Фронт работ. UZRF принял участие в инспектировании поликлиник ОНФ

Корреспонденты UZRF приняли участие в мониторинге Общероссийского народного фронта «Народная оценка качества». Члены редакции проверили четыре рязанские поликлиники: имени Н. А. Семашко, № 2, детскую № 7 и госпиталь для ветеранов войн.

---

«Утихла б боль моя…»

Быть может, ждет меня
Старинный Город где-то,
И буду до рассвета
Там пить спокойно я,
И смерть приму за это.
Утихла б боль моя…

А. Рембо 

Я никогда не творил зла. Дни мои будут легки,
раскаянье меня не коснется. Я никогда не узнаю
страданий души…

А. Рембо

Больше десяти лет назад в «Рязанском медицинском вестнике» был опубликован очерк о Поле-Мари Верлене, талантливом и скандально известном французском поэте второй половины XIX века. Его судьба была связана с другим талантом, о котором пойдет речь сейчас. Но сначала немного о том, что погубило Верлена и немалое число людей менее известных. Это абсент, иногда неточно называемый полынной водкой…

Упоминание о вине наподобие абсента, в которое для терпкости добавляли экстракт полыни, встречается у Плиния Старшего и Гая Светония Транквилла. Собственно рецептура абсента была разработана в Швейцарии в 1795 году. Она проста: полынь с добавлением аниса, фенхеля, иссопа, мелиссы, ягод можжевельника и вероники настаивали на концентрированном винном спирте, затем спирт с перешедшими в него летучими веществами и эфирными маслами перегоняли. Рецепт (о коммерческой тайне тогда существовали весьма смутные представления) каким-то образом попал в руки Анри‑Луи Перно, который и стал первым промышленным производителем напитка. Потом такой напиток начали (рецепт был не запатентован) производить в Швейцарии и Франции, где он стал особенно популярен в середине XIX века. Питье абсента стало сопровождаться настоящим ритуалом: на специальный, расширяющийся кверху и с толстым дном, стакан ставилось серебряное ситечко («ложка для абсента»), куда помещался кусок колотого сахара, а сверху медленно наливалась холодная вода. Прозрачный зеленый раствор на глазах превращался в опаловую, опалесцирующую жидкость. За несколько десятилетий производство абсента во Франции увеличилось в 15 раз, и уже в 1914 году там было выпито 40 млн литров «веселящего напитка»!

В среде творческой интеллигенции Франции в то время бытовало представление, что абсент дает новое восприятие окружающего, необыкновенные чувства, неописуемые ощущения, стимулирует потенцию. Во Франции существовали специальные кафе и клубы любителей зеленого напитка. Полынь, как выяснилось, содержит горькие гликозиды абсинтин и анабсинтин, флавоноиды, фитонциды, алкалоиды, капиллин, небольшие количества аскорбиновой кислоты и провитамина А, органические кислоты и дубильные вещества. Но главным действующим началом было эфирное масло, которое состоит из терпеноидов туйона, пинена, кадинена, бизаболона, хамазулена, селинена и т.д. По своим свойствам это масло близко к камфоре.

Любопытно проследить параллель — отношение творческих людей и врачей к употреблению абсента. В 1859 г. Эдуард Мане пишет картину «Любители абсента», а Огюст Моте пишет работу «Об алкоголизме и ядовитом действии ликера абсента на организм человека». В 1863 году Оноре Домье пишет офорты «Только абсент» и «Абсент… первый бокал… шестой бокал», спустя год Луи Марсе из психиатрической клиники Бисетр пишет о крайне токсическом действии эссенции абсента на кроликов и собак. В это время абсентизм в энциклопедическом медицинском словаре определяется как разновидность алкоголизма, но его специфическая неврологическая симптоматика определялась не спиртом, а другими компонентами. В 1876 году Эдгар Дега пишет сцену в кафе — «Абсент», а в 1874-1878 гг. Валантэн Маньян в психиатрической клинике Св. Анны наблюдал появление галлюцинаций и эпилептиформных приступов у людей, принимавших большие количества абсента. Любопытно, что он вызывал судороги и у животных! Уже тогда стало ясно, что симптоматику вызывало именно эфирное масло. В 1887 году А. Тулуз-Лотрек пишет портрет В. Ван Гога за бокалом абсента, в 1901 г. Пикассо пишет «Любительницу абсента», а в 1900 г. Франц Земмлер публикует химическую структуру туйона. В 1914 году Пикассо пишет абстрактную композицию из шести бокалов и шести ложек для абсента, а в 1916 г. во Франции и США было установлено, что слуховые и зрительные галлюцинации, вызываемые абсентом, вызываются именно туйоном. Примечательно, что камфора тоже способна вызывать психозы! Той или иной степенью абсентизма страдали Гийом Аполлинер, Эрнест Доусон, Альфред Жари, а Винсента Ван Гога, возможно, толкнули на самоубийство устрашающие галлюцинации, вызванные абсентом.

Так вот, Поль Верлен в 1871 году, когда он познакомился с семнадцатилетним А. Рембо, которого называли «маленький Шекспир», был уже совершенно зависим от абсента, что объясняет многие его «чудасии». Их «роман» сопровождался эпизодами беспробудного пьянства и жутких скандалов. Они обменялись «знаками» горячей любви: сначала Рембо ранил Верлена кинжалом в руку, а потом Верлен всадил неверному любовнику пулю в запястье левой руки и получил за покушение на убийство (прокурор саркастично произнес: «Пьянство не имеет оправданий!») год тюрьмы. На протяжении всего времени знакомства с Рембо П. Верлен непрерывно злоупотреблял абсентом… Однако к нему медленно, но пришла поэтическая слава, а Рембо после их расставания стихи писать бросил, с неприязнью относился к попыткам причислить его к поэтам и после многих довольно грязноватых приключений в 1880 году оказался в Африке. Из анамнеза жизни А. Рембо известно, что от «туберкулеза» (?) с поражением коленного сустава в 1875 г. умерла его сестра Витали. Биограф поэта П. Птифис (2000) считает, что Рембо тоже болел туберкулезом. Два эпизода серьезных заболеваний А. Рембо (1877 и 1879 гг.) документированы, но в первом случае это была непонятная лихорадка, а во втором — брюшной тиф. А вот оказавшись в Африке, он почти сразу же заразился весьма «популярной» болезнью. Биограф утверждает, что «Рембо овладел несколькими туземными диалектами оригинальным способом: составив себе нечто вроде гарема из женщин, принадлежащих к различным племенам. Таким образом, он завел себе, как они выражались на своем местном колониальном жаргоне, «целую серию словарей, переплетенных в кожу». Вот вместе с диалектами он приобрел и сифилис! Кроме того, лихорадка, почти с математической точностью возвращавшаяся к нему, заставляет предполагать наличие еще и малярии (Рембо немало поколесил по местам, пользовавшимся недоброй славой малярийных очагов). Но это было не самое печальное: в середине 80-х гг. Рембо стал жаловаться на упорную боль, которую он называл «ревматической», в правом коленном суставе, спине и правом плече. В это время он занялся бизнесом, небезопасным во все времена, — торговлей оружием. Дело было хлопотное, опасное и нервное, и Рембо чувствовал себя вымотанным вконец. Прошло еще несколько лет, и Рембо в письмах домой называет уже другую причину своих мучений — расширение вен на ноге, которым он объясняет постоянную боль в ней на этот раз. Примечательно, что во Франции уже тогда применяли для лечения варикозной болезни эластичные чулки, которые мать и послала А. Рембо вместе с какой-то мазью. Но болезнь стремительно прогрессировала, и Рембо пытается искать новые ее причины: укол шипом зонтичной мимозы (токсичное растение), падение с лошади и т.д. У него возник отек уже не только правого колена, но и бедра, а боль, по его словам, «пронзала ногу от лодыжки до поясницы». Он бинтовал ногу, растирал, делал компрессы — все было безрезультатно. Вскоре отек увеличился и сустав утратил подвижность. Бедро в верхней трети «сильно похудело и высохло. На уровне колена появилось шаровидное уплотнение, твердое как камень». Это описание дало основание биографу для гипотезы о наличии в семье Рембо… наследственного туберкулеза суставов! Также нелепым является домысел о «трансформации» сифилиса в ревматизм! Но дальше следует уже совершенно фантастическое предположение: «Очень быстро ревматизм развился в воспаление синовиальной оболочки, а затем в саркому, переродившуюся в карциному». Чтобы добраться до побережья, преодолев триста километров, А. Рембо изобрел носилки, поскольку ехать верхом на лошади он уже был не в состоянии: колено распухало на глазах, а боль становилась невыносимой. Примечательно, что врач европейского госпиталя в Адене, английский доктор Нокс, поставил Рембо диагноз синовита, но сразу предложил… ампутировать ногу! Через две недели Рембо отправился на судне «Амазонка» из Адена в Марсель, и 20 мая 1891 года был госпитализирован в т.н. «офицерскую палату» марсельского госпиталя Непорочного зачатия. В сохранившейся больничной карте № 1427 стоит диагноз «неоплазма бедра». 22 мая 1891 года главный врач госпиталя, доктор Трастур, принимает решение об ампутации правого бедра в нижней трети. 25 мая операция была произведена хирургом — доктором Е. Плюйетт, ассистентом — доктором Бельтрами, и добровольцем‑экстерном Луи Террасом. Существует предположение, что операцию у Рембо произвел и доктор Анри Николя, по крайней мере, он сам написал об этом биографу поэта. Примечательно, что культя стала заживать относительно быстро, чего бы уж точно не было, если бы речь шла о туберкулезном поражении. Но это было не главным: врачи того времени, привыкшие оперировать солдат, не умели сформировать культю для ношения нелепых деревянных «бутылок», которые тогда использовались в качестве протезов. Как ни старался Рембо приладить лакированную, с мягкой прокладкой «ногу», распухшая и крайне болезненная культя не позволила этого сделать. Оставались костыли, но здоровая нога была слабой, а культя зловеще отекла и покраснела. Да еще Рембо вообразил, что в госпитале он может заразиться «оспой, тифом или еще какой-нибудь заразой, которые там гнездятся», и 23 июля его выписали. Вернувшись домой, Рембо заказал себе шарнирный протез, но культя болела по-прежнему. Болели и здоровая нога, и правая рука, включая плечевой сустав. Местный врач, некий доктор Анри Бодье, твердил о «туберкулезе костей» и выписал опиоды. К ним добавилась еще настойка семян мака (суть те же алкалоиды группы морфина), которую готовила сестра Рембо, Изабель. Боль вскоре вернулась, а вместе с нею и отчаяние…

…Спустя месяц после приезда домой Рембо возвращается в Марсель. Он еще надеялся найти хорошего хирурга и вылечиться. Путешествие было мукой, да и в госпитале мало что изменилось: Рембо делали ручной и «электрический» массаж и давали препараты опия. Симптоматика была совершенно непонятная: «…левая нога по-прежнему холодная и непрерывно дрожит, причиняя особенную боль. Левый глаз наполовину закрыт. Время от времени его мучают сердечные колики…». Третий по счету протез тоже не подошел: возник огромный отек культи до паховой складки, и была потеряна чувствительность. С этого момента А. Рембо уже не выходил из состояния спутанности, которое биограф неточно называет медикаментозной (морфиновой) комой. Временами у него возникали галлюцинации и бред. 10 ноября 1891 года Рембо умер, но диагноз был совершенно непонятным — «распространенная карцинома». У И.С. Тургенева, умершего за восемь лет до этого, патолог верифицировал страдание как «миксоидную саркому». В случае Рембо этого сделать даже не попытались. Видимо, до Марселя столичные «заморочки» еще не дошли! Диагноз страдания поэта остается совершеннейшей загадкой.

Говорят, что в 1889 году, когда в Париже возник слух о смерти А. Рембо, П. Верлен, который его не забыл, написал: «Rimbaud! Pax tecum sit, Dominus sit tecum!» («Рембо! Мир с тобою! Господь с тобою!»). Спустя полвека на стене больницы появилась мемориальная доска в честь Рембо, но на месте его палаты сейчас клиническая лаборатория. В тридцать семь лет ушел из жизни человек, которого сейчас называют звездой первой величины французской поэзии позапрошлого столетия. Как ярко все начиналось…

Николай Ларинский, 2002-2013

---

Оставить комментарий:

Имя:*

E-mail:

Комментарий:*

 я человек

 Ставя отметку, я даю свое согласие на обработку моих персональных данных в соответствии с законом №152-ФЗ
«О персональных данных» от 27.07.2006 и принимаю условия Пользовательского соглашения