Николай Ларинский: «Ежели преступлю обеты свои…»

смерть Дмитрия Шемяки

Мне не раз приходилось писать и говорить о сознательном превращении, беллетристами, российской истории в почти шекспировскую трагедию, где царят средневековые нравы и никакой политический деятель или просто яркая личность не застрахованы от «кинжала и яда». По крайней мере, за последние двадцать лет усиленно муссируются версии о насильственной смерти последних Рюриковичей, Петра Великого, Н.В. Гоголя, Николая I, П.И.Чайковского, Павла Аллилуева, М.Горького, чекистов А.А. Слуцкого и В.Р. Менжинского, В.В.Куйбышева (за что расстреляли трех врачей), И.В. Сталина, банкира И.Х. Кивелиди, Ю.П.Щекочихина и т.д. Эти версии объединены по каузальному признаку: указанные исторические личности либо приняли яд сами, либо их отравили. Долго обсуждалась «лаборатория ядов» Г.Ягоды, версию о своем отравлении ртутью муссировал Н.И.Ежов (за что заплатили жизнью Я.Л. Авиновицкий и И.М. Саволайнен). Но эти версии объединены и еще одним признаком - отсутствием каких-либо доказательств. Да они и не требуются. Захотелось Э.А.Хлысталову, что бы Есенина повесили чекисты, а не сам он в тяжелой депрессии обмотал веревку вокруг шеи – пожалуйста! Но версии об отравлении тоньше: надо выдумать такой яд, чтобы симптоматика отравления полностью соответствовала бы той болезни, которой страдала жертва при жизни! Но сейчас речь пойдет о буквальном совпадении сотни лет существующей легенды и реальных событий…

---

Николай Ларинский: «Железный» Феликс и…медицина»

Гвозди бы делать из этих людей,

 крепче бы не было в мире гвоздей!

Николай Тихонов

Каким бы «железным» не был человек (даже при условии, что его «родил рабочий класс»!), а без медицины ему не обойтись, какой бы несовершенной она не была! Жизнь Феликса Дзержинского ярчайшее тому подтверждение. Он имел дело с медициной как хронический больной, он имел отношение к организации здравоохранения как важный партийный и советский функционер и, наконец, ему пришлось принимать решающее участие в таком деликатном деле, как «изготовление» мумии Ленина. Дзержинский - человек был не только «железный», но и на редкость разносторонний, почти универсальный. Из таких людей, действительно, получались хорошие «гвозди», которыми и было сколочено «первое в мире государство рабочих и крестьян». Только ими оно и держалось. Правда, в конце- концов оно  и развалилось с пол-пинка.  Или гвозди были «не той системы», или система не подходила к гвоздям. А, может, не гвозди надо было делать, а шурупы? Или анкерные болты. Иначе чем и как скрепить этот разваливающийся «организм» - Россию? На что уж железным был Феликс, а и тот не сдюжил…

Феликс Дзержинский принадлежал к потомственному и старинному польскому дворянскому роду, к т.н. шляхте. Его отец, выпускник физико-математического факультета Петербургского университета, Эдмунд-Руфин Дзержинский (1838-1882) был занесен в дворянскую родословную книгу Минской губернии. Это была небогатая семья, Эдмунд Дзержинский преподавал физику и математику в Таганрогской гимназии, но в 1875 году заболел туберкулезом и ушел в отставку. Мать Феликса, Елена Игнатьевна Янушевская была дочерью профессора Петербургского железнодорожного института.

Рождение Феликса началось с катастрофы: его мать, проходя в темных сенях, упала в открытый погреб, после чего 11 сентября 1877 года досрочно родился сын, которого назвали Феликс. В семье было восемь детей, Феликс был шестым. В 1882 году туберкулез добил отца, и семье пришлось нелегко, но все дети получили достойное образование: Феликс закончил Первую Виленскую гимназию и закончил далеко не блестяще: «четверка» по Закону Божьему, «двойки» по русскому и греческому, остальные тройки. Будущий «гвоздь» звезд с неба не хватал. Дзержинский сам говорил, что в детстве он мечтал о шапке-невидимке и об уничтожении всех «москалей», т.е. русских (он в этом преуспел, работая в ВЧК-ОГПУ!). А пока он мечтает быть ксендзом, потом участвует в революционном кружке, работает в переплетной мастерской и занимается репетиторством (это с его-то успехами!). Современник вспоминал, что двадцатилетний Дзержинский говорил: « …здоровье мое никудышное. Врачи сказали, что у меня хронический бронхит и порок сердца, что жить мне осталось не больше семи лет. Вот и нужно эти семь лет как следует, полностью использовать для рабочего дела».

Скоро начались его тюремные университеты: арест в 1897 году, тюрьма – 3 месяца, ссылка в Вятскую губернию, побег, арест в Варшаве в 1900 г., ссылка на пять лет в Вилюйск, побег, аресты в 1905 и 1906 гг., арест в 1908 г., ссылка в Енисейскую губернию, побег, арест в 1910 г. десять лет тюрьмы и каторжных работ.  В промежутке между отсидками,осенью 1902 года его послали для лечения (за счет партийной казны – ценный товарищ) в Швейцарию, затем он лечился в туберкулезном санатории в Закопане (Австро-Венгрия). «Пробыл он там два месяца, а затем поселился в Кракове, в Галиции, в то время находившейся под властью Австро-Венгерской монархии. Там организовал издание «Червоного штандара» и другой партийной литературы, пересылку их через границу в Королевство Польское.Никогда и нигде не щадя себя, рискуя неоднократно своей жизнью, Феликс Эдмундович в то же время всегда и везде заботился о других. Сидя в 1900–1902 годах в седлецкой тюрьме, он, сам больной туберкулезом, заботился о своем тяжело больном товарище, молодом рабочем Антоне Росоле, который уже не мог самостоятельно ходить. Феликс выносил его каждый день на руках на прогулку».

Семь лет провел в Орловском централе, и Бутырской тюрьме. Интересно, а понравились бы Дзержинскому лирические песни Михаила Круга? Как настоящий «политик в законе» Дзержинский имел «погоняло», да не одно: Переплетчик, Астромек, Франек, Юзеф, Кржечковский, Доманский,Франковский. 11 лет тюрьмы и каторги – это срок! Вышел он из тюрьмы 1 марта 1917 года с «Лениным в башке и с наганом в руке», но и с туберкулезом. В тюрьме у него несколько раз возникал плеврит , т.е. активный туберкулезный процесс в легких не оситанавливался…

Три месяца он провел на кумысолечении в Оренбургской губернии и только в июле вернулся в Петроград. Любопытно, что Дзержинский, не слишком известный в большевистских кругах был введен в состав Военно-Революционного комитета вместе со Сталиным, Свердловым, Бубновым и Урицким. Вообще-то любопытно: два еврея, грузин и поляк и лишь один русский, двое убиты, двое умерли молодыми от болезни, остался один, но какой! Опыт Дзержинского не остался втуне: его назначают ответственным за охрану Смольного и других объектов, представлявших значение для большевиков. Но это была мелочь, все главное началось позже, когда была организована «Всероссийская чрезвычайная комиссия при Совете Народных комиссаров по борьбе с контрреволюцией и саботажем». Во главе ее встал Дзержинский. Не совсем понятно, почему. Да, он был фанатиком идеи, а вот остальные качества? Вряд ли он успел стать соратником и ближайшим помощником Ленина (когда он ухитрился им стать?), откуда стало известно о его необыкновенных организаторских способностях?; был беспощаден к врагам (когда это проявилось?); имел большой опыт борьбы с политической полицией (это да!); «накануне революции и после нее уже возглавлял структуры борьбы с контрреволюцией в формировавшемся советском аппарате». Наверное, вот это и сыграло решающую роль.  Ленин и другие, что бы не говорили, были слишком чистоплюи для палаческой работы, они предпочитали убивать чужими руками и добровольно согласившийся на роль палача Дзержинский пришелся ко двору как нельзя лучше! Он лично принимал участие в обысках, приеме арестованных, ведении следствия, формулировке обвинений, вынесении приговоров. Помните героя Шукшина в «Калине красной»: «Никем в этой жизни не могу быть, только вором!» Дзержинский мог-бы перефразировать: «Никем в этой жизни не могу быть, только чекистом!» как показала жизнь – именно карательные органы стали осью, на которой держалась вся советская система. Власть была нелегитимной, ее никто не выбирал, сопротивление, по определению, должно было быть жестокое, идеи у большевиков были самые идиотские, поэтому надо было бороться с врагами и охранять вождей всех мастей, что с успехом и делали чекисты. Принято с гордостью говорить об успехах по сути дела полицейской машины! Нет бы, продукты питания не по карточках , штаны не из мешковины и по паре калош каждому,  а то успехи славных чекистов на ниве борьбы с врагами Советской власти. Каждый мог стать таким врагом очень легко! Вот еще один поразительный момент, подтверждающий пессимистичную мысль, что в России ничего не меняется. Известно, что сейчас около 200 тысяч призывников «косят» от армии. Это тоже уже было: в 1918-19 гг. врачи и средний медицинский персонал вовсе не хотели идти на фронт и отдавать жизнь за коммунистическую химеру: они просто на являлись на призывные комиссии, а те кто прошел ее и был признан годным, не выполняли предписания об отправке на фронт. Чекисты выяснили, что в высшую призывную комиссию пробрались ярые белогвардейцы, которые за взятки освобождали от службы в армии вполне здоровых людей. Я думаю, что таких белогвардейцев и сейчас полно, иначе не было бы у нас столько белобилетников и липовых инвалидов! В те времена на Сухаревом рынке в Москве продавались готовые бланки справок, удостоверяющих, что врач или лекарский помощник (фельдшер) не годен к службе в доблестной Красной армии! Вот тогда-то и решил железный Феликс создать Особую медицинскую комиссию при ВЧК. Конечно, при той огромной смертности от инфекционных заболеваний медики нужны были в армии до зарезу как организаторы противоэпидемических мероприятий. На трех вокзалах в Москве -Ярославском, Казанском и Николаевском (Ленинградском) снимали с поездов ежедневно сотни трупов умерших от тифа. Эвакоприемник был настолько заполнен сыпнотифозными больными, что врачи утром пробирались на работу через окна! Председателем Особой медицинской комиссии ВЧК был назначен фельдшер М.С.Кедров (расстрелян в 1941 году). На первом совещании Дзержинский подчеркнул, что «пролетарские руки не могут быть замараны взятками. За это каждый поплатится своей честью и головой». Сейчас бы так! Потом комиссию возглавил известный врач-большевик В.С.Гиршфельд (?-1934). Именно он привлек (за паек, конечно) к работе в комиссии отечественных корифеев: М.П.Кончаловского, П.Б.Ганнушкина, Г.И.Россолимо и т.д. Комиссия работала и «на выезде» - в Петрограде, выявляя годных, но не желающих умирать за Советскую власть, офицеров и врачей. С 1920 года комиссия перешла в ведение Реввоенсовета. Примечательно не это, а то, что «врачи вынуждены были приносить с собой инструменты и не слишком громоздкие приборы». Везде и всюду полицейщина, угрозы, нагнетание страха при тотальной нищете! Неслучайно Махно каждую из своих речей заканчивал призывом: «Долой Советскую власть!»

Любопытно, что брат Дзержинского был как раз врачом, не принявшим Советскую власть! Владислав Эдмундович Дзержинский (Władysław Dzierżyński, 1881-) — врач-невролог и психиатр , профессор Екатеринославского университета, доктор медицины, автор первого польского академического учебника по неврологии, полковник медицинской службы Войска Польского. В 1900 году поступил на медицинский факультет Московского университета. В 1905 году получив диплом, стал работать в психиатрической лечебнице. С 1908 — ординатор Московской неврологической клиники у профессора В. К. Рота.В 1911 защитил докторскую диссертацию. В 1913 году возглавил земскую больницу Харьковской губернии. В 1915 году В. Э. Дзержинский — приват-доцент кафедры неврологии и психиатрии Харьковского университета. Был в числе организаторов университета в Екатеринославе (ныне Днепропетровск). В 1919 году получил звание профессора. Октябрьскую революцию в России не принял и осуждал действия большевиков и старшего брата Феликса. «Железный Феликс» предупредил брата, что если тот не укоротит свой язык, он расстреляет его первым из Екатеринославской «контрреволюционной банды». Так как, Владислав не принял во внимание угрозы Феликса Дзержинского, тот в 1919 г. арестовал Владислава, и революционная тройка приговорила его к расстрелу. Случайно узнавший об этом приговоре В. И.Ленин, считая это негуманным, велел Феликсу его отпустить. В 1920 году В. Э. Дзержинский был избран деканом медицинского факультета, а в 1921 году он стал проректором Екатеринославского университета. В 1922 году, выехал на жительство в Польшу. Был зачислен в резерв медицинской службы Войска Польского. 3 мая того же года, призван на действительную воинскую службу. Проходил службу в окружном госпитале № X в Перемышле. В 1924 году, после окончания срока действительной службы избрал карьеру военного медика и остался в армии. 1 января 1931 года ему был присвоен чин полковника корпуса санитарных офицеров.С 1930 года В. Э. Дзержинский — старший ординатор отдела неврологии окружного госпиталя в Лодзи. 30 июня 1934 года вышел в запас. После завершения военной службы продолжал свою медицинскую практику в качестве ординатора неврологического отделения больницы социального страхования Лодзи.Награжден Золотым Крестом Заслуги.20 марта 1942 года В. Э. Дзержинский был схвачен фашистами, как брат большевика Феликса Дзержинского и расстрелян в ходе публичной казни 100 поляков в г. Згеж. Автор ряда научных работ: Myoclonia Unverricht’a,1910; К учению о Кожевниковской эпилепсии, 1910 ; Клинические наблюдения в области невропатологии,, 1912; Przypadeksyringomyeliizzanikamimięśniowymiróżnegopochodzenia, Pseudoparalysisprogressivalueticasiveparalysisstationarisluetica – обе – 1913; Преждевременное сращение черепных швов, 1914.

 

…В биографии Дзержинского поражает одна деталь: и сам Ленин и Политбюро трогательно заботятся о его здоровье, его, взрослого человека, надо полагать ответственного и исполнительного. Странно было бы, если бы Кеннеди сказал Даллесу или Гуверу, вы, мол последили бы за своим здоровьем, а то что-то цвет лица у вас не того… А тут посылают Дзержинского в ответственную командировку, в чудесный край – Сибирь, и там Ленин приказывает организовать врачебный консилиум для оценки здоровья главного чекиста страны. «Но он знал, что Дзержинский не любит подвергаться врачебному осмотру, и приказал созвать консилиум и осмотреть больного, но так, чтобы тот не знал об этом намерении. Результаты освидетельствования и заключение консилиума Ленин потребовал прислать ему в Москву.

Товарищам пришлось пойти на хитрость. Приглашенных профессоров и врачей неожиданно ввели в комнату, где находился Дзержинский, и сказали ему:

— Вот к вам пришли врачи.

Думая, что те пришли с какой-нибудь просьбой, Феликс Эдмундович спросил:

— Здравствуйте, в чем дело?

Здороваясь с ним, один из врачей, как бы по профессиональной привычке, стал щупать пульс и настойчиво заявил, что его необходимо осмотреть.

После консилиума Феликс Эдмундович разгорячился. Он больше всего боялся, чтобы его не отозвали из Сибири до выполнения задания.

— Кто вас просил приглашать врачей? — напустился он на товарищей.

— Это приказ Владимира Ильича.

Тут только Феликс Эдмундович смирился… Это было в конце июля 1920 года» -,пишет очевидец. Ленин очень обо всех заботился. Например, он пишет  Н.А. Семашко 16 марта 1921 г.: «Очень прошу назначить специальное лицо (лучше, известного врача), знающего заграницу и известного за границей), для отправки за границу, в Германию Цюрупы, Крестинского, Осинского, Кураева, Горького; Короленко и других. Надо умело запросить, попросить, сагитировать, написать в Германию, помочь больным и т.д. Сделать архиаккуратно». Ясно, что чекиста Дзержинского нельзя за границу было посылать – убьют! Послали в Сибирь (она бывшему каторжанину, конечно, привычней!) Там произошел эпизод, любовно повторяемый в сказках о вождях СССР: «В Сибирь Феликс Эдмундович приехал больным. Врачи требовали строгого выполнения диеты. Заботы об этом взял на себя сотрудник товарища Дзержинского по ВЧК. Однажды, когда я сидел вдвоем с Феликсом Эдмундовичем в его вагоне, товарищ принес ему стакан молока. Феликс Эдмундович смутился до последней степени… Ов смотрел на молоко как на совершенно недопустимую роскошь, как на непозволительное излишество в тяжелых условиях жизни того времени».

В этом же году Дзержинский с группой важных большевиков отправился на Польский фронт. По дороге из Вильно в Белосток его машина попала в аварию. Спутники получили раны и переломы, а Дзержинский отделался ушибами. Примечательно, что его заместитель И.Уншлихт, бывший там, уже лежал с переломом ноги после…автомобильной аварии! Видимо машины были в России в диковинку, и наши соотечественники умели ими управлять как папуасы паровозом!

 А между тем, здоровье  Феликса Эдмундовича находилось под угрозой. Оно было серьезно подорвано еще в молодости тюрьмами и ссылками. После Октябрьской революции, в годы гражданской войны, Феликс Эдмундович, не щадя своих сил, вел борьбу с контрреволюцией. Вот уж про кого действительно можно сказать, что он горел на работе.

Несколько раз правительство, ЦК партии и лично Владимир Ильич Ленин предлагали ему отдохнуть и полечиться. Но Феликс Эдмундович всегда горячо возражал, что сейчас нет причины ему волноваться о своем здоровье. Да и обстановка не позволяет. Вот кончится гражданская война, тогда можно будет и о здоровье побеспокоиться. Но кончилась гражданская война, и на очередь стали другие неотложные дела…

Летом 1925 года Центральный Комитет партии категорически потребовал, чтобы Ф. Э. Дзержинский отправился на курорт.

И вот Феликс Эдмундович получает отпуск. На станции Минеральные Воды его встретили секретарь Терского окружного комитета партии С. О. Котляр и директор курортов кавказских минеральных вод С. Л. Мамушип. По дороге Феликс Эдмундовнч буквально забросал их вопросами: сколько рабочих работает на железнодорожном узле Минеральные Воды, каков их средний заработок, в каких бытовых условиях находятся? Интересовался курортами: какая пропускная способность их летом, как поставлено медицинское обслуживание? И тут же сказал:

— Мне кажется, настало время все курорты перевести на круглогодовую работу. Потребность в этом у трудящихся очень большая. Вы, товарищ директор, соберите все данные о работе вверенных вам курортов и зайдите ко мне на дачу, ну хотя бы через недельку. Мы с вами подготовим материал для обсуждения этого вопроса в Москве. Как член правительства и председатель ВСНХ обещаю вам оказать помощь.

В Кисловодске Ф. Э. Дзержинский поселился на даче «Каре». Должна была приехать и жена его, Софья Сигизмундовна. На втором этаже для них была приготовлена квартира из трех комнат. Но Феликс Эдмундович решительно отказался в ней жить:

— Зачем мне такая большая квартира? Вполне достаточно одной комнаты.

Глубокая человечность Ф. Э. Дзержинского, его забота о людях проявлялись всегда и везде.

Однажды в разговоре кто-то выразил удивление терпеливости и внимательности Феликса Эдмундовича ко всем, кто обращался к нему.

— Чему же тут удивляться? Не вижу здесь ничего особенного, — сказал Дзержинский. — Все мы имели великий пример в лице Владимира Ильича. Ведь мы, большевики, считаем себя слугами народа. А как можно служить народу, если равнодушен к его нуждам или заражен барским высокомерием?

Тема эта, как видно, сильно волновала Феликса Эдмундовича. Говорил он возбужденно:

— Думаете, это правильно, когда не замечают просьб и нужд отдельных людей? Нет. Массы состоят из личностей. И каждый человек имеет право на внимание.

Вот я приведу такой пример, — продолжал Дзержинский. — Перед самым моим отъездом из Москвы сюда, в Кисловодск, я получаю сведения, что некоторые сотрудники ОГПУ, работающие в бюро пропусков, в столе справок, в общем, те, кто обычно сидят за окошками и к кому ежедневно обращаются сотни граждан, грубо отвечают на вопросы посетителей. При проверке это подтвердилось. И тогда я распорядился, чтобы в часы приема посетителей за окошками сидели только начальники управлений и отделов ОГПУ и чтобы они сами давали исчерпывающие ответы на все вопросы посетителей, и непременно в вежливой форме.

Помню и такой разговор Феликса Эдмундовича со мной. Речь зашла о чекистах, которые находились на лечении в Кисловодске:

— Весьма возможно, что кто-нибудь из них пожелает прийти ко мне поговорить, посоветоваться. Я не должен лишать их такой возможности. Ведь во время отпуска я имею больше свободного времени и могу поговорить с каждым по душам. Вы, пожалуйста, не препятствуйте и пропускайте их ко мне.

И к Феликсу Эдмундовичу на дачу постоянно приходили сотрудники ОГПУ, да и не только они, а все, у кого была необходимость увидеться с ним. И ко всем он относился с дружеским участием, интересовался личной жизнью, работой, здоровьем, лечением.

Многие свои прогулки Феликс Эдмундович совершал вместе с В. Р. Менжинским, тоже лечившимся в то время в Кисловодске.

Феликс Эдмундович давно мечтал подняться на гору Машук.

— Иоанн Львович, — обратился он как-то к лечившему его доктору Баумгольцу, — я очень хочу осмотреть в Пятигорске лермонтовские места и подняться на гору Машук. Что вы на это скажете?

Доктор Баумгольц задумался:

— Что я могу ответить вам, Феликс Эдмундович? Если уж у вас такое большое желание подняться на Машук, то по крайней мере обещайте мне, что не будете переутомлять себя. Обязательно делайте через каждые 50 шагов минутную передышку.

Дзержинский дал слово неукоснительно выполнять все «требования медицины».

Вот и знаменитая гора…

Менжинский, тоже поехавший с нами, остался с одним из сотрудников у подножия Машука.

…

С Машука открывался необыкновенный вид на вершины гор, ущелья, долины. А вдали над всем величественно высился, сверкая снеговой шапкой, Эльбрус.

— Красота-то какая! — восхищенно воскликнул Феликс Эдмундович. — Хорошо бы везде побывать, посмотреть. И даже на Эльбрус подняться. Вот здоровье только, пожалуй, не позволит. Как вы думаете, позволят мне врачи на Эльбрус подняться? Конечно, не на вершину, а так, хоть немного?

— Не позволят, Феликс Эдмундович, ни за что не позволят»,- пишет единственный переживший сталинский террор сотрудник Дзержинского. Любопытна фигура врача,о котором идет речь. Правильнее - Иона Львович Баумгольц (1871-1942). Выпускник Юрьевского (Тартусского университета), он был сотрудником профессора Института усовершенствования врачей в Петербурге, Дмитрия Леонидовича Романовского (1861-1921). Помните способ окраски препаратов по Романовскому-Гимза? Потом Баумгольц переехал в Кисловодск, где больше двадцати лет пользовался славой как терапевт и курортолог. И.Л.Баумгольц был автором интересных работ: «Постукивающий прибор и несколько слов о постукивании», (1897); «Ирис – стетоскоп» (1929) и одной из первых в СССР работ о влиянии магнитного поля на человека (1936). Ему довелось лечить и своего учителя Д.Л.Романовского и профессора М.В.Яновского (оба они умерли в Кисловодске от грудной жабы). И.Л.Баумгольц остался в оккупированном немцами Кисловодске и был расстрелян в сентябре 1942 года…

Но вернемся к Дзержинскому.Все было поставлено с ног на голову, потому и свирепствовали чекисты, что не могли большевики ни накормить, ни защитить народ (через три недели после начала войны в 1941 году на оккупированной территории оказалось 70 млн. человек!) А что бы не возмущались граждане – Соловки, Орловский и прочие централы, а для особо одаренных – психушки! Но ведь грамотных людей в России было мало и с такой «братвой» Дзержинский должен был работать: «содержать под арестом до выяснения причины ареста - написано в постановлении Харьковского отдела ГПУ по одному из арестованных. И такие грамотеи имели право наказывать и решать судьбу людей в административном порядке! И впереди, конечно, был Дзержинский. Красноречивый пример: в 1922 году Л.Б.Красин просил Дзержинского не высылать за границу семидесятилетнего профессора Е.Л.Зубашева, ведущего отечественного специалиста по сахарному делу. Он болел бронхиальной астмой, но покорно сотрудничал с большевиками, никаким вредителем, конечно, не был. Дзержинский в просьбе Красину отказал, Зубашева выслали…Дзержинский был инициаторм введения варварского способа брать заложников ( в Тамбовской губернии, на Украине, на Кавказе). Да, не одно черное дело чекистов не обходилось без участия «железного» Феликса: концлагеря, бессудные расстрелы органами ВЧК-ОГПУ и т.д. Мало того, большевики обещали амнистию сдавшимся участникам антоновского восстания, но Дзержинский дает секретную директиву, высланных в Архангельскую губернию руководителей восстания расстрелять, но тайно! В священники собирался Феликс Эдмундович…а провинциальные чекисты при объявлении ВЦИК амнистии быстро расстреливали самых активных контрреволюционеров, а остальных высылали на Соловки! Арестовали в 1925 году писателя В.В.Бианки (в детстве я зачитывался  его «Лесной газетой»),  у него было двое детей, только что родился третий, за Бианки лично просит Крупская, но Дзержинский знай свое – выслать! Но были у него и другие решения:

«22 октября 1923 г.

Секретарю ЦК РКП(б) тов. Сталину.

Одним из немаловажных факторов, вздувающих цены на фабрикаты, являются злостные спекулянты, которые своей профессией избрали вздувание цен (особенно валюты) и опутывание своими махинациями трестов и кооперации и их работников. Особенно Москва — местонахождение главнейших трестов, Центросоюза и банков — их привлекает к себе. Съезжаются сюда со всех концов СССР. Они овладевают рынками, черной биржей. Метод их действия — подкуп и развращение. Если спросите, чем они живут, они вам этого не смогут рассказать, но живут они с полным шиком. Для них при квартирном голоде в Москве всегда вдоволь шикарнейших квартир. Это тунеядцы, растлители, пиявки, злостные спекулянты, они-то развращают, втягивая постепенно и незаметно, наших хозяйственников. И когда весь гнев партии обрушивается на развратившихся членов партии, эти господа дальше продолжают искать новых жертв.

Мое предложение: разрешить Комиссии по высылкам расширить свои права на высылку по отношению к этим злостным спекулянтам, принимая к рассмотрению дела в отношении этих элементов по моим докладам.

Я уверен, что в месячный срок мы оздоровим Москву от этих элементов и что это скажется, безусловно, на всей хозяйственной жизни.

Ф. ДЗЕРЖИНСКИЙ»

Дзержинский писал 13 января 1923 г.:

"На дорогах у нас в области хищений и бесхозяйственности один сплошной ужас. Сегодня прочел доклад ревизии складов дорог Московского узла. Хищения из вагонов, хищения в кассах, хищения на складах, хищения при подрядах, хищения при заготовках. Надо иметь крепкие нервы и волю, чтобы преодолеть все это море разгула". Силен народ российский, тогда ведь и кокнуть могли бы без разговора, а все равно – перли!

«В ПОЛИТБЮРО ЦК РКП(б)

Декабрь 1923 г.

Несмотря на энергичную борьбу с хозяйственными и должностными преступлениями, число их ни количественно, ни качественно не уменьшается. Один за другим проходят перед судебными органами процессы сотрудников наших государственных и хозяйственных органов в качестве расхитителей и расточителей народного достояния. Результаты этих судебных процессов крайне ничтожны, ибо мы видим, что в тех же гос- и хозорганах, в которых только что была раскрыта «панама», атмосфера хищничества и бесхозяйственности остается неизжитой.

Между тем только быстрая, непосредственно следующая за раскрытием преступления репрессия, и притом репрессия, ударяющая в головку расхитителей и расточителей, а не закапывающаяся в бесчисленное количество мелких сошек, может дать нам возможность действительной, продуктивной и реальной борьбы с должностными и хозяйственными преступлениями». Вот как – брать главные фигуры! Представляете, что бы сейчас было: страна бы осталась без администрации!

Председатель ОГПУ Ф. ДЗЕРЖИНСКИЙ».

В сентябре 1922 года Дзержинский приказал начать составлять списки всех, чьи расходы превышают официальные доходы. 5 сентября 1922 года он приказал:

«Необходимо взяться  в порядке ударной (но постоянной) задачи за ведение (совершенно секретно) списка …нэповских богачей-триллионеров. Сведения через, биржу, госбанк, тресты, осведомителей-спекулянтов и т. д. В списке должны быть сведения: кто такой, на чем нажился, какие дела ведет, где деньги, имущество, с кем имеет дело и т. д.

Поставить разведку также в домах — игры (Эрмитаж) и других злачных местах для выяснения, кто бросает бешеные деньги и откуда их берет.

Разработайте и наметьте план своей работы в этой области и сообщите».

22 сентября 1922 года отделы ГПУ на местах  получили циркулярное распоряжение о составлении списка нэпманов. Вот его текст:

«Новая экономическая политика, открывшая широкий простор частной инициативе, создала новый класс, класс капиталистов — богачей, предпринимателей, посредников, торговцев, в обиходе называемых нэпманами.

Перед нами стоит необходимость взяться в порядке ударной, но постоянной задачи за ведение секретных исчерпывающих списков всех представителей этого нового класса, наших нэпмановских богачей-триллионеров (сюда бы  точно попали и Березовский с Абрамовичем и Чичваркиным, да и большинство нынешних олигархов тоже!).

Сведения должны собираться  (на каждое лицо составляется отдельная анкета) и подразделяться на следующие категории:

I.  Члены и посетители фондовой биржи (легальной или нелегальной так называемой черной биржи): скупщики и продавцы валюты, золота, платины и драгоценностей, а также лица, способствующие вывозу их за границу, владельцы и совладельцы частных кредитных учреждений, ростовщики.

II.   Члены и посетители товарной биржи и оптовые торговцы, владельцы или совладельцы крупных торговых предприятий. III.   Крупные частные промышленники, предприниматели, арендаторы, владельцы, совладельцы промышленных предприятий.

Вышеозначенные сведения собрать необходимо, с одной стороны, путем негласных справок от … госорганов (Госбанка, Наркомфина, совнархозов, отделов управления и юстиции, податных и налоговых инспекторов и т. д.); с другой стороны, путем секретной агентуры, для каковой цели в агентуру, а также в качестве осведомителей завербовать спекулянтов и биржевиков.

Необходимо для указанной цели взять на учет и под наблюдение все легальные и нелегальные клубы, игорные дома, дома свиданий, крупные кабаре, ночные кафе и т. п. и путем разведки и внутреннего наблюдения отмечать и вести учет всех лиц, бросающих бешеные деньги на кутежи, игру в карты, на женщин и т. п., выясняя затем агентурным путем, откуда они эти деньги берут. Помните историю с «крышеванием» прокурорами Московской области игорного бизнева? Вот где пригодились бы методы Дзержинского!

Разработка должна вестись в таком направлении, чтобы в конечном итоге выявить и иметь список новых нэпманов-триллионеров и полную картину того, на чем и каким образом они нажили свой капитал. Выступив на арену экономической жизни вместе с нэпом, к тому же выступив без всякого капитала или с ничтожно уцелевшим остатком своего капитала, они, благодаря умению использовать все обстоятельства и не гнушаясь никакими средствами (казнокрадство, обман, подлог, взяточничество и проч.), перекачали из кармана государства в свой громадные богатства».

 

Через три дня Дзержинский подписал приказ ГПУ № 230 от 25 сентября 1922 года:

 1.а) задания секретным осведомителям и агентам направить в сторону выяснения лиц, преимущественно крупных, берущих, дающих, посредничествующих в деле взятки и знающих об этом, а также выяснения организационных недочетов в учреждениях, способствующих волоките и взяточничеству;

б) ввести в очаги взяточничества секретных агентов и дать им задание в том же направлении;

в)  в целях возможно скорейшего продвижения дел о взяточничестве направлять их в судебные места по подсудности с точным соблюдением установленных законом процессуальных сроков …и по возможности сократив вдвое допускаемый законом срок, т. е. до двух недель при дознании и месяц при следствии;

г) произвести срочную разработку агентурных материалов, в которых подозревается взяточничество;

д) выделить ударную группу разведчиков для проведения операций, связанных с разработкой агентурных дел о взяточничестве;

е) усилить финансирование секретных операций по борьбе со взяточничеством.

2.  Развить деятельность следственного аппарата:

а)  выделить особо опытную и исполнительную группу активников для проведения операций по делам о взяточничестве (техническое выполнение обысков, выемок, ареста и проч.);

б) выделить часть транспортных средств -для производства по делам о взяточничестве операций во всякое время дня и ночи;

в)  выделить экспедиционные средства для срочного доставления повесток, вызовов и вообще для связи в течение круглых суток.

3.  Подготовить для опубликования в прессе суть наиболее крупных дел, бывших в производстве органов ГПУ (ЧК), и вынесенных по ним приговоров, а также подготовить к опубликованию наиболее характерные дела, раскрытые органами ГПУ и переданные в судебные учреждения.

Кроме того, подготовить списки лиц, которые когда-либо привлекались за взяточничество, в настоящее же время работающих в госучреждениях.

4. Организовать широкий прием заявлений о взяточничестве.

5. …будут созданы специальные комиссии по борьбе со взяточничеством, установите контактную работу с этими комиссиями через представителей органов ГПУ в этих комиссиях.

6.  Наметить группы сотрудников, на которых комиссиями по борьбе с взяточничеством в период проведения кампании будут возлагаться ревизионные функции.

7.  …Подсудными по статьям о взяточничестве считаются не только лица, дающие или берущие взятку, но и лица, которые знают об акте взятки и по служебному положению могут и обязаны были бы принять меры для немедленного пресечения; этих лиц рассматривать как виновных в укрывательстве».

Поразительно! Постоянно ведущиеся сейчас разговоры о коррупции и борьбы с нею звучат так, что это впервые возникшее ужасное явление, а оказывается это родимое, ну очень  родимое, родимей не бывает, пятно российской действительности. Вот, кажется, что все трепетать от страха должны были  тогда, ведь у Дзержинского власти  хватало и к стенке без суда поставить. Но не очень боялись, бояться начали через десять лет, когда стрелять начали реально, но Феликса Эдмундовича уже не было…

   «Горение», так назвал свой льстивый роман о Дзержинском Ю.Семенов, но в реальности аскетичный, никогда не отдыхавший от своей кровавой работы и горевший на ней Дзержинский (Торквемада, Саванорола и Кальвин в одном лице) очень скоро почувствовал, что он не железный: к уже привычной для него туберкулезной симптоматики присоединились боли в груди, появлявшиеся при ходьбе или подъеме на лестницу. Врачи не ломали голову над диагнозом: грудная жаба и недостаточность кровообращения. Вот почему прогулки, особенно сопряженные с подъемом, врачи Дзержинскому не рекомендовали. Диета, отдых, избегать волнений – вот беспомощный арсенал тогдашней шаманской медицины, хоть и «кремлевской». Насколько она могла продлить жизнь коронарного больного, каковым, несомненно, являлся Дзержинский? Как показали события – совсем ненадолго… Года с 1920-го у Дзержинского появилась стенокардия напряжения и усилилась одышка. Как любой большевистский функционер, он крепко держался за власть и о своем недуге не очень распространялся, а у большевиков и так все, что касалось верхушки становилось секретным, поэтому, то что произошло с»железным» Феликсом в конце было как гром среди ясного неба! На фоне крайнего обострения борьбы Сталина с Троцким, Зиновьевым, Каменевым и их сторонниками Дзержинский выступает на пленуме ЦК в июне 1926 года: «— Странно, — говорит он, — Пятаков мой замести­тель, а даже не поставил в известность о своем намере­нии выступить!

Пятаков говорил долго. Оперируя взятыми в ВСНХ данными, пытался доказать, что деревня богатеет чрез­мерно, что партия задерживает развитие промышленности. Пятаков потребовал повышения оптовых цен, усиления налогового обложения деревни, уменьшения расходов бюджета на все нужды, чтобы за счет всего этого увеличить вложения в основной капитал промышленности.

Лицо Дзержинского покрывается пятнами.

— Феликс Эдмундович, не надо так волноваться. Ну кто не знает, что Пятаков троцкист, — говорит Микоян, видя, как нервничает Дзержинский.

— Пятаков мой заместитель.   Фактически он делает содоклад. От чьего имени, спрашивается? От ВСНХ? Как же так, не предупредив даже, выступает с антипартийной программой? Не знаю, как вы это расцениваете, а я рассматриваю как вероломство. Если уж драться между собой, то соблюдая все правила борьбы...

В таком взвинченном состоянии Дзержинский поднял­ся на трибуну.

- Товарищи, я должен сказать, что в докладе Каме­нева и в дополнении к этому докладу Пятакова я поражен в величайшей степени тем обстоятельством, что один из них, будучи наркомторгом… а в другой заместителем Председателя Высшего Совета Народного Хозяйства, проявили полное незнание и незнакомство с теми вопросами, о которых здесь трактовали  — так он начал свою речь. А затем блестяще доказал это свое утверждение цифрами и данными, многие из которых знал наизусть или приводил, бросая лишь мимолетный взгляд на свои записи. Каменев, Пятаков, Троцкий все время пере­бивали его репликами, не давали говорить. После одной из таких реплик Дзержинский решил Пятакова осадить:

— Пятаков свое невежество уже обнаружил, и поэто­му ему позволительно кричать.

— А   вы   всегда   пользовались молчанием, товарищ Дзержинский? — с места выкрикнул Троцкий.

Дзержинский даже не обернулся в его сторону.

—   Вы — свидетели уже не один день, как меньшин­ство желает вывести из равновесия большинство, — ска­зал он, обратившись к собранию, — и я не буду на та­кие реплики обращать внимания, ибо чем мы больше об­ращаем внимание на эти выходки, тем больше мы этим даем    возможность    оппозиции    нашу   деловую    работу дезорганизовывать.

—   Верно!    Правильно! — поддержали   его голоса из зала.

Но выкрики со стороны оппозиции продолжаются. Сто­ронники большинства тоже не остаются в долгу. Пере­крывая общий шум, Дзержинский продолжает. Он приво­дит цифры, разбивающие в прах построения Каменева и Пятакова. Цифры эти свидетельств уют и об отличном

знании Дзержинским дела,   которое   совсем недавно по­ручила ему партия. Он говорит:

— И тут выступает на смену программа   Пятакова, бессмысленная, антисоветская, антирабочая программа за повышение отпускных цен.

Впервые программа оппозиции названа антисоветской. На некоторое время зал стихает, затем шум усиливается; стенографистки уже не в состоянии улавливать и фикси­ровать отдельные реплики. Председатель объявляет, что время Дзержинского истекло. Дзержинский просит еще 10—15 минут.

— Не ограничивать! -— требует зал. Слышна реплика Каменева:

— Вы четыре года нарком, а я только несколько ме­сяцев!

— А вы будете 44 года — и никуда не годны, — под общий смех отвечает Дзержинский, — потому что вы за­нимаетесь политиканством, а не работой.    А вы знаете отлично, моя сила заключается в чем? Я не щажу себя, Каменев, никогда!

Голоса с мест:

— Правильно!

— И поэтому вы здесь все меня любите, потому что вы    мне    верите, — вновь   обратился   к залу Дзержин­ский. — Я никогда не кривлю своей душой; если я вижу, что у нас непорядки, я со всей силой обрушиваюсь на них, Мне одному справиться трудно, поэтому я прошу у вас помощи...

Дзержинский побледнел. Капельки пота поползли по лбу. Он почувствовал страшную слабость и головокруже­ние, но, собрав последние силы, твердым голосом, прозву­чавшим почти торжественно, закончил речь:

— ...Вы видите, что именно все те данные и все те до­воды, которые здесь приводила наша оппозиция, основа­ны не на фактических данных, а на желании во что бы то ни стало помешать той творческой работе, которую Политбюро и Пленум ведут.

Феликс Эдмундович сошел с трибуны под аплодисменты. Сел на свое место. Грудь распирала тупая боль. Он еще пытался слушать других ораторов, волновался, но вскоре почувствовал себя совсем плохо. Товарищи по­могли выйти из зала, уложили на диван в одной из со­седних комнат. Пришел врач, сделал укол камфары, дал ландышевых капель…

Феликс Эдмундович лежал и вспоминал слова старень­кого доктора из Сухуми: «Вас хватит не более чем па два-три года, если не будете лечиться и соблюдать режим». Это было в 1922 году. Неужели пришел срок? «Нет, — упрямо подумал Дзержинский, — мы еще поборемся». И когда немного отлегло, встал и направился домой.

Открылась дверь, и в квартиру вошел Феликс. Он был смертельно бледен и двигался медленно, с тру­дом. За ним Беленький и его секретарь по ВСНХ Реденс. Феликс Эдмундович крепко пожал руку Софье Сигизмундовне и молча направился в спальню.

— Я сам, — сказал он, когда Софья Сигизмундовна попыталась пройти вперед, чтобы приготовить постель.

Он упал без сознания между двумя кроватями. Бе­ленький и Реденс подняли его и уложили на кровать. Прибежавший сосед по квартире старый товарищ Адольф Барский (Барский (Warski), Адольф (Варшавский) ( 1868 -1937) - видный деятель польского революционного движения, принимал активное участие в создании Социал-демократии Королевства Польского, а затем - Социал-демократии Королевства Польского и Литвы) вызвал врача. Врач явился почти немедленно, но было уже "поздно". Привычным движением доктор до­стал часы, щелкнул крышкой.

Феликс Эдмундович Дзержинский умер в 16 часов 40 минут.»

Дзержинский был в своем роде единственным. И такого у нас больше нет. Точно кипящая лава революции, а не простая человеческая кровь текла и бурлила в его жилах. Странно представить себе Дзержинского спящим. Почти невозможно представить его себе мертвым. Ибо это был настоящий огонь революции, яркий, как факел, неукротимый, как ураган, испепеляющий, как великая страсть, которая пожирает всё. Кто видел Дзержинского усталым? Кто видел его бездеятельным? Это-вопросы не о Дзержинском. Ибо он, казалось, работал, боролся, кипел всегда, не зная ни отдыха, ни срока. Таково уж было свойство его натуры. "Если я работаю, я работаю весь", - сказал он в своей последней речи... и умер. И такой работой была вся его жизнь...

Так писал Н. Бухарин. Примечательно, что он был автором карикатуры на Дзержинского (см. выше в тексте)

 

ПРАВИТЕЛЬСТВЕННОЕ СООБЩЕНИЕ

20.07.1926

Москва, Кремль,

Сегодня, 20 июля в 16 час. 40 мин. на своей квартире от приступа грудной жабы скоропостижно скончался председатель Высшего Совета Народного Хозяйства Союза ССР и председатель Объединенного Государственного Политического Управления Союза ССР товарищ Феликс Эдмундович Дзержинский.Человек исключительной энергии и целиком преданный делу революции, он горел деятельным огнем на своих ответственнейших постах. Он и сгорел на своем посту. Смерть застигла товарища Дзержинского через 3 часа после его горячей и содержательной речи на пленуме ЦК и ЦКК ВКП (б). Весь пленум с напряженнейшим вниманием слушал своего любимого товарища. Правительство Союза ССР, застигнутое неожиданной смертью одного из самых выдающихся деятелей, не находит слов к оценке настоящей потери в лице товарища Дзержинского для всего Союза ССР. Умер человек, который не только руководил делом развития народного хозяйства Союза ССР, но который был одним из героев Октябрьской революции и все время стоял на страже ее завоеваний. 

Протокол вскрытия тела Ф. Э. Дзержинского, скончавшегося 20 июля в 16.40.

«Анатомический диагноз: резкий общий артериосклероз с преимущественным поражением венечной артерии сердца. Атеросклероз аорты. Гипертрофия левого желудочка сердца. Острое застойное полнокровие внутренних органов. Заключение: Основой болезни т. Дзержинского является общий атеросклероз, особенно резко выраженный в венечной артерии сердца. Смерть последовала от паралича сердца, развившегося вследствие спазматического закрытия просвета резко измененных и суженных венечных артерий. Вскрытие производил проф. А. И. Абрикосов Присутствовали: проф. В. Щуровский проф. Д. Российский проф. М. Дитрих, В. Розанов, А. Канель, А. Зеленский, П. Обросов».

Несомненно наличие атеросклероза и гипертонической болезни. Сталину не надо было убивать Дзержинского, болезнь все сделала сама…

 

 

Н.Ларинский, декабрь 2011 г.

---

Оставить комментарий:

Имя:*

E-mail:

Комментарий:*

 я человек

Код с картинки (антиспам):