Гладкая кожа? Это просто!

Манера очищать кожу даже от небольших волосков пришла в Европу (а следом за ней и в Россию) от участников крестовых походов. Рыцари быстро оценили преимущества такой процедуры — сперва чисто гигиенические. В условиях жаркого климата и дефицита воды волоски на коже являются своеобразными «сборниками» грязи, потовых выделений и т. д. Это ведет к возникновению раздражений и воспалений кожи, потертостей и прочих неприятных моментов.

---

«На рубеже проклятом — два двенадцать мне планка преградила путь наверх»

А еще говорят, что в России нет традиций! Не знаю, как насчет остального, а в медицине они есть и «фундаментальные»: наличие т.н. столичной (как высший вариант – «кремлевской») медицины и страшная бедность и убожество т.н. «здравоохранения» на огромном пространстве за МКАД. «Многие московские врачи XIX и начала XX века создали прекрасные терапевтические, хирургические и психиатрические школы в простых московских больницах (Солдатенковской, Старо-Екатерининской, Ново-Екатерининской, Сокольнической, у Матросской Тишины и пр.),- пишет выдающийся клиницист (И.А.Кассирский,1995). Но, заметьте,- все в столице, хоть и старой, а не в Чухломе или Крыжополе, из которых живыми до Москвы добраться шансов у тяжелых больных просто не было! В Германии великолепные клиники существовали уже в XIX веке в трех десятках городов, а отнюдь не только в Берлине! А здесь в двух часах езды от Москвы – мерзость запустения. Сама обстановка у нас не предусматривала интенсивного занятия наукой, главная задача медицинских факультетов российских университетов была дидактической, по принципу: «учим тому, что сами умеем и знаем», а не по формуле А.Гумбольдта «Профессора не для студентов, а те и другие для науки»! Именно существование двух медицин – признак догоняющего, но НИКОГДА никого не догнавшего государства, не только в медицине, но и во всем остальном (нет, успех есть - в смысле «догнаться» пивом!) Примечательно, что в самом начале XIX века наши больницы по убожеству не отличались от парижской Сальпетриер или берлинской Шарите, но потом их клиники перестали быть прибежищем для бедных (бедные исчезли!), а наши так и остались. Но главное было в другом: пусть примитивные изобретатели (Кулибин, Черепановы и прочие мифические фигуры) и изобретали колесо, но все фундаментальное: перкуссия, стетоскоп, спирометр, термометр, рентгеновский аппарат, струнный гальванометр, наркоз, антисептика и асептика, лечебный пневмоторакс и т.д. пришло к нам из-за «бугра». Большевики не только ситуацию не улучшили, но добили и то, что было создано, закрылись от внешнего мира «железным занавесом» и начали варить кашу из топора! Уже позже стали приписывать отечественным ученым «открытия», которые они никогда не делали. Так понимался патриотизм: обокрасть, присвоить и сделать вид, что ничего не произошло! Даже в тех случаях, когда вроде бы изобретение было отечественным, по привычке сомнения оставались (например, национальная гордость - автомат Калашникова имеет подозрительное, по крайней мере, внешнее сходство с немецкой штурмовой винтовкой SturmGewehr-44). Борьба за приоритеты, при том, что в нашей стране авторское право игнорируется, все равно велась и нешуточная. Была она жестокой и в том случае, о котором пойдет речь. А между тем, эта история – редкое, но приятное исключение для   всегдашней неталантливой, незадачливой, но жутко завистливой  отечественной  публики.

…Проблема лечения переломов, особенно сложных, отнюдь не решилась с предложением крахмальной, а затем и гипсовой повязки. Мысль хирургов неустанно работала над тем, как улучшить непосредственные и отдаленные результаты лечения этой частой травмы костного скелета. Речь идет не просто о металлостеосинтезе, а об аппаратах внешней фиксации. Первый подобный аппарат был предложен в США в 1831 г. хирургом J. Emsberry, спустя десять лет выдающийся французский хирург Ж. Мальгень Joseph- Francois Malgaigne, 1806-1865) предложил фиксатор для лечения переломов надколенника и локтевого отростка. В 1898 г. бельгиец C.Parkhill предложил уже прототип современных конструкций (винты на резьбе и соединительная пластинка). Почти такое же устройство спустя пять лет изобрел A.Lambett (1904). В России в 1917 году подобный аппарат – «остеостат» предложил врач Первой Градской больницы Лев Александрович Розен (1880-?). Доктора Питкин и Блэкфилд в 1931 году предложили аппарат уже с перекрещивающимися спицами, а вот R.Hoffmann в 1938 году изобрел уже нечто иное – аппарат, позволявший растягивать и сжимать костные отломки. Модифицированный аппарат применяется в Германии до сих пор (!) Но меня больше интересует предложенный в 1944 (?) или в 1953 (?) году видным австро-немецким хирургом RaimundWittmoser аппарат чрескожного остеосинтеза. Уж очень соблазнительно считать его прототипом. Сколько бумаги исписал Г.А.Илизаров, убеждая Р.Витмозера признать свой приоритет. И тот (поскольку существовала лишь стендовая модель его аппарата) согласился. Но закономерность остается: ведь важнее  кто первым кукарекнул, а не тот, кто увидел Солнце! Но авторитет Витмозера в Европе был настолько велик, что сама мысль о тяжбе с неизвестным деревенским врачом из России его просто ошарашила! Почти одновременно с илизаровским появились аппараты К.М.Сиваша (1950) и его главного конкурента Отара Наркисовича Гудушаури (1925-1991), который одновременно с Илизаровым получил в 1978 году Ленинскую премию. Вот эти конкуренты были похуже Витмозера! Они то уж с удовольствием топили талантливого конкурента. С опозданием московские «светила» и главные оппоненты периферийного врача  стали изобретать свои аппараты (аппарат Волкова-Оганесяна и др.), которые должны были конкурировать с изделиями «курганского слесаря», как пренебрежительно (на первых этапах, правда), называли Илизарова (тогда еще даже не кандидата наук)  московские ортопеды.

Да, родившийся в Польше дагестанец очень долго был почти земским врачом и лишь в 50-х гг. перебрался в Курган, ту еще дыру. Убожество наших больниц, где и сейчас еще окна занавешены рваными одеялами, для честолюбивого горца могла скрасить только работа, а отсутствие самого необходимого (позже он понесет дырявые простыни и рваные больничные пижамы в кабинет местного партийного бонзы) вынуждали и многих других и Илизарова изобретать. Вот так и появилось его знаменитое детище. В свое время об этом много тарахтели тогдашние СМИ, как и о «самородке» С.Н.Федорове. То, что на Западе в порядке вещей – великолепные клиники во всех нормальных городах, у нас преподносилось как победа социалистического света над капиталистической тьмой! Илизаров, как и Федоров прибегал к помощи таких «вождей» как «комсомолец-чекист» А.Н.Шелепин и других, помельче. Но, кроме того, очень важно понять, что в руках изобретателя его открытия творят чудеса. Маниакальная одержимость и напор, личное обаяние и уверенность в мажорном результате буквально крушат все сомнения больных, сколь бы обоснованными они не были! Аппарат Илизарова не был исключением. Но раз есть аппарат, то нужны и пациенты, а если с именем, так еще лучше. И такой пациент долго себя ждать не заставил…

…Я попросил ее подвезти меня до метро. Она, словно ждала этого, сразу согласилась. Москва лежала в золотых листьях, только что прошел дождь; из-за туч проглянуло солнце. Все сверкало: лужи, плоскость реи, окна домов, гранитный парапет набережной. И свет был какой-то необычный — торжественный и строгий. Придерживаясь рукой за плечо девушки, я положил другую ей на бедро. Она коротко взглянула на меня, мягко улыбнулась. На один миг...Но именно в этот миг я успел увидеть подрагивающую стрелку спидометра на отметке «80 км», крутой поворот дороги, исчезающей в темном провале туннеля; перед его зевом огромную искрящуюся лужу...Подумать:«Эта девушка похожа на мое будущее».Ощутить: гармонию всего... Скорости, погоды и улыбки этой девушки...Этот момент сконцентрировался в невыносимо яркую точку пронзительного счастья. В следующее мгновение мотоцикл влетел в лужу, скользнул влево, из-под меня тотчас ушла опора. Я попробовал сохранить равновесие, разбросал в стороны руки, ноги...Почему так? Человек рождается в страданиях матери... Его кормят грудью, потом из соски, из ложки... Его учат ходить, разговаривать... Затем читать, писать, думать... Его долго, трудно, упорно учат жить в этом мире... Он растет, он слушает, он видит, он чувствует, он внимает... Наконец он осваивается, выбирает цель. И идет к ней... Опять долго, опять трудно, опять упорно... На пути он любит, терпит, отчаивается, набирает силы — он приходит к цели... Он совершает тысячи усилий, из которых складывается жизнь... И только одно неверное движение...Как большинство людей, я прощал и прощаю сейчас себе многое. А этого никогда не прошу себе...Я сделал все наоборот. Нужно было вцепиться в мотоцикл и поверить. Поверить, что он впишется в изгиб дороги. Я оказался неспособным на это. Я всю жизнь привык надеяться только на себя...Машина вписалась. Вписалась, выскочив из туннеля, впритык к дуге тротуара. От удара колеса о бровку я вылетел из седла... Меня потряс страшный удар о столб, я понесся в черную бездонную дыру... Сознание успело поставить точку:«Смерть... Все...»Потом я подумал:«Тихо...» И сразу догадался:« Жив!..»Я открыл глаза, увидел сокурсницу. Бледная, она бежала ко мне, бросив мотоцикл, ее всю трясло в нервном ознобе. На ней не было ни одной царапины. Я попытался встать, но почему-то не смог. Потом на обочине вдруг заметил свою правую туфлю. Я посмотрел на ногу, с которой она соскочила, и не нашел ее. Я на ней сидел. Подо мной что-то хлюпало, я сдвинулся на руках в сторону — там оказалась липкая лужа крови. Я высвободил из-под себя ступню — вместо нее торчали страшные костные отломки. Сама ступня висела на одних связках и сухожилиях. Мои кости были неестественно белого цвета. Я равнодушно отметил: «Все, как в анатомичке института».И тотчас почувствовал боль. Саднящую, безысходную, точно ногу мне отрубили топором. Из темноты туннеля вылетел МАЗ, пронзительно завизжал тормозами. Я сидел на его пути — грузовик чудом не задавил меня. Моя подруга по-прежнему находилась в шоке, ее бил страшный озноб. Опять заскрипели тормоза — теперь уже на МАЗ чуть не наскочил «Запорожец».Оба водителя побежали ко мне, на полдороге остановились. Люди увидели крошево моей ноги. Я протянул к ним руки, попросил:— Помогите...Они разом кинулись ко мне, подхватили, поставили на целую ногу. Вторую я успел подогнуть — ступня на ней болталась, как маятник. Я взял ее в руки, чтобы она не отвалилась совсем, приставил обратно. Так, поддерживаемый водителями, поскакал на уцелевшей ноге к «Запорожцу». За мной потянулась дорожка из крупных капель крови. Я подумал:« Живым... Только бы живым до больницы». Владельцу легкового автомобиля я сказал: Скорее! Он быстро, судорожно закивал и не сдвинулся с места. Его начала колотить нервная лихорадка. Он пока ничего не мог сообразить. Я поторопил:— В Склифосовского? Быстрее?Мужчина наконец сунулся в машину. Помог вылезти жене и дочери. Они отошли к парапету набережной, с ужасом уставились на мою ногу .Шофер грузовика помог мне забраться в «Запорожец». Его владелец уселся за руль весь дрожащий. Сокурсница полезла в машину тоже. Я замотал головой, сказал:— Не надо! И в больницу не приходи! Не приезжай! Она ничего не поняла.— Не говори, что я ехал с тобой! Нигде!»

Это плохая беллетристика (В.Брумель,И.Лапшин), но события истине соответствуют: « многократный рекордсмен Европы и страны, серебряный призер Олимпиады в Риме и чемпион Олимпийских игр в Токио, заслуженный мастер спорта СССР Валерий Брумель был гордостью советского спорта. Семнадцать раз встречался он со своим постоянным соперником - американским атлетом Джоном Томасом. И шестнадцать - победил. Планку мирового рекорда Брумель поднял до фантастической высоты — 2 м 28 см. Не случайно мировой прессой он признавался лучшим спортсменом 1961, 1962 и 1963 годов, был отмечен высшими международными наградами «Золотой каравеллой Колумба», призами Хелмса, «ВВС» и другими. Награжден орденом Трудового Красного Знамени и медалью «За трудовую доблесть». Готовясь к штурму новых высот, осенью 1965 года он провел последнюю тренировку на стадионе и по дороге домой попал е катастрофу».Это тоже газетный штамп, но результатом травмы были не только  «25 мелких и 7 крупных» операций в ЦИТО (первичную обработку раны в НИИ им.Склифосовского произвел Брумелю заведующий отделением неотложной травматологии Иван Иванович Кучеренко), но их результат – укорочение травмированной конечности. Для любого спортсмена , кроме разве что шахматиста, это катастрофа, а для прыгуна такого уровня тем более. Правая нога Брумеля «… остается полностью не опорной — отсутствует участок большеберцовой кости протяженностью 3,5 см, нога становится короче».  Для ликвидации имевшегося у него дефекта на протяжении большеберцовой кости была применена разработанная в эксперименте и сравнительно недавно освоенная в клинике методика «билокального последовательного дистракционно-компрессионного остеосинтеза». Эта предложенная Илизаровым чрезвычайно оригинальная, в определенном смысле революционная по своей идее операция предусматривает восстановление целости и длины кости при отсутствии ее участка в два-семь и более сантиметров без применения свободной костной пластики. До ее изобретения такой путь лечения в подобных случаях был нереален. Для закрытия дефекта кости на ее протяжении обязательным считалось взятие трансплантата — необходимых размеров фрагмента кости (собственной, с какого-либо донорского места, или трупной) — и скрепление его с оставшимися участками травмированной кости. Брумелю на предшествующих этапах лечения подобная так называемая «свободная» костная пластика применялась дважды и, к сожалению, оба раза безрезультатно. При этом весьма высоким был риск инфицирования подсаживаемой кости, а в случае ее забора у самого пациента это требовало проведения дополнительной травмирующей операции. Реализация новой методики стала возможна за счет управления с помощью аппарата раскрытыми Илизаровым огромными потенциями кости к быстрому росту. Билокальный остеосинтез в сравнении с традиционными способами лечения имеет и то преимущество, что позволяет в один этап и ликвидировать дефект кости, и восстановить ее длину. В случае с Брумелем лечение заняло четыре с половиной месяца. Для Илизарова это был, безусловно, не простой пациент. Илизаров не мог не понимать цену своей попытки вылечить этого человека и цену возможной неудачи. Коллеги и ученики Илизарова советовали повременить со снятием аппарата, но Илизаров в клинике был диктатором и еще каким! «За одну попытку в четыре с половиной месяца решить вопрос, который московские коллеги не могли решить за пять или шесть операций — это была, выражаясь языком спорта, победа всухую», - пишет ученик Илизарова. Спустя полгода Брумель вернулся к тренировкам, но достичь былой славы не смог – он прыгал как мастер спорта, не более. Эпизод с Брумелем убедил многих, в частности пациентом Илизарова стал Д.Д.Шостакович, но это уже совсем другая история…

…Давно уже нет Илизарова, нет и Брумеля и Петушковой, на чьей пышной свадьбе гулял в Кургане профессор «Усы» или «ГАИ», как его звали в клинике, а история осталась. Ностальгическая история о том времени, когда еще было чем и кем гордиться в нашей вечно юной, но прекрасной стране. Как легко от этого перескочили мы к коррумпированным московским медикам, накачанным допингом спортсменам и прочему, пасквильному, дрянному и дурно пахнущему. А с другой стороны – может быть, государство из  коммунистического далека вернулось к привычному, «первобытному» состоянию, в котором пребывало всегда, и ничего особенного с нами не произошло? Как и всегда, сказка былью не стала…

 

Вот так это сейчас делают в Германии:	А вот так – в США:

 

Николай Ларинский, 2012

---

Оставить комментарий:

Имя:*

E-mail:

Комментарий:*

 я человек

 Ставя отметку, я даю свое согласие на обработку моих персональных данных в соответствии с законом №152-ФЗ
«О персональных данных» от 27.07.2006 и принимаю условия Пользовательского соглашения