07 июля 1882 года родился русский физиолог, вице-президент АН СССР Леон Абгарович ОРБЕЛИ (1882-1958)

Д.Пэйс

Павловская сессияhttp://vif2ne.ru/nvz/forum/archive/158/158107.htm ________________________________________ РАЗГРОМ ФИЗИОЛОГИИ Разгром физиологии явился продолжением разгрома генетики. Еше в период сессии ВАСХНИЛ 1948 года. Орбели, будучи академиком-секретарем отделения биологии Академии наук, на сессию не явился, продемонстрировал, тем самым, свое отношение к Лысенко и его клике. После сессии ВАСХНИК, 17 сентября 1948 г. состоялось расширенное заседание ученого совета ИЭФ, на котором Л.А.Орбели сделал доклад "Об итогах сессии ВАСХНИЛ". В этом сообщении Орбели информировал сотрудников института о сессии ВАСХНИЛ и расширенных заседаниях президиумов АН и АМН СССР,9 рассказал об обвинениях, выдвинутых лично против него и руководимого им коллектива. В проекте резолюции ученого совета по докладу, составленном комиссией под председательством парторга института А.А.Волохова, говорилось: "Руководство и коллектив института в целом безусловно повинны в том, что допускали до последнего времени проведение исследований формально-генетического характера (Р.А.Мазинг, И.И.Канаев, Л.В.Крушинский) и не приняли своевременно мер для их устранения". В проекте решения предлагалось "исключить из планов темы, имеющие отношение к лженаучному течению менделизма-морганизма" и "освободить от работы в институте старших научных сотрудников проф. И.И.Канаева и Р.А.Мазинг как представителей менделевско-моргановского направления в биологии и не оправдавших свое пребывание в институте"11 Как это ни удивительно, на фоне общего единосогласия нашлись люди, которые выступили против (!) предложения об увольнении Мазинг и Канаева. Это были Н.Н.Трауготт и Л.Г.Лейбсон; Их поддержал Орбели. Однако за это предложение выступили А.А.Волохов, С.М.Дионесов (член партбюро, зам. главного редактора "Трудов института" и "Физиологического журнала"), А.М.Алексанян (зам. директора ИЭФ) и некоторые другие. Тогда Орбели предложил принять резолюцию в целом, а пункт о создании комиссии по проверке научной деятельности Крышовой распространить на Мазинг и Канаева. Это предложение было поставлено на голосование, и проект в целом с предложенной поправкой был принят единогласно. В докладе Разенкова "критике" были подвергнуты работы С.Н.Давиденкова, Р.А.Мазинг, И.И.Канаева, Н.А.Крышовой, Л.В.Крушинского, однако ученым советом, точнее комиссией, готовившей проект решения, "на заклание" были определены лишь двое из этого списка. Дело в том, что Л.В.Крушинский не был сотрудником ИЭФ,12 а посему оргвыводы в его отношении были осуществлены по месту его основной работы - лаборатории динамики развития НИИ зоологии при МГУ (весь институт зимой 1948 г. был ликвидирован). Академик АМН С.Н.Давиденков в 1948 г. в ИЭФ был лишь членом ученого совета. Поэтому в проекте решения предлагалось только ходатайствовать перед президиумом АМН об исключении его из членов совета и подвергнуть критике на заседании ученого совета его книгу "Эволюционно-генетические проблемы в невропатологии". Что же касается Н.А.Крышовой, то, поскольку ей инкримировалось опубликование всего одной работы "формально-генетического характера", в проекте предусматривалось создание специальной комиссии по проверке ее научной деятельности "для решения вопроса о возможности оставления проф. Н.А.Крышовой на руководящей работе". В ИЭФ работал еще один крупный советский генетик - заведующий орнитологической лабораторией А.Н.Промптов, однако его фамилия не фигурировала в списке обвиняемых. В своем докладе Разенков следующим образом охарактеризовал работы орнитологической лаборатории: "...показано огромное влияние воспитания на такие, казалось бы, неизменчивые, наследственно закрепленные формы поведения птиц, как гнездостроение, кормление ... Эта тематика почти совершенно отсутствует в других работах по генетике высшей нервной деятельности. Между тем совершенно ясно, что именно в этой области, как ни в какой другой, одно лишь "изолированное" изучение наследственно обусловленных форм высшей нервной деятельности неизбежно должно привести к неверным выводам"16. Приведенная цитата свидетельствует либо о непонимании смысла работ Промптова, либо о сознательной их фальсификации. Исследования Промптова, выполненные с использованием классического метода генетики - гибридологического анализа были направлены, прежде всего, на разрушение неверного противопоставления "врожденного" и "приобретенного" в поведении. Эти исследования с очевидностью доказывали, что никаких "врожденных" форм поведения не существует. Поведение - результат онтогенетического развития, и любая форма поведения - гнездостроение, питание, забота о потомстве и пр. - представляет собой "сплав" различных двигательных актов, лишь некоторые из которых не подвергаются модификации в онтогенезе особи. Лишь о таких отдельных "моторных координациях", как называл их Промптов, можно говорить, что они жестко определяются генотипом особи и являются "врожденными". Работы Промптова были уникальными как в методическом, так и в познавательном отношении. Чтобы не быть голословным, можно сослаться на мнение крупнейшего английского биолога Дж. Хаксли, посетившего в 1945 г. Колтуши и ознакомившегося с этими исследованиями: "Это, я; полагаю, единственная (в мире. - Н.К.) работа, посвященная генетике поведения диких видов птиц".17 Л.А.Орбели тоже чрезвычайно ценил Промптова как ученого и человека. На заседании ученого совета ИЭФ 17 сентября вопрос о "верности" павловскому учению не обсуждался, речь шла в основном о "формальных" генетиках. Как уже отмечалось, в качестве решения предлагалось только "исключить из планов темы, имеющие отношение к лженаучному течению менделизма-морганизма".41 Комиссия, созданная по решению президиума АМН СССР для проверки деятельности ИЭФ, прибыла в Ленинград в двадцатых числах сентября. Приезд комиссии в корне изменил ситуацию. В своих выводах, в соответствии с указаниями президиума, комиссия потребовала широкого развертывания исследований по наследованию условных рефлексов (см. "Докладную записку..."). Орбели принял это положение, как говорится, "в штыки". В своем выступлении 16 октября он, в частности, сказал: "Представьте, что все условные рефлексы, которые в течение нашей жизни вырабатываются, будут передаваться по наследству, - какие потребуются? мозги для того, чтобы из поколения в поколение накапливать все условные рефлексы и наследственно передавать их дальше. Совершенно ясно, что вопрос должен быть поставлен в некоторой иной форме, вопрос должен быть поставлен о способности приобретать ту или иную реакцию, и мы видим, что эволюционный процесс идет не в сторону бесконечного накапливания всех рефлекторных реакций, которые приобретаются в течение индивидуальной жизни, а в направлении обратном - в направлении развития такого аппарата, который может вырабатывать новые реакции". ЕШЕ ОДНА ПОПЫТКА 16-17 октября в Ленинграде состоялось общее собрание действительных членов, членов-корреспондентов и научных сотрудников институтов Ленинградского объединения АМН СССР. На повестке дня был единственный вопрос "О заданиях институтов АМН СССР в свете [решений ВАСХНИЛ, расширенного заседания президиума AMH и актива руководящих научных и практических работников министерства здравоохранения".20 На первом заседании выступил Л.А.Орбели. В числе других вопросов он затронул и деятельность комиссии, обвинив ее членов в предвзятости и недобросовестности. Он сказал: "Я об этом говорю еще и потому, что члены комиссии, которые участвовали в обследовании, они сейчас друг на друга сваливают, или на внешние факторы ссылаются - "за горло взяли". Не могу представить, чтобы меня кто-нибудь смог "взять за горло". Они оказались такими, что их "берут за горло"". Весьма интересно было бы выяснить, кто "брал за горло" членов комиссии. Некоторый свет та этот вопрос проливает стенограмма заседания Бюро Отделения медико-биологических наук АМН СССР, состоявшегося 7 сентября 1948 г., т. е. за два дня до расширенного президиума. Присутствовало всего шесть человек: члены Бюро - И.П.Тазенков, Л.Н.Федоров, П.К.Анохин, А.Е.Брауштейн, B.А.Энгельгардт и секретарь - В.А.Музыкантов. На Бюро рассматривались различные вопросы подготовки и проведения расширенного президиума. И в выступлении Л.Н.Федорова прозвучало следующее любопытное признание: "Последний вопрос о критике и самокритике. Само собой понятно, что, поскольку у нас было такое положение в вопросах идеологии, что мы плохо связывали основы макрсизма-ленинизма с нашей повседневной работой, это сильно сказывалось на всей работе. Было занижение, было дружеское отношение, нежелание кого-нибудь обидеть. Это привело к таким обстоятельствам, что вовремя не смогли серьезно посмотреть на работу Леона Абгаровича, а мы могли бы сами, не дожидаясь сигнала ЦК, это сделать. И вот в отношении Гурвича то же самое: знали же мы, что там были ошибки. Это недооценка политической стороны вопроса".22 Как мне кажется, здесь довольно ясно указано, кто; направлял деятельность президиума АМН и, в конечном счете, комиссии; по проверке институтов Л.А.Орбели и А.Г.Гурвича. В 1948 г. никому не удалось взять Л.А.Орбели "за горло". Несмотря на отстранение его от поста академика-секретаря Биологического отделения АН и приказ президента АПН об увольнении его от должности заведующего физиологической лабораторией в Институте им. П.Ф.Лесгафта, Орбели сохранил за собой все остальные звания и должности. Лишь после "Павловской сессии" он был практически полностью отстранен от дел. Как же удалось Л.А.Орбели продержаться почти два года? На некоторые размышления по этому поводу наводит его выступление на специальном расширенном заседании Бюро Отделения медико-биологических наук АМН СССР 4 декабря 1948 г., посвященном обсуждению "направления, структуры и состава кадров Института эволюционной физиологии и патологии ВНД им. И.П.Павлова". В стенограмме этого заседания содержится весьма любопытное заявление Орбели: "Далее я должен добавить следующее: здесь говорилось только об открытой тематике, но я должен указать, что наряду с этой тематикой у нас начат ряд работ, о которых я не могу здесь говорить на открытом заседании, и в этом направлении принят довольно большой заказ Совета Министров. Мы надеемся, что все те материальные и идейные возможности, которые у нас имеются, будут обращены на выполнение этого специального заказа".26 Можно предположить, что в 1948 г. "акции" Орбели в военном ведомстве и партийно-правительственных кругах еще ценились и у него нашлись "высочайшие покровители". Об этом же косвенно свидетельствует реплика Орбели на том же заседании: "В Центральном Комитете мне сказали, что установка такая, что людей надо перестроить, чтобы они работали".27 Как бы то ни было, в 1948 г. Орбели не только выстоял сам, но и не дал уволить никого из своих сотрудников-генетиков. Более того, И.И.Канаев после изгнания из мединститута был зачислен в штат ИЭФ, а в декабре в институте появился еще один генетик, уволенный из Ленинградского университета, - М.Е.Лобашев. Однако тематику генетических исследований спасти не удалось (см. следующий раздел) Кроме того, 10 ноября 1948 г. покончил с собой А.Н.Промптов. По-видимому, не последнюю роль в принятии этого решения сыграли разнузданная травля и обстановка "охоты на ведьм", царившие в это время. В начале августа 1949 г. скончалась Р.А.Мазинг. Со смертью А.Н.Промптова и Р.А.Мазинг генетика поведения в нашей стране понесла невосполнимые потери и полностью утратила занимаемое ею лидирующее положение в мировой науке того времени. Лишь в 60-е гг. генетика поведения в СССР начала понемногу восстанавливаться. Однако до сих пор это направление исследований не оправилось от удара, нанесенного ему в 1948 г. На заседании ученого совета Физиологического института АН СССР, директором которого тоже был Л.А.Орбели, 11 ноября 1948 г: также рассматривался вопрос "О предстоящих работах института по проблемам наследования приобретенных свойств". В постановлении совета говорилось: "Предложить всем участникам предстоящих работ по наследованию приобретенных свойств тщательно продумать и конкретизировать научные планы". НЕБОЛЬШОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ ФИЗИОЛОГОВ Вся эта и последующая "бурная" плановая деятельность закончилась фактически ничем. Никаких исследований по наследованию условных рефлексов в лабораториях возглавляемых Л.А.Орбели институтов до 1950 г; не велось и сообщений о таких работах не публиковалось.48 Воспользовавшись, мягко говоря, "своеобразным" представлением лысенковистов о генетике, Орбели и, его сотрудники "подменили" генетические работы онтогенетическими исследованиями. Об этом же свидетельствуют и "Протоколы производственных совещаний лаборатории генетики ВНД".49 Только в физико-физиологической лаборатории В.К.Федоровым проводились эксперименты по "наследованию" свойств поведения. Направление этих исследований четко видно из отчета о проделанной работе за 1949 г.: "...отказавшись от попытки получить данные о переходе условного рефлекса в безусловный, мы подошли к этому вопросу следующим образом. Изучается степень подвижности н. п. (нервных процессов. - Н.К.) у ряда мышей. Далее это свойство тренируется и от тренированных особей получается потомство. Это потомство исследуется с точки зрения степени подвижности их н. п. и проводится сопоставление с данными их родителей (тренированных). Т. о. в течение года было изучено: родители в количестве 20 мышей, первое поколение в количестве 56 особей и второе поколение в количестве 26 особей. Результаты доложены заведующему лабораторией Л. А. Орбели".30 Опубликованы результаты этих опытов не были. Лишь в 1952 г. появилась первая статья В.К.Федорова по вопросу наследования приобретенных признаков у мышей, причем об опытах 1949 г. в этой статье даже не упоминалось. В дальнейшем Федоровым был опубликован целый ряд статей на эту тему, последняя - в 1959 г., в которых обосновывалось наследование результатов тренировки подвижности нервных процессов. Нужно ли говорить, что Федоров не был, вслед за многими соратниками Орбели, уволен при реорганизации ИЭФ в 1950 г. и что его статьи в "Докладе АН СССР" и другие журналы после 1950 г. представлялись К.М.Быковым. В качестве еще одной любопытной подробности отметим, что в 1953 г. Федоровым была защищена кандидатская диссертация, а спустя всего два года - докторская, причем в последнюю вошли и результаты исследований по наследованию приобретенных признаков. Приведенный материал с очевидностью свидетельствует, что выдвижение проблемы наследования приобретенных свойств поведения в 1948 г. и отстаивание возможности такого наследования в последующие годы носило не научный, а своего рода политический характер. Несмотря на то что Орбели как политик - руководитель целого ряда физиологических учреждений - был вынужден хотя бы формально включиться в эту кампанию, как ученый он отказался в ней участвовать. И это было использовано против него на "Павловской сессии". ПАВЛОВСКАЯ СЕССИЯ Так назвали объединенную сессию двух академий «большой» и медицинской, собранную для установления иерархического порядка в физиологии. Результаты "Павловской сессии", а точнее Объединенной сессии Академии наук СССР и Академии медицинских наук СССР, состоявшейся 28 июня — 4 июля 1950 г." (Научная сессия, посвященная проблемам физиологического учения академика И.П.Павлова: Стеногр. отчет. М., 1950.) в последнее время освещались в литературе, (Вопр. ист. естествозн. и техники. 1988. № 3-4; Там же. 1989. №1.). Организовал Павловскую сессию отдел науки ЦК КПСС Схема была отработана. Павлов давно мертв. Он, как и Мичурин, ответственности за такое использование своего имени не несет. Главный враг определен – это любимый ученик, последователь и сотрудник Павлова академик Леон Абгарович Орбели. Орбели раздражает партийное руководство своей значительностью, авторитетом, множеством занимаемых должностей. Орбели будет играть роль Шмальгаузена на сессии ВАСХНИЛ 1948 года. Определены и другие объекты критики: П.К. Анохин, А.Д. Сперанский – они тоже ученики Павлова, но недостаточно ортодоксальные. Намечен для преследования и выдающийся грузинский физиолог И.С. Бериташвили. «Истинных павловцев» пятеро: в роли аналога Лысенко – К.М. Быков, далее А.Г. Иванов-Смоленский, Э.Ш. Айрапетьянц, И.П. Разенков и Э.А. Асратян. ... После сессии – увольнения, изгнания из университетов и научных институтов. Прекращение исследований в неортодоксальных направлениях» [52, стр. 290...292]. Подбор критикуемых был достаточно эклектичен. Так, в своем выступлении Н.А.Рожанский. «Я, – сказал он, – был повергнут в большое недоумение объединением лиц и качеств трех таких разных физиологов, как академик Орбели, академик Бериташвили и действительный член Академии медицинских наук Анохин. Простите меня за некоторую вольность выражений, но если взять три предмета: яблоко, колесо и Чичикова – все они имеют некоторое общее качество округлости. Но если вы попробуете их на практике соединить, то ни геометрически, ни химически, ни биологически, ни социально – никак между собой они не совмещаются». (Научная сессия, посвященная проблемам физиологического учения академика И.П.Павлова: Стеногр. отчет. М., 1950. С. 334.) Кому и зачем понадобился миф о выдающемся "мичуринце"" И.П.Павлове? Ответить на первый вопрос (кому?) чрезвычайно сложно. И, по-видимому, привести персональный список авторов и творцов этого мифа пока не представляется возможным. Зато довольно просто составить список "распространителей" этого мифа. Как это ни парадоксально, ими оказались почти все члены физиологического сообщества во главе с учениками Павлова, занимавшими ключевые посты в советской физиологии, - П.К.Анохиным, Д.А.Бирюковым, К.М.Быковым, П.С.Купаловым, Ф.П.Майоровым, Ю.П.Фроловым и др. Для того чтобы убедиться в справедливости этого положения, достаточно просмотреть библиографию работ, посвященных И.П.Павлову, опубликованных в 1948-1950 гг.30 НЕМНОГО О ПАВЛОВЕ Взаимоотношения Павлова и советской власти были не безоблачны. Павлов «без стеснения в самых резких выражениях критиковал и даже ругал руководство, крестился у каждой церкви, носил царские ордена, на которые до революции не обращал внимания». Капица П.Л. 1989. Письма о науке. М. С. 368. Ленин, игнорируя социально-политическую позицию Павлова, делал все возможное, чтобы обеспечить ему хорошие условия для работы. (Было издано постановление Совнаркома о льготах для И.П.Павлова!). В нем предусматривалось среди других пунктов предоставление Павлову и его жене специального пайка, от которого ученый решительно отказался. Но питание для его подопытных животных позволило, продолжить эксперименты по условным рефлексам. Важнейшей проблемой павловского наследия лысенковисты считали проблему наследования приобретенных признаков и превращение условных рефлексов в безусловные,5. Вначале Павлов считал, что условные рефлексы могут передаваться по наследсву, но после критики ряда видных генетиков, в особенности Н.К.Кольцова, Павлов поручил проверку опытов Н.П.Студенцова другому своему сотруднику - Е.А.Ганике. Последний создал автоматизированную установку, конструкция которой исключала влияние экспериментатора на ход опыта. По свидетельству Кольцова, работы Ганике убедили Павлова в неверности гипотезы наследования условных рефлексов, и он отказался от нее.30 Однако результаты, полученные Ганике, не были опубликованы. Правда, М.Л.Левин в 1927 г. опубликовал письмо Павлова, в котором сообщалось, что проверка не подтверждает первоначальных предположений о наследственной передаче условных рефлексов и он "не должен причисляться к авторам, стоящим за эту передачу". В 1928 г. на III съезде физиологов была доложена работа, выполненная Н.А.Голубевым в лаборатории одного из учеников Павлова И.С.Цитовича.32 По мнению Голубева, ему удалось показать наследование условных рефлексов у морских свинок. Эта работа прошла фактически незамеченной. И вплоть до 1948 г. вопрос о наследовании приобретенных признаков поведения в отечественных исследованиях, насколько известно, не поднимался. Более того, в "Очерках по истории физиологии в России", опубликованных в 1946 г. X.С.Коштоянцем (также учеником Павлова), говорилось, что И.П.Павлов согласился с возражениями генетиков против опытов Студенцова.33 Весьма характерно, что и в выступлении Коштоянца на заседании президиума АН Павлов не упоминался.34 В выступлениях других участников этого заседания вопрос о наследовании условных рефлексов также не поднимался, а имя Павлова встречается лишь несколько раз в перечислениях "отцов" русской биологии в одном ряду с именами Сеченова, Мечникова, Тимирязева, Мичурина, Докучаева, Вильямса.35 5 ИТОГИ ПАВЛОВСКОЙ СЕССИИ В Постановлении сессии было записано: "Совершенно неудовлетворительно шло изучение генетики высшей нервной деятельности. Формально-генетические установки академика Л.А.Орбели привели к тому, что эта проблема разрабатывалась в отрыве от принципов мичуринской биологии". Сессия призвала развернуть борьбу за «павловскую физиологию». Заговорили и о «павловской психологии», «павловской биохимии» (В.А.Энгельгардт), «павловской медицине». Поскольку Павлов неоднократно высказывался по поводу целебных свойств сна, широкое распространение получил метод лечения сном. В беседе с Ярошевским один из старейших наших физиологов проф. И.А.Аршавский, вспоминая о тех временах, сказал: «Во что обошлось лечение сном взрослых, мы не знаем. Но лечение сном детей обошлось слишком дорого. Барбитураты давали детям с первых недель жизни и превращали их в олигофренов». Ярошевский М.Г. СТАЛИНИЗМ И СУДЬБЫ СОВЕТСКОЙ НАУКИ От психологии требовали перестройки на основе учения И.П.Павлова и эта проблема стала в центре интересов сектора и его руководителя — выдающегося ученого С.Л.Рубинштейна. Обвиненный в космополитизме, он был освобожден от заведования сектором и на его место поставлена совершенно невежественная особа, окончившая аспирантуру при Академии общественных наук. Когда был поставлен её отчет о проделанной работе, она на вопрос о том, что она сделала за отчетный период, ничтоже сумняшеся ответила: "Как что? Тащила Сергея Леонидовича (Рубинштейна) из болота идеализма". ПОСЛЕ СЕССИИ После сессии началась административная вакханалия в смежных науках. Примитивно понятое учение об условных рефлексах стало насаждаться в психологии и психиатрии, став преградой на пути изучения душевной жизни в норме и патологии. Огромен был ущерб, нанесенный практике медицины и воспитания. Повсюду требовалось лечить и учить "по Павлову". Научная молодежь нравственно растлевалась. Чтобы держаться на плаву, публиковаться, защищать диссертации и т.д. приходилось манипулировать набором ритуальных слов. Среди пострадавших оказались не только Л.А.Орбели и его ученики, но и его активные критики 1948 г. - П.К.Анохин и П.С.Купалов. (Иванов-Смоленский А.Г. 1951). Самое интересное, что среди пострадавших оказался Наохин, который и затевал эту атаку на Орбели. В своем выступлении на сессии Анохин вел себя как протитутка. Он заверил, что после выступления А.А.Жданова об искусстве ему стал ясен политический смысл собственной экспериментальной работы. "Война за павловское наследство" охватила все отрасли физиологии и распространилась в медицину (вплоть до санитарии) и даже в языкознание (учение о второй сигнальной системе). Во многих городах Советского Союза прошли "научные сессии" и заседания, на которых выяснялась правоверность присутствующих и клеймились отступники. Обратим внимание лишь на один интересный момент. В период с 1948 по 1950 г., т.е. между заседанием президиума и Объединенной сессией, непосредственными учениками Павлова было опубликовано около десятка биографий великого учителя, не считая буквально бесчисленного множества статей типа "И.П.Павлов и развитие...". Тотальный просмотр этих публикаций позволяет заключить, что главной целью их написания была "чистка себя под Павловым", демонстрация именно своей роли как главного наследника павловских идей. Весьма любопытным также является "выбор команды" - перечисление "ближайших сподвижников", который весьма различается от автора к автору и позволяет вычленить несколько "конкурирующих" группировок внутри физиологического сообщества. А вот примеры из истории Ивановского мединститута. Было запрешено преподавать физиологию проф С.С. Серебрянникову, а проф. С.С. Полтыреву – патфизиологию. Причина состояла в том, что Полтырев открыл, что павловские условные рефлексы могут быть у животных, у которых кора головного мозга была удалена, что противоречило павловским данным. ПРИЧИНЫ ГОНЕНИЙ НА ОРБЕЛИ Для советской науки в целом была весьма характерна "фетишизация научного авторитета". Сказывалось влияние марксизма с его свяшенным писанием в виде работ Маркса и Ленина. В этих условиях имя "корифея" науки используется как "свидетельство о благонадежности", отступление же от идей основоположника рассматривается как "покушение на устои". До 1948 г. в советской биологии было три "корифея" - Мичурин, Докучаев, Вильямс, имена которых использовались в качестве дубинки для укрощения инакомыслящих. Необходимо, правда, упомянуть, что отдельные физиологи пытались вести борьбу за "чистоту рядов" и до 1948 г. (достаточно вспомнить критику работ И.С.Бериташвили и Н.А.Бернштейна). Однако она была эпизодической и не имела столь далеко идущих последствий. После же заседания президиума АМН эта борьба приобретает тотальный характер и достигает своего пика на знаменитой Объединенной сессии АН и АМН СССР, вошедшей в историю под названием "Павловской". Именно начиная с выступления Разенкова борьба за чистоту рядов физиологического сообщества начинает осуществляться под эгидой борьбы за сохранение павловского наследия. В некоторой степени этому способствовал и очень "вовремя случившийся" столетний юбилей И.П.Павлова. "Фетишизация" Павлова и его учения оказалась чрезвычайно удобным поводом и одновременно надежным механизмом борьбы за личное и корпоративное благополучие в советской физиологии. Чтобы убедиться в этом, достаточно сопоставить "Материалы" (в частности Постановление) Объединенной сессии с организационными и кадровыми перемещениями в период 1950-1952 гг.40 Можно упомянуть, что директором Института физиологии АН СССР (в состав которого вошли Физиологический институт им. И.П.Павлова, Институт эволюционной физиологии и патологии ВНД, Институт физиологии центральной нервной системы) стал К.М.Быков, директором Института экспериментальной медицины в 1950 г. - Д.А.Бирюков, директором вновь организованного Института ВНД АН СССР в 1950 г. - Э.А.Асратян, а в 1952 г. - А.Г.Иванов-Смоленский. Добавим, что в 1950 г. Иванов-Смоленский становится действительным членом АМН СССР и лауреатом Сталинской премии. А лауреатами Золотой медали имени И.П.Павлова становятся в 1951 г. Быков, а в 1952 г. - Разенков. Итак, в 1950 году под предлогом борьбы за чистоту учения академика Павлова в физиологии произошло "избиение" академика Л. Орбели Одновременно разгром идей физиолога П. Анохина о прогнозировании будушего как основе поведения. Был возвеличен академик И. П. Павлов и его идея условных рефлексов и академик К.М. Быков как последователь Павлова. Одновременно путем администрирования ученые, придерживавшие других взглядов были отстранены от руководяших постов, но остались на научной работе. УЧАСТИЕ СТАЛИНА Сталин на письмо Ю.А.Жданова, где тот писал ... "наибольший вред нанес учению академика Павлова академик Орбели... Чем скорее будет разоблачен Орбели, тем основательнее будет ликвидирована его монополия, тем лучше", сообшил Маленкову: "Посылаю Вам копию моего письма Жданову Ю. а также записку Жданова по вопросу об академике Павлове и его теории. Я думаю, что ЦК "должен всемнерно поддержать это дело". (стр. 521, Жуков 2005б). Справедливости ради только осуждать Сталина за участие в организации данной сессии нельзя. Подспудно, интуитивно Сталин боролся против монополизации науки со стороны Орбели, который занимал почти все возможные административные посты в то время. Определенный эффект оказало уже сложившееся в руководстве партии к тому времени мнение о том, что евреи захватили ключевые позиции в науке и начала проявляться их этническая солидарность при подборе кадров, а это, как показал опыт сентября 1948 года, опасно для безопасности государства. Хотя Орбели был не евреем, а армянином, по сути это дела не меняло.

Дата: 2015-07-07 11:23:45

nic

В свое время я побывал в мемориальных местах Питера, связанных с Павловым и первая и главная мысль: как все это провинциально и как сильна была в свое время (я учился в мемориальном классе школы, бывшей духовной семинарии, где учился в старинные года Павлов). Получил профессор Нобелевскую премию за работы по физиологии ПИЩЕВАРЕНИЯ! Но у нас ухитрились вывести из "собачьей физиологии" физиологию ВНД человека, носились с этим, пока весь мир шел дальше. И вот как раз Орбели - жертва драчки между учениками (Быков тоже правоверный ученик) за то самое, за что уничтожили Орбели - за монопольное место, за иконостас, где Павлов - творец, а ученик, вроде армянского мальчика -Астратяна - апостолы! Не меньше! Правда Быкову не долго пришлось праздновать победу: сначала сталин помер, а всего меньшен чем через год после престарелого Орбели, пришлось и ему "бренные пожитки собирать". Ну и что после них осталось? Кто-нибудь в мире вспоминрает про этих выдающихся продолжателей деятельности величайшего физиолога всех времен, кроме как в рязанском доме-музее. Павлов в мировой физиологии как любимые нами "местно-чтимые святые", даром что он из семьи священника. Такая мода была в позапрошлом веке: из поповичей в естествоиспытатели, так сказать из Павлов в Савлы (а не наоборот, что правильно!)

Дата: 2015-07-07 10:58:08