Медицинская книжка: не роскошь, а необходимость

Довольно часто при поиске работы рязанцам приходится читать в предлагаемых вакансиях:«Наличие медицинской книжки обязательно». Что же означает такое требование?

---

«Человек, желающий обмануть себя…»

Хотя я и люблю критиковать прошлое, но там было много хорошего, например, книги. Одним из любимых авторов был Диккенс. Помните это собрание сочинений в переводе Е.Ланна и А.Кривцовой (кстати говоря, самоубившихся в 1958 году), в темно-зеленом переплете, и рисунками знаменитого Физа (Hablot Knight Browne, 1815-1882)? Ч.Диккенс нравится мне и до сих пор. Чем? Юмором, добротой, стилем, талантом, в конце концов. Но, главная его черта, как сказал один человек, проживший не слишком простую и безоблачную жизнь — в романах Диккенса всегда счастливый финал! Да, наверное, хоть и не всегда. Как бы то ни было, полагаю, что Диккенс один из самых талантливых мировых прозаиков. Именно это, а не двухсотлетний юбилей столь замечательного человека, заставили меня о нем вспомнить. В биографии Ч.Диккенса есть интригующий момент — его загадочная болезнь, дискуссия о которой была начата едва ли не Ч.Ломброзо, и продолжается по сей день…

В свое время делались попытки сравнивать Ч.Диккенса с М.Горьким, хотя для Горького это была слишком уж большая честь! Дескать, оба выходцы из социальных низов, оба автодидакты, оба талантливы сверх меры, оба с симпатией и пониманием писали о тех, кому плохо живется. Думаю, что аналогия здесь не уместна — масштаб таланта Диккенса никак не позволяет пристегивать к нему «пролетарского» писателя.

Начнем с того, что Диккенс происходил скорее из «разночинцев», чем из провинциальных мещан, как Горький. Отец великого англичанина, Джон Диккенс (John Dickens,1785-1851) был сыном лакея и горничной, «поднявшихся» до «звания» дворецкого и горничной, в родне матери, Э.Барроу (Elizabeth Barrow,1789-1863) «попадались» и мелкие чиновники. Собственно говоря, Диккенс не унаследовал от родителей ни склада характера, ни наклонностей. Джон Диккенс, как пишет биограф писателя «был милейшим человеком, добродушным, общительным и щедрым, но не глубоким и любившим прихвастнуть. Пристрастие к анекдотам сочеталось в его характере с еще большим пристрастием к джину и виски». Мать Диккенса, (кстати говоря, его полное имя Charles John Huffam Dickens) была женщиной доброй и честной, но довольно легкомысленной. При таком муже нужны были «ежовые рукавицы», а не ласковые объятья и совместные слезы! Кажется, что Х.Пирсон абсолютно прав, когда пишет: «Если бы Диккенсов не поднял ввысь счастливый случай — гениальность сына, — они катились бы все ниже и ниже; они составляли бы описи, взимали налоги, писали прошения для неграмотных и, наконец, растворились бы в бедном люде». Однако, Чарльз Диккенс, один из шести выживших детей, в отличие от ужасов детства Горького «… родился и рос в раю скромного достатка». Но куда важнее другое — Чарльз Диккенс с раннего детства начал участвовать в «театральных представлениях» — то он читает стихи, то поет куплеты для гостей, а «поддатый» папаша умиляется до слез. «Первые шаги привели его в светлый круг сцены, и он не вышел оттуда до самой смерти. Он был хорошим человеком, насколько можно быть хорошим в этом странном мире, — смелым, чистым, сострадательным, очень независимым и честным, и о слабостях его надо говорить со всею осторожностью. И все же к его прекрасным свойствам всегда примешивалась театральность, жизнь напоказ, какое-то веселое позерство». Не боясь ошибиться можно предположить, что Диккенс был истерически акцентуированной личностью! Фрейд в свое время считал, что чем больше у человека черт истерика, тем лучший актер из него получится! Диккенс и превратился в «маленького актера, преисполненного самовлюбленности и тщеславия». В зрелые годы Диккенс демонстрировал черты циклотимика с часто меняющимся (от гипоманиакальности до гипотимии!) настроением. Но еще удивительнее, что он демонстрирует (во всем, от домашнего уклада до воспитания детей!) черты педантической личности. «Пунктуальность его граничила с пороком!» Фантастическая память на события, лица и факты, блестящие ораторские и даже гипнотические способности тоже присущая Диккенсу черта. Из него мог бы получиться блестящий проповедник или даже…Кашпировский!

Известно, что он брался исцелять людей, хотя сам с детства крепким здоровьем не отличался. Сначала это были загадочнее колики (позднее Ч.Ломброзо относил Ч.Диккенса к эпилептикам!), потом проблемы с легкими (современные исследователи говорят даже о бронхиальной астме), а потом и вовсе все стало плохо, но много позже… «Диккенс страдал всю жизнь недостатками ребенка, который поздно ложится. Такой ребенок воплощает один из парадоксов психологии: он раздражителен, потому что счастлив. Диккенс раздражался быстрей, чем должно, потому что сильнее радовался. Как избалованное дитя среди взрослых, он был очень общителен — и всегда мог вспыхнуть. Во всех своих житейских делах он вел себя как засидевшийся допоздна ребенок; он искренне радовался, искренне радовал, искренне горел и наслаждался — и все же, как ни странно, был взвинчен и не на шутку близок к слезам».

Краткое и бессистемное образование, раннее приобщение к труду на фабрике ваксы — вот детские «университеты» Диккенса. Но всего поразительнее тот факт, что видимо образование в тогдашней Англии было «круче», чем у нас сейчас — Диккенс спустя короткое время стал одним из самых выдающихся стенографов того времени! Примечательно, что чтению, письму и…латинскому языку Диккенса учила…мать! И еще одна черта проявилась у него в детстве, но не тщеславие, как считал А.В.Луначарский, а честолюбие! И это при тех обстоятельствах: порок, нищета и голод вокруг, а собственная семья в…долговой тюрьме! И все же честолюбие — страшная сила! Именно оно «тащило» Диккенса от убожества, тупости и ограниченности к вершинам творчества, именно оно оттачивало талант и заставляло преодолевать многое и вокруг, и в себе самом.

Уже в семнадцать лет Чарльз Диккенс сам способен помогать семье и тогда же его настиг первый удар (сказавшийся на всей жизни писателя) — первая и неудачная любовь к Марии Биднелл. Об этом Диккенс, кажется, мечтал забыть всю жизнь! И еще были два человека, оказавшие влияние на всю его дальнейшую жизнь. Это были крупнейший английский романист Т.Смоллет (Tobias Georg Smollett, 1721-1771) и автор «Робинзона Крузо» и основатель английской разведки и контрразведки Д.Дефо (Daniel Defoe ( Daniel Foе), 1660-1731). Работоспособный и многим интересовавшийся, Диккенс периодически страдает от загадочных «колик» и кашля. И еще одно мучило его — потребность быть любимым. Именно она привела, хотя и много лет спустя его к самой большой трагедии… Я имею в виду женитьбу Диккенса на К.Хогарт (Сatherine Hogarth,1815-1879). Они прожили в браке 22 года, и у них было десять детей: Charles Culliford (Charley) Dickens (1837-1896); Mary (Mamie) Dickens (1838-1896); Kate Macready (Katie) Dickens (1839-1929);Walter Savage Landor Dickens (1841-1863); Francis Jeffrey (Frank) Dickens (1844-1886); Alfred D'Orsay Tennyson Dickens (1845-1912); Sydney Smith Haldimand Dickens (1847-1872); Henry Fielding (Harry) Dickens (1849-1933); Dora Annie Dickens (1850-1851); Edward Bulwer Lytton (Plorn) Dickens (1852-1902). Примечательно, что Альфред был назван в честь французского актера, друга Диккенса, а Эдуард в честь другого друга, компаньона и посредственного писателя — Э.Бульвер-Литтона. В этом весь эксцентричный Диккенс! Примечательно, что перед свадьбой Диккенс заключил с невестой некий договор о том, что если кто-то из них увлечется другим человеком, то должен поставить в известность об этом другого супруга! Кажется неоспоримым, что женился Диккенс на Катрин Хогарт не по горячей любви… Это потом аукнется, да еще как!

Диккенс получил известность как писатель в тридцать лет, и с этого момента проявилась еще одна его черта — фантастическая конфликтность. «Каждый мог вывести его из себя», — пишет Г.К.Честертон. До самой смерти Диккенс самым серьезным образом реагировал на… «бури в стакане воды»! Он завещал детям «забытые распри, как завещают вендетту»! А иногда эти распри, мелкие и мелочные, сами по себе, заканчивались трагически. В 1836 году Диккенс повздорил по пустяку с художником Р. Сеймуром (Robert Seymour, 1800-1836), а тот выбежал в сад и …застрелился!

Чем больше я узнавал о биографии Диккенса, тем больше удивлялся — как могли из под его пера выходить такие потрясающие вещи! Смех и страх, вот что хотел он вызывать у читателей, современных ему, конечно. И вызывал! Но вот что не удалось, ни разу Диккенсу — дети в его романах не дети, а «маленькие маменьки», и даже «маленькие старички»! Вообще, в характере Диккенса (как у всякого истерика!) было много…женского! Любопытно, что сам истерик, Диккенс пытался с помощью магнетизма лечить истеричку Августу де ля Руа, пока этот «психоанализ» не был прекращен по требованию жены!

Дальше речь пойдет о вещах серьезных, о болезни писателя, поэтому стоит коснуться его «физики». Диккенс был среднего роста, очень подвижный, стремительный. Он никогда не был толстяком, напротив, казался хрупким. Он носил длинные волосы, носил усы и бородку, которые ему придавали «иностранный» вид. Лицо бледное, рот актерский, большой (Диккенс и был актером, иногда даже слишком…). Он очень причудливо одевался (красные жилеты и галстуки, огромные шляпы, шаровары и т.д.) Ему хотелось обратить на себя внимание почти любой ценой. Ну чем не истерик? Его пленял не успех, а слава. Справедливо сказано! В жизни Диккенса была одна трагедия и тысяча комедий. Биограф называет комедиями письма Диккенса, беседы, «весь буйный карнавал его вдохновенной жизни». Диккенс не терпел ни одного скучного дня: он звал гостей, куда-то исчезал, выкидывал какой-нибудь фортель, какое-нибудь чудачество. Некоторые из его героев — плоды его буйной фантазии и как бы он хотел стать такими как они! Более того, его письма, которых у него наберется на несколько томов, так артистичны и совсем не похожи на скучные эпистолярии того времени. Это законченные литературные произведения малых форм! И еще одна особенность: в его романах герои постоянно и много пьют, а сам Диккенс пил мало, вопреки бытующим представлениям. Диккенс не любил философии, не слишком хорошо знал историю, но был предан англиканской церкви, хотя вера его была своеобразной. Теперь время обратиться к главному — теме его болезни.

По этому поводу существует только ряд предположений, поскольку его истории болезни, как медицинского документа просто не существует. Итак, предположение первое: Диккенс страдал паническими атаками. Эпизоды страха, паники и полубессознательного состояния возникли у него в детстве. Они усилились после смерти молоденькой сестры жены, Мари Хогарт, к которой Диккенс был привязан больше, чем по-родственному…Все стало совсем плохо, когда он вознамерился уйти от жены, но оставил в своем доме ее сестру, Джорджину Хогарт. Когда родственники жены набросились на него с упреками, что он соблазнил младшую сестру жены, Диккенс не остановился перед тем, чтобы потребовать освидетельствования свояченицы на предмет девственности…Мало того, всю историю своего развода он изложил на страницах журнала «Домашнее чтение», и вся Англия смаковала детали больше, чем публика на программах Андрея Малахова! После развода многие друзья Диккенса отвернулись от него и заняли сторону Кэтрин (мать десяти его детей все-таки!)

В жизни Диккенса появилась другая женщина — актриса Э. Тернан (Ellen Ternan,1839-1914). Они познакомились в 1857 году (ей —18, ему — 46). Однако, биограф считает, что и в этом романе, длившемся 14 лет, Диккенс не обрел ни покоя, ни удовлетворения, в чем он не хотел признаваться ни себе, ни другим, хотя такого признания никто и не требовал. Плодом этой связи, по неподтвержденным сведениям, был ребенок, умерший сразу после рождения. А вот то, что этот роман унес у Диккенса остатки здоровья, сомневаться не приходится. Болезнь Диккенса продолжалась, приблизительно, пять лет.

…9 июня 1865 года Диккенс попал в железнодорожную катастрофу в районе станции Stalehust. Он получил только ушибы, но на его глазах погибло 10, и было ранено около 40 пассажиров. Диккенс был сильно напуган, но главное было не в этом, а в том, что после катастрофы его неиссякаемый творческий поток как ножом отрезало! Он впервые заговорил о творческих муках и едва ли не впервые в зрелом возрасте стал жаловаться на здоровье. Несомненно, что Диккенс был в это время звездой первой величины в английской литературе и весьма приметной фигурой в обществе. Ясно, что он не мог лечиться у простого деревенского врача. Его могла лечить тоже только «звезда»! Так оно и было. Сэр Т.Уотсон ( Sir Thomas Watson,1792-1882), закончил колледж Св.Джона в Кембридже, учился в медицинской школе госпиталя Св. Варфоломея в Лондоне, где слушал лекции знаменитого Джона Абернети. Потом последовал Эдинбург и Кембридж. В 1822 году Томас Уотсон стал доктором медицины. Потом он был врачом Миддлсекского госпиталя в Лондоне и преподавал медицину в Лондонском университете в качестве профессора клинической медицины, потом в том же качестве в Королевском медицинском колледже. Прославился своими «Lectures on the Principles and Practice of Physic», выдержавшими шесть изданий. Уотсон был Президентом Лондонских обществ патологов и врачей, экстраординарным и ординарным врачом королевы Виктории и лечил принца-консорта Альберта во время его последней болезни (брюшной тиф). В 1866 году Т.Уотсон стал баронетом. Врачебную практику оставил в 1870 году (уже после смерти Ч.Диккенса). Другим врачом Диккенса был Ф. Бэрд, (Francis Carr Beard 1815-1893). Он закончил Лондонский Королевский колледж врачей и был врачом (хирургом) в нескольких госпиталях Лондона, включая Миддлсекский. Лечил сначала Уилки Коллинза, который и рекомендовал его Ч.Диккенсу.

Томас Уотсон

Вот с какими загадочными симптомами столкнулись у Ч.Диккенса врачи. Во время прогулки в 1868 году Диккенс вдруг заметил, что может читать только половину букв на вывесках магазинов (те, которые были справа от него). Эпизод повторился и незадолго перед смертью, 21 марта 1870 года. 18 апреля 1869 года после изнурительного турне, во время которого Диккенс выступал с чтением своих произведений, он почувствовал себя плохо: внезапно возникла слабость в левой ноге, которую он не мог поднять, чтобы шагнуть. Почти одновременно возникла слабость в левой руке, и он не мог ее поднять, чтобы причесаться. Осмотревший его по просьбе доктора Бэрда Т.Уотсон пишет, что Диккенс был «на грани паралича левой стороны и, возможно, апоплексического удара». Год спустя это и подтвердилось, когда писатель во время обеда потерял сознание и упал как раз влево… Ранее, в 1866 году, Диккенсу ставили диагноз какой-то сердечной болезни, по поводу которой ему назначали препараты железа, хинин и наперстянку. Тогда же доктор Уотсон констатировал у писателя признаки расширения сердца. Но главная, как оказалось, проблема, которая сбивала врачей Диккенса с толку, была связана с его загадочным «обморожением» левой ноги в 1865 году. После этого в ноге появилась практически постоянная боль и нога отекла. Это продолжалось больше месяца, потом симптомы исчезли, но в сентябре вернулись вновь. Боль становилась невыносимой при прикосновении. Снова было назначено симптоматическое лечение, и боль исчезла до января 1866 года, потом опять возникла и снова исчезла до августа 1867 года. К сожалению, Диккенс не указывает точную локализацию боли, но зато отмечает, что всегда присутствовал отек, и боль, как будто, уменьшалась от припарок. Он в это время не мог носить обувь, а рецидивы боли, и отека возникали в феврале 1868 года, в апреле и на Рождество 1869 года. В мае 1870 года из-за боли Диккенс не смог подняться по лестнице, во время торжественной церемонии, когда он шел рядом с принцем Уэльским и бельгийским королем! Кроме боли он ощущал сильное жжение в ноге и обостренную чувствительность больной ноги к любому прикосновению (как будто характерный для подагры «симптом простыни»). Один из приглашенных врачей, профессор клинической хирургии Королевского колледжа врачей сэр Генри Томпсон (Sir Henry Thompson, 1820-1904) как раз и предположил наличие подагры (модный тогда диагноз, как сейчас — «целлюлит»), другой врач, видный шотландский хирург, считающийся основателем шотландской хирургии и преемник знаменитого Листона в Лондонском Королевском колледже Д.Сайм ( James Syme, 1799-1870), считал причиной болезни Диккенса охлаждение и «застуживание» нервов и мышц (?). Примечательно, что боль в 1866 году была у Диккенса не только в левой ноге, но и в руке! Но позвольте, что это за «односторонняя подагра»?

Понятно, что она может поразить один или несколько суставов, но чтобы болела вся нога и одноименная рука, такого никто не видывал! До симптомов Диккенса, действительно, приходится докапываться: в одном из писем он говорит о боли в левом глазу, возникшей все в том же, 1866 году! В декабре 1869 года эпизодически возникают боли в левой руке, до января 1870 года писатель носит ее на перевязи… Диагностически интригует и такое сочетание: с одной стороны — малейшее прикосновение усиливает боль до крика, с другой — Диккенс не ощущает температуру припарки и возникает ожог второй степени! В конце жизни Диккенс, даже после нескольких попыток, не может правильно произнести имя своего любимого героя — Пикквика!

Итак, у великого писателя налицо:

1) приступы гомонимной гемианопсии;

2) эпизоды слабости в левых конечностях;

3) упорная боль в левых конечностях, которую, однако, Диккенс не всегда «распознает» (ожоги!);

4) падения влево (плегия конечности?);

5) эпизоды дислексии;

6) потеря сознания, падение влево, кома и смерть на следующий день.

Ухудшение состояния постепенное, связанное с длительным и тяжелым эмоциональным стрессом. Ухудшение состояние сопровождалось учащением пульса до 100-118-124 уд/мин. Пульс имеет характер magnus, tardus et parvus. Собственно говоря, английские врачи (а нет никаких сведений, что он обращался к американским или французским докторам), современники Ч.Диккенса уже кое-что знали о сосудистой патологии головного мозга (в том, что это так и было можно не сомневаться, хотя вскрытия и не было). Д.Аберкромби (John Abercrombie,1780-1844) в 1836 году полагал, что инфаркт мозга возникает подобно гангрене конечности, Р.Карсвелл (Robert Carswell, 1793-1857) описывает облитерацию сосудов мозга уже в 1838 г., Р.Брайт (Richard Bright, 1789-1858) пишет об этом же в 1831 году. На эту же тему писал в начале века знаменитый Д.Чейн (John Chayne), в 1846 году вышла блестящая работа выдающегося клинициста, врача королевы Виктории, Д.Берроуза ( George Burrows, 1801-1887) о связи болезней сердца и мозговых нарушений. Писали об «транзиторной апоплексии» современники Диккенса Д.Хоуп, Д.Беннет, Д.Причард, Р.Тейлор. Наконец, в 1856 году вышла эпохальная работа Р.Вирхова о роли эмболии в развитии апоплексии. Но это, увы, никак не могло помочь Ч.Диккенсу.

Врачи того времени даже и не догадывались о несомненном наличии у Диккенса артериальной гипертензии (а ведь поговаривали о некой болезни почек и связанной с этим болезни сердца!) со всеми вытекающими отсюда последствиями. О чем, в конце концов, могла идти речь? В 2001 году I.C.McManus выдвинул идею о том, что у Диккенса развились нарушения кровоснабжения в правой височной и правой теменной области, что и послужило причиной гемианопсии, развитии псевдоталамического синдрома с гиперпатией, анозогнозией, дислексией. Нарастание ишемии привело к развитию смертельного инсульта в 1870 году. В 2002 году David Bateman практически говорит о том же, но указывают локализацию ишемических очагов в правой затылочной области коры, что выглядит более логичным. Все предшествующие роковому инсульту эпизоды можно рассматривать как ТИА в сосудах той же области. Кажется, на этом можно и остановиться, но не тут-то было.

В 2010 году в Интернете появилась обстоятельная, 18-страничная работа Takashi Terauchi «Смерть Диккенса», где автор недрогнувшей рукой, со ссылками на Библию и Евангелие выдвигают идею, что вся жизнь Диккенса, а особенно его последние годы — огромный, неискупимый грех (понятия искупления в англиканской церкви нет!) и совестливый писатель решил сам наказать себя. Он покончил с собой, приняв смертельную дозу опиума! Примечательно, что это грех огромный в любой религии и англиканская церковь не исключение. Мало Диккенсу было греха «блудного сожительства», так он и это еще на себя взвалил! При всей убедительности доводов и ссылок на навязчивое стремление людей викторианской эпохи к смерти (об этом есть целый ряд работ), не верится (при всей мрачности последних лет его жизни) в такой несчастливый финал. В конце концов, это совсем не в духе Диккенса, блестящего мастера всегда находить happy end!

Николай Ларинский, 2012

---

Оставить комментарий:

Имя:*

E-mail:

Комментарий:*

 я человек

 Ставя отметку, я даю свое согласие на обработку моих персональных данных в соответствии с законом №152-ФЗ
«О персональных данных» от 27.07.2006 и принимаю условия Пользовательского соглашения