемаля стало создание республики на обломках Османской империи. Для этого он должен был сбросить султана, победить греков и заставить запад признать эту новую Турцию равной себе! Восток — дело тонкое, и Кемаль блестяще подтвердил это: он не только представил свои действия попыткой освободить попавшего в плен султана, но и вступил в тактический союз… с большевиками! В 1919 г. он направил в Москву Халиль-пашу, а в 1920 г. получил оружие и боеприпасы (это организовывал М. В. Фрунзе). Но «хроническое» неподчинение султану привело к формальной отставке Кемаля. Он начинает активно участвовать в Представительном комитете и Великом национальном собрании Турции в Анатолии. Высадка в Стамбуле английского десанта его не смутила.

В это время Кемаль, уже гражданский человек, поражал всех неутомимостью и работоспособностью. Он не спал сутками, выпивал в день по 20 чашек крепчайшего кофе и выкуривал по три пачки сигарет! Усилия Кемаля даром не пропали: он стал президентом Великого национального собрания. Он проявил себя как прагматичный политик, а прагматизм в восточной деспотии означает жестокость. Кемаль ее не боялся и провел через меджлис закон «О высшей измене». Каждому, кто сомневался в законности Великого собрания, надлежало отсечь голову кривой турецкой саблей. Без шуток! Утверждаясь во власти, Кемаль держал на отдалении и старых друзей, и новых. Он не колеблясь арестовывал союзных генералов, пускал под откос поезда с итальянскими солдатами, разбил войска халифа и изгнал англичан. Гражданская война достигла апогея, и соратники Кемаля носили с собой яд, чтобы в случае чего принять его, пока по старой доброй традиции с них живьем не содрали кожу. На самого Кемаля было несколько покушений, но он был как заговоренный!

6. «Враги, кругом враги…»

Кемаля надежно охраняли лазы (грузины, выходцы из Лазистана) из отряда Хромого Османа. Но на территорию Турции вошли греки, и Кемалю пришлось позаботиться не об охранных отрядах, а о создании регулярной турецкой армии. Кемаль уповал на помощь Советской России, а в Москве оказались очень наивные люди: когда оттуда прибыл лидер истинной Турецкой компартии Мустафа Супхи, он почти сразу был утоплен в Трапезунде вместе со своими товарищами. Кемаль не собирался строить социализм, да и пролетариата в Турции не наблюдалось… Но договор о дружбе и братстве между РСФСР и Турцией был подписан в Москве 16 марта 1921 года. Большевики (как реальные политики!) закрыли глаза на честолюбие Кемаля, его беспринципность и способность к политическим провокациям.

Кемаль часто говорил, что его режим — народный, но нельзя было не заметить самой жесткой иерархии власти. Новый порядок был гораздо более жестоким, чем власть султана! Правительство Кемаля имело такое же отдаленное отношение к народу, как любое другое в мире. Но Кемаль, в отличие от султана, прекрасно знал, что он нелегитимен, и постоянно вел политическую игру. Его стилем управления стали приватные встречи с нужными людьми. Эти рандеву, как ужины у Сталина, затягивались до утра и сопровождались обильными возлияниями, причем Кемаль пил едва ли не больше всех!

Для него была построена специальная вилла в викторианском стиле с арабесками на потолке, декоративными жаровнями и бильярдной. Фикрие была образцовой, как пишет биограф, восточной женой, но мать и сестра Кемаля и слышать о ней не хотели. Около Кемаля поселились его соратники. У него собирались представители элиты новой Турции, но один из партизан, некий Тевфик, однажды едва не всадил в Кемаля пулю!

В 1921 г. под селением Иненю Кемаль одержал первую победу над греками (войсками командовал Исмет, который с этого момента и стал Иненю!). После этого под нажимом Кемаля меджлис принял новую конституцию, в которой о султане уже не было ни слова. Кемаль возглавил и Великое собрание, и правительство. Договор с РСФСР аннулировал все долги Турции и разрешал другие спорные вопросы. Кстати говоря, о геноциде армян там не было ни строчки.

Кемаль днем работал не покладая рук, а ночью расслаблялся с друзьями. Но чувствовал он себя плохо: беспокоила мочекаменная болезнь, а периодически — и трехдневная малярия.

Кемаль захватил всю политическую и военную власть и стал прямо нарушать конституцию, посягая на незыблемость частной собственности (реквизиция лошадей, одежды, оружия и продуктов для военных нужд у и без того нищего населения). Затем последовала всеобщая мобилизация, а потом, чтобы удержать Турцию в пределах своего влияния, РСФСР поставила Кемалю 100 тыс. винтовок, столько же патронов, 3,5 тыс. пулеметов, 550 тыс. снарядов и огромное количество другого военного имущества. Можно подумать, это нам самим нужно не было. Такой вот «военный поток»! История все время повторяется. Тогда тоже с Европой отношения были накалены, союзников ни одного, вот и обратили большевики благосклонный взгляд на Турцию! И как‑то забылась и история Бакинской коммуны, и многое другое…

7. «Власть должна быть сильной, а нация единой»

Уже в августе 1922 года армия Кемаля (а власть у него неоднократно пытались отобрать) представляла собой грозную силу. За три недели Кемаль разгромил греков и захватил Измир. Победа ознаменовалась тем, что рядом с Кемалем появилась красивая и элегантная Латифе, дочь известного предпринимателя Муаммера. Кемаль устроил грандиозный прием по случаю победы, на котором появился в косоворотке! Вскоре греки и союзные войска покинули Турцию, а вслед за ними уехала Фикрие — в берлинскую клинику лечить нервы.

Для Кемаля все на свете затмевалось политикой и властью, которая приобреталась с ее помощью. И это очень скоро поняла ставшая его женой Латифе. Сначала убийство Али Шукрю, давнего недруга Кемаля, затем — начальника охраны Кемаля, которого обвинили в этом. Оно и понятно: этот человек слыл истребителем армян и греков и в новой Турции был Кемалю совсем не нужен. Накопившееся в стране зло не могло разрешиться без крови. Вскоре Кемаля начали бояться, как Сталина после XVII съезда партии! Во время очередного сабантуя Кемаль сказал, что вообще не понимает, зачем в стране столько партий! Послушное правительство, большинство в меджлисе, законы, обсуждаемые за закрытыми дверями Народной партией и без возражений принимаемые — все получил Кемаль за какие-нибудь пять лет. Это все что-то чертовски напоминает…

8. «Его талант политика намного превосходил его военные дарования…»

Провозглашение республики было, как считают историки, не путем к новой Турции, а очередным тактическим ходом на пути к созданию новой политической системы абсолютной власти. При Кемале, как раньше при султанах, так же тайком хватали противников режима или они просто тихо исчезали, отправляясь на дно морское кормить рыбу.

Кемаль снова чувствовал недомогание, и придворный врач-француз категорически запретил ему кофе, ракы и сигареты. Он отправил халифа Османской империи вместе с гаремом, детьми и личным врачом в Швейцарию. Кемаль постоянно борется с оппозицией и надоедливыми щелкоперами-журналюгами.

Политические неурядицы осложнились трагедией с Фикрие. Узнав о женитьбе Кемаля, она напрашивалась на встречу с ним, а потом выстрелила себе в голову. Кемаль приказал личному врачу спасти ее. Рана оказалась не смертельной, но затем развилась аспирационная пневмония, и Фикрие умерла... Кемаль не был, кажется, этим огорчен, но раздосадован был: оппозиция начала вопить о его распущенности и нечистоплотности. Да и новая жена быстро оказалась помехой, и спустя два года только ее покаянное письмо на время удержало всевластного Кемаля от развода.

А вокруг все было по-прежнему: подтасованные результаты выборов, коррупция друзей, прямые угрозы расправой лидеру оппозиции генералу Карабекиру. Кемалю все это надоело, и он быстро провел «Закон об охране порядка», согласно которому любая организация (с иностранным влиянием или без) могла быть распущена по прямому указу президента, т. е. Кемаля! Он использовал это для расправы с оппозицией.

Как-то одна газета написала, что Турцией правит один пьяница (Кемаль), один слепой (премьер‑министр) и триста глухих (депутаты). Здорово сказано! Но Кемаль прочитал это и брезгливо сказал, что писака неправ и Турцией правит один пьяница.

По улицам уже возили эшафоты с повешенными, вырезали курдов, а заодно и армян, и евреев, и греков. Левые рабочие организации были распущены. Разборки шли почти до 1930 года. Очередное восстание еще раз убедило Кемаля в необходимости введения однопартийной системы и культурной революции. Всего 4 % турок умели читать, в стране не хватало 35 тысяч школ и 70 тысяч учителей. Кемаль национализировал экономику и строил железные дороги.

А вот дома дела шли все хуже и хуже, пока Кемаль не отослал Латифе. Все в Турции знали, что ни одна попавшая в поле зрения Кемаля женщина не могла чувствовать себя в безопасности. Но вряд ли его это слишком интересовало.

Он пережил еще один заговор, 13 участников которого были повешены. На следующий день Кемаль произнес одну из самых блестящих своих речей. Любопытный момент: он допустил, чтобы веками воевавшая с Россией Турция приняла тысячи наших эмигрантов, включая Троцкого!

Достижение желанной цели — создание президентской республики и подавление оппозиции — облегчения Кемалю не принесло. Для него расслабление отождествлялось со все более обильными возлияниями, новыми пачками сигарет и десятками чашек кофе. Он постепенно начал отходить от активной деятельности, но вред, причиненный здоровью, оказался уже непоправим.

В 1931 году Кемаль был в третий раз избран президентом. Тогда же на партийном знамени появились «шесть стрел»: национализм, республиканизм, народность, революционизм, секуляризм и этатизм (государственный капитализм). Все вопросы теперь решались не в парламенте, а на вилле Кемаля…

9. «Будущее в небе!»

Кемаль, бесспорно, был ориентированным на власть человеком. Ему не были свойственны гибкость или спонтанность. Он был — внешне, по крайней мере — равнодушен ко многим вещам. Например, к своему здоровью. Жажда власти была ненасытной, но смерть уже точила в потемках свою бритву…

Пока же он занимался сельским хозяйством и авиацией, хотя ворчание недобитой оппозиции продолжалось. Но очередной заговор был раскрыт, а его участники казнены. Мания величия у Кемаля тоже прогрессировала, и по примеру правления Сталина и Гитлера Турция была усеяна портретами «революционера» в камне и бронзе. Но, даже став подобием бога на земле, Кемаль не знал покоя и оставался верен привычкам, а ограничения доктора были давно забыты. Он пытался покончить с исламом как с государственной религией и упразднить арабскую письменность, перейдя на латиницу. Определенный успех был: начиная с 1930 года Турция имела положительное внешнеторговое сальдо.

Чтение, музыка, танцы, бильярд, верховая езда, спорт, женщины — все это было в жизни Кемаля, но не имело самостоятельной ценности. Только власть. Он ложился спать в три‑пять часов утра и пробуждался в половине четвертого дня. На его настроении уже сильно сказывалось постоянное потребление алкоголя, сопровождавшееся на выходе депрессией.

В 1934 году Кемаль ввел в Турции фамилии и взял себе «скромную» — Ататюрк («отец турок»). После избрания на пост президента в последний раз, в 1935 году, Ататюрк назначил генеральным секретарем партии министра внутренних дел Шюкрю Кайя, а региональные правители стали возглавлять и местные партийные организации (у нас ничего нового не изобрели!). Кемаль устранил и Исмета Иненю, но ему надо было думать о другом…

10. «Он проглотил монстра…»

Именно так — монстром — в Турции называют недуг, убивший Кемаля. Собственно говоря, этого монстра в виде ракы он глотал уже лет двадцать. Малярия, не оставлявшая его, и мочекаменная болезнь были цветочками по сравнению с этим. В 1936 году неутомимого прежде Ататюрка стала беспокоить постоянная и выраженная слабость, а в декабре 1937 года на теле президента появилась загадочная геморрагическая («синячковая») сыпь. Он отправился на бальнеологический курорт Ялова, где заведовавший клиникой Нихат Решат Бергер после осмотра Кемаля пришел к выводу, что это признак цирроза (граница печени доходила до пупка). В это же время у Кемаля появился интенсивный кожный зуд. Врач намекнул, что все это проявления болезни, связанной с неумеренным питьем. Неизвестно, испугало ли это неустрашимого Кемаля, но привычек он не изменил.

В феврале 1938 года Кемаль заболел пневмонией, а потом, едва оправившись, направился в Анкару. По дороге у него началось обильное носовое кровотечение. Наконец (до этого Кемаля лечили только турецкие врачи) к нему пригласили того, кого надо было — выдающегося французского клинициста офицера Ордена Почетного легиона, в скором времени директора клиники госпиталя l'Hôtel-Dieu и члена Академии медицины, автора фундаментальных работ по патологии печени Ноэля Армана Фисингера (Noël Armand Fiessinger, 1881–1946). Его докторская диссертация была посвящена как раз циррозу, и он был удостоен нескольких престижных премий, в том числе и за работы в этой области. Клиницистом он был стоящим и после осмотра Ататюрка, вероятно, сразу вспомнил поговорку французских докторов: « Venae portarum — portae malchorum » («Воротная вена — врата к несчастью»). Портальная гипертензия — классика цирроза! Сосудистые звездочки, плотная неровная печень, большая селезенка, желтушность кожи — не нужно и УЗИ, чтобы все это увидеть, особенно у пьющего пациента. А самое главное — Фисингер обнаружил (но не сказал об этом) у Ататюрка асцит. Фисингер безапелляционно пригрозил Ататюрку страшными осложнениями, если он не будет соблюдать режим и диету, и Ататюрк испугался смерти.

К весне ему как будто полегчало. Ататюрк 40 минут стоял на параде в свою честь под палящим солнцем. Но, как известно, «самый зловещий звук на земле — это тиканье часов». «Завод» часов Кемаля заканчивался. Не знаю, читал ли Кемаль Гегеля и могли бы его утешить слова философа: «Ничто великое в этом мире без великой страсти не делается, а все остальное… уже… неважно».Интенсивная боль в животе, слабость, сопор, в который он периодически впадал, сделали из несгибаемого Кемаля слабого, немощного простого смертного, а не небожителя.

Все лето и начало сентября Кемаль провел в постели, а осенью в Стамбул прибыли Карл фон Ноорден из Вены и Г. Клемперер из берлинской клиники Шарите. Окружение Ататюрка не смутило то, что Georg David Klemperer (1865–1946), в прошлом один из консультантов Ленина, был евреем. Приехал и Фисингер. Что они могли рекомендовать? Парацентез (брюшной прокол) был произведен 13 октября. Было выкачено около 10 литров асцитического экссудата. Как это часто бывает, через три дня развилась кома, из которой Кемаль чудом, но вышел. Он даже задумал выступить в Анкаре (начали делать специальный лифт к трибуне), но 8 ноября снова впал в кому, а 10 ноября в 9:05 маршал Гази Мустафа Кемаль-паша Ататюрк умер. Его секретарь сказал одному из приближенных: «Смотри, уходит целая эпоха…» Говорят, что последними словами Кемаля перед комой были «Алейкум салям» — «Мир вам». Странно, что этот вечный воитель, главный солдат Турции сказал о мире. Правда, перед последним боем, который уже не мог выиграть…

Н. Ларинский, 2003–2015

---

Оставить комментарий:

Имя:*

E-mail:

Комментарий:*

 я человек

 Ставя отметку, я даю свое согласие на обработку моих персональных данных в соответствии с законом №152-ФЗ
«О персональных данных» от 27.07.2006 и принимаю условия Пользовательского соглашения