Испытание питанием. Как редакция на неделю отказалась от вредной пищи

С развитием социальных сетей в современное общество пришла мода на правильное питание. Тут и там встречаются советчики, призывающие отказаться от чипсов и перейти на йогурты, любители начать утро с каши на воде и активные пропагандисты ржаного хлеба. Сотрудники редакции UZRF решили на неделю отказаться от вредной пищи.

---

«Нет, я не уйду…»

…ее преданность делу Ленина и чуткое отношение

к трудящимся послужит примером беззаветной борьбы для всех

партийных и непартийных большевиков за победу коммунизма.

ЦК ВКП(б), 1937 г.

Вся ее жизнь была неразрывно связана с жизнью и работой Ильича.

Н. К. Крупская, 1937 г.

…Когда умер отец, И. Н. Ульянов, Марии было восемь лет (она родилась 6 февраля 1878 г.). Болезненная, очень впечатлительная, угловатая и удивительно некрасивая, она имела в семье прозвище Медвежонок. Как всем Ульяновым, учеба давалась ей легко. Она окончила Елизаветинскую женскую гимназию в Москве, затем училась на физико-химическом отделении высших женских курсов В. И. Герье, потом на таком же отделении Нового Брюссельского университета. Она была верна и диссидентской традиции семьи — в 1898 г. вступила в члены РСДРП со всеми атрибутами партийной работы: конспирацией, распространением подпольной литературы и т. п. Конспиратором она была неумелым — уже 30 сентября 1899 г. ее арестовали, а в октябре выслали в Нижний Новгород под негласный надзор полиции. Правда, через два месяца ей разрешили вернуться в Москву, но заграничный паспорт изъяли (чтобы не сбежала!), и доучиться в Брюсселе ей уже не пришлось. Будучи под надзором, она снова берется за старое: прокламации, компрометирующая переписка, распространение «Искры». Снова пришлось сесть, затем последовала высылка в Самару, уже под гласный надзор. Она служит счетоводом, но «революцию» не бросает. Последовали Киев и Лукьяновская тюрьма, Петербург, потом все-таки Женева. Любопытно, что, находясь под гласным надзором полиции, она вывезла в Швейцарию конспиративные документы. Вот и гласный и негласный надзор при грозном царизме! Подготовка к заварухе 1905 г. снова привела ее в Россию. 

Личной жизни, кроме некой романтической истории с неким Станиславом Станиславовичем, у нее не было, только революция. Если до поры ее скитания по местам заключения обходились без негативных последствий для здоровья, то в 1908 г. в тюрьме она заразилась сыпным тифом. Тогда (до появления тетрациклина) это было серьезно — смертность достигала 30 %. Ульянова болела долго и тяжело: в течение двух месяцев у нее держалась адинамия, слабость в ногах, отмечалось снижение памяти, одышка. Она снова учится, пытаясь решить сверхзадачу — стать учительницей французского языка (удобная маскировка для занятия революционной агитацией!). Она едет в Париж, поступает в Сорбонну и наконец получает вожделенный диплом. Радость была омрачена аппендицитом — Ульянову при активном участии В. И. Ленина госпитализируют в известную парижскую клинику профессора Дю Буше, где шеф лично оперирует российскую эмигрантку (Ленин всегда предпочитал обращаться к лучшим врачам). Операция под хлороформным наркозом прошла хорошо, но восстанавливалась она очень медленно (сказался перенесенный тиф).

Кстати говоря, хирург М. И. Ульяновой был личностью прелюбопытной. Ш. Дю-Буше (Charles Winchester Du Bouche, 1868–1946) — сын лейб хирурга, дантиста Наполеона III, и американской подданной. Ш. Дю Буше поступил на медицинский факультет Парижского университета, успешно совмещал учебу с работой в клиниках знаменитых профессоров: хирурга L.-F. Terrier (1837–1908) и терапевта P. C. Е. Potain (1825–1901) . Позже он стажировался в лабораториях Пастера и Ранвье, в клиниках Кохера и Ру. Итогом этой деятельности стала защита докторской диссертации в 1897 году. Во время учебы в Сорбонне Ш. Дю-Буше познакомился со студенткой из Одессы Людмилой Орловой — дочерью одного из организаторов Одесской консерватории, председателя одесского отделения Русского музыкального общества, почетного мирового судьи В. А. Орлова. В 1889 году Л. В. Орлова становится женой Дю-Буше. В 1897 году семья Дю-Буше переезжает в Одессу. Ш. Дю-Буше начинает работать в городской больнице ординатором хирургического отделения. В нем очень быстро раскрывается талант хирурга. Современники Дю-Буше называли его «одним из лучших хирургов Европы». В новой городской больнице Дю-Буше создал хирургическое отделение по примеру лучших клиник Европы. В 1902 году Дю-Буше было разрешено открыть частную хирургическую и гинекологическую клинику. Кроме амбулатории, в клинике было стационарное отделение для 10 больных, нуждавшихся в хирургической помощи. Дю-Буше оказывал медицинские услуги и бесплатно — всем, кто в этом нуждался. В 1905 году Дю-Буше лечил демонстрантов и раненных в уличных боях. Тогда же он спас Сергея Уточкина, которому пришлось сделать сложную операцию после удара ножом. Согласно легендам, после подавления одесского вооруженного восстания революционеры-боевики прятали оружие в мертвецком покое лечебницы Дю-Буше. Власти Одессы относились к супругам Дю-Буше с недоверием, которое было вызвано предоставлением медицинской и другой помощи пострадавшим во время демонстраций протеста 1905 года. В декабре 1905 года Ш. Дю-Буше отправил жену с детьми в Женеву, а сам под тайным надзором полиции продолжил свою врачебную и общественную деятельность — в 1908 году последовал арест, а затем и выдворение из России. Дю-Буше забрал свою семью из Женевы и переехал в Париж. Позже он стал кавалером ордена Почетного легиона. 

…После тяжелых болезней и хлороформного наркоза М. И. Ульяновой стоило бы восстановиться и отдохнуть, но не тут-то было. Петербург, Москва, Саратов, Финляндия — вот ее маршруты (ее оперативный псевдоним в полиции — Боевая). В Саратове Ульянову снова сажают и высылают в Вологду, где она заболевает «истощением и малокровием». По возвращении в столицу она поступает на проводившиеся по программе Красного Креста курсы медсестер при Московском университетском институте для лечения страдающих опухолями. После окончания курсов ее зачисляют во врачебно-воспитательный отряд Общества русских врачей имени Н. И. Пирогова и отправляют на Юго-Западный фронт Первой мировой войны. Ей пришлось ощутить «прелести» работы фронтовой медсестры в полном объеме. Из-за болезни матери М. Ульяновой разрешили ненадолго вернуться в Петербург, а после ее смерти она отправилась в Москву. Февраль 1917 года М. Ульянова встречает как партийная активистка, а в октябре сестра Ленина безвылазно находится в Смольном. Она становится ответственным секретарем газеты «Правда». После переезда в Москву М. Ульянова вместе с Лениным и Крупской живет в Кремле. 

Болезнь В. И. Ленина стала серьезным стрессом для членов семьи. Л. Д. Троцкий позднее писал: «Ленин был день и ночь окружен заботами жены и сестры. Две женщины бодрствовали над больным, как раньше над здоровым: жена Ленина, верная подруга, … и Мария Ульянова, младшая сестра. Никогда не знавшая собственной семьи, Ульянова все ресурсы своей души перенесла на брата. В ее характере были черты, общие с братом: верность, настойчивость, непримиримость; однако при умственной ограниченности эти черты получали нередко карикатурный характер. Ульянова ревновала Ленина к Крупской и доставила последней немало горьких часов. Пока Ленин был жив, он в качестве высшего авторитета для обеих выравнивал, как мог, их отношения. После его смерти положение изменилось. Ни одна из двух женщин не могла быть, разумеется, истолковательницей воли Ленина. Но каждая, до известной степени, стремилась ею стать». «Завещание» Ленина оказалось в руках у Крупской, поэтому к ней (до определенного момента) прислушивались и ее боялись, а М. Ульянова была отодвинута на задний план и, будучи в оппозиции к Крупской, оказалась на стороне Сталина. Мало того, по словам того же Троцкого, Ульянова как могла отравляла существование Крупской. Но стресс и для нее был страшный: она была свидетельницей сцены, когда Ленин просил Сталина достать ему цианистый калий, и именно ей Г. И. Россолимо сказал, что единственной надеждой на выздоровление Ленина было бы наличие у него сифилиса. 

Примечательно (наследственность!), что, как у И. Н. Ульянова и В. И. Ленина, основной недуг М. Ульяновой до поры «прятался и выдавал себя за другого». В 20-х — начале 30-х гг. слабым местом у нее оказалась бронхолегочная система. Еще до 1917 года у нее был правосторонний экссудативный плеврит. В январе 1924 г. (после похорон Ленина, когда долго пришлось пробыть на страшном морозе) у нее снова возникла правосторонняя плевропневмония, которую с трудом удалось вылечить (антибиотиков не было). Ее отправили в Крым, в Мухалатку, периодически она ездила в Горки. 

С Крупской отношения после дискуссии о «новой оппозиции» были окончательно испорчены: Надежда Константиновна поддержала Зиновьева и Каменева, а Ульянова — Сталина. Мало того, она публично выступила против «политической близорукости» вдовы Ленина! В благодарность за это Сталин сделал ее членом ЦКК. 

Уже в 1927 году наследственный недуг показал когти: у Ульяновой, как в 1921 году у Ленина, часто «несусветно болела голова». В феврале 1929 года у нее снова началась пневмония, и ей пришлось надолго уйти в отпуск. В тогдашних условиях (уход Луначарского, Семашко, Чичерина, Томского и Бухарина с руководящих постов) она уже не смогла вернуться в «Правду» при новом редакторе Л. Мехлисе, да к тому же выступила в защиту группы Бухарина. Ее «сбили» на периферию партийной работы — писать воспоминания и ездить по городам и весям с непонятными поручениями. В январе 1930 года она отправилась в Махачкалу — глушь тогда невероятную. Там она снова заболела тяжелой пневмонией, и в Дагестан выехали ученик Д. Д. Плетнева профессор Б. А. Егоров (1889–1963) и профессор Ф. А. Гетье (1853–1938). Через 20 дней М. Ульянову спецвагоном доставили в Москву и поместили в «кремлевку», потом отправили в Горки, причем Б. С. Вейсброд (1974–1942) и Ф. А. Гетье составили рапорт: «ЦКК, тов. Андрееву А. А., ЦИК, тов. Енукидзе А. С. Сообщаем, что в состоянии здоровья М. И. Ульяновой после месячного пребывания в Горках наблюдается некоторое улучшение: улучшился цвет лица, исчезли боли в ногах и пр., но все же у нее наблюдаются остатки бывшего воспаления легких в виде местного притупления у середины правой лопатки и неподвижности правого легкого, а также наблюдается значительная мышечная слабость, а потому лечащие врачи считают необходимым продлить ей пребывание в Горках еще на 1 месяц, после чего провести в течение 15 месяцев климатическое лечение на юге. Итого с проездом требуется продление отпуска на 3 месяца. Вейсброд, Готье». Любопытно, а для простого работяги в стране «победившего пролетариата» могли бы создать такие царские условия? 

…Наступал 1937 год. Понятно, что ни Г. Г. Ягода, ни Н. И. Ежов не тронули двух «активных старушек» лишь потому, что этого не хотел И. В. Сталин. Ульяновой дают декоративные должности: заведующей бюро жалоб ВЦИК, члена Комиссии советского контроля при Совнаркоме СССР, члена ЦИК СССР. Какие жалобы, какой ЦИК, когда уже начался Большой террор! Арестовали даже Н. Емельянова, у которого укрывался в Разливе В. И. Ленин в 1917 г., причем заступничество Крупской не помогло — он отсидел по полной. Брали старых большевиков, которые своими руками вырыли себе могилу. Сталин, награждая и назначая на новые должности Крупскую и Ульянову, по словам Хрущева, никакого уважения к ним не испытывал и разве что не называл их «старым хламом»…

Непосредственной причиной смертельной болезни И. Н. Ульянова, отца Марии, был стресс, связанный с сыном Александром (их таинственный разговор), и попытки министра народного просвещения уволить генерала Ульянова — действительного статского советника. У В. И. Ленина тяжелый инсульт случился после «грузинского дела» и конфликта со Сталиным. А что было у М. И. Ульяновой?

Июнь 1937 года. Уже расстреляны Зиновьев, Каменев и многие другие, арестованы М. Н. Тухачевский и прочие военачальники, друзья Ленина и многие знакомые семьи Ульяновых. 6 июня проходит Московская областная и городская партийная конференция, на которой Ульянова избрана делегатом. Обстановка накалена донельзя, звучат зловещие речи. Уже в начале июня у М. Ульяновой была «отчаянная бессонница» и интенсивная головная боль. Утром 7 июня боль усилилась, а к вечеру появилось и головокружение. Около восьми вечера Ульяновой стало совсем плохо: появилась мышечная дрожь, эритема лица, одышка. Ее довели до рабочего кабинета, и там она потеряла сознание. Из Лечсанупра Кремля к ней направили Бориса Соломоновича Вейсброда и Федора Александровича Гетье, но первую скрипку здесь уже играл 37-летний профессор, восходящая звезда отечественной неврологии, заведующий кафедрой I ММИ, консультант Лечсанупра Кремля Николай Васильевич Коновалов (помните болезнь Вильсона — Коновалова?). Прибыл и Виктор Петрович Осипов (1871–1947), выдающийся психиатр, принимавший участие в лечении Ленина. После введения камфоры и дигиталиса и ингаляции кислорода М. И. Ульянова ненадолго пришла в себя, но у нее уже была явственная асимметрия лица, афазия и гемиплегия слева. После короткого светлого промежутка она впала в кому, из которой не вышла до смерти 12 июня 1937 года. 

Кремлевский патолог Алексей Иванович Абрикосов обнаружил обширное кровоизлияние в бассейне правой средней мозговой артерии, внутренней капсулы и подкорковых узлов. Хотя М. И. Ульянова года не дожила до 60-ти, в ее трагическом финале никто не стал усматривать злонамеренности врачей или наличия яда, как это делалось в отношении М. В. Фрунзе, В. М. Бехтерева и Н. К. Крупской. Но ее смерть по времени пришлась как нельзя кстати — в связи с тем, что началось дальше…

Николай Ларинский, 2004–2014

---

Оставить комментарий:

Имя:*

E-mail:

Комментарий:*

 я человек