Не навреди. Ошибки в оказании первой помощи

Практически каждый человек имеет какие-то знания об оказании первой помощи: помнит со школьной скамьи, времен обучения в автошколе, рабочих семинаров по технике безопасности, а также из многочисленных книг и фильмов. Однако в лучшем случае этих знаний может оказаться недостаточно в экстренной ситуации, в худшем — они могут быть губительны для пострадавшего.

---

«Покойся, кто свой окончил бег…»

Михаил Булгаков предстал перед читателями и зрителями во всей полноте сорок лет спустя после смерти. С этого момента возник острый интерес не только к его творчеству, но и к биографии, тем более, что для любителей «желтизны» там есть в чем покопаться: три жены, пристрастие к морфию, особые отношения со Сталиным и т.д. На моей памяти четыре жизнеописания писателя, фундаментальных, так сказать, и множество мелких. Бесспорна трагичность писательской судьбы Булгакова, которая в финале жизни усугублялась тяжкой, безысходной болезнью…

Из анамнеза: Михаил Булгаков родился 3 мая 1892 года (в этом году исполнится 120 лет со дня рождения) в семье А.И.Булгаков и В.М.Покровской, где был старшим из семи детей. Отец умер в сорок восемь лет от «злокачественного нефросклероза», мать в возрасте 52 лет от сыпного тифа. Братья Булгакова прожили по 70 лет, две сестры дожили до 80. Одна сестра умерла в 59 лет в психиатрической клинике Новосибирска, другая в возрасте 52 лет умерла от геморрагического инсульта на фоне многолетней гипертонической болезни. Но для понимания истории болезни писателя имеет большое значение факт болезни и смерти в 1906 году его отца, Афанасия Ивановича Булгакова. С весны 1906 года он, по воспоминаниям современников, стал ощущать какое-то «подозрительное недомогание», проболел все лето, а в сентябре у него резко ухудшилось зрение, появилась выраженная слабость, мышечные боли и т.д. Его начали лечить от болезни глаз и, вероятно, лишь на этом этапе было произведено исследование мочи, после чего все внимание киевских и приглашенных московских врачей сосредоточилось на них.  В это время в доме Булгаковых появился доктор И.П.Воскресенский, который участвовал в лечении А.И. Булгакова, а позднее лечил от наркотической зависимости и самого писателя. Эффекта от тогдашнего знахарского лечения, конечно, не было никакого, и 14 марта 1906 года А.И.Булгаков умер при явлениях почечной недостаточности. Мне известен подобный пример: болезнь выдающего российского философа В.С.Соловьева, да и о болезни императора Александра III нельзя забывать. Ничего казуистического в этом нет.

Следующий эпизод в истории жизни М.Булгакова связан с его пристрастием к морфию в 1917-18 гг., но этот эпизод если имеет отношение к обсуждаемой теме, то косвенное. В начале 1920 года Булгаков перенес тяжело протекавший возвратный тиф, в 1923 году какое-то время лечится от «ревматизма», в 1924 году его консультирует, а затем оперирует по поводу «хронического аппендицита» виднейший российский хирург А.В.Мартынов. До 1929 года здоровье Булгакова никаких опасений не внушает. Трижды за восемь лет он отдыхает в Крыму (Коктебель, Мисхор, Судак, Алупка, Феодосия, Ялта). Летом – дача (очень любил купаться), зимой – лыжи и бильярд.

Надо, ради справедливости, отметить, что в Булгакове сочетались удивительным образом противоречивые качества. С одной стороны - тревожная, достигающая степени ипохондрии, забота о своем здоровье: Булгаков любил посещать аптеку, где «он закупал лекарства обстоятельно, вдумчиво», охотно ходил к врачам, был болезненно брезглив, всю жизнь боялся болезни почек. Своему другу, С.Ермолинскому он говорил: «…каждый человек должен быть врачом в том смысле, чтобы настороженно относиться ко всем незримым врагам. Их миллионы!», «Имей в виду, самая подлая болезнь – почки. Она подкрадывается как вор, исподтишка, не подавая никаких болевых сигналов, именно так чаще всего. Поэтому, если бы я был начальником всех милиций, я бы заменил паспорта предъявлением анализа мочи, на основании коего и ставил бы штамп о прописке». О Булгакове можно было сказать словами Н.Бердяева: «Я боюсь именно болезней, заразы, всегда представляю себе дурной исход болезни. Я – человек мнительный». Однако, при этом Булгаков много курил, любил плотно поесть, мог просидеть в застолье до пяти утра. Он хотел выглядеть респектабельно, что никак не предполагает туристических походов. Комфортабельная квартира, санаторий, такси, сидячий образ жизни, тем более что у Булгакова временами развивалась боязнь открытого пространства. Трудно назвать такой образ жизни, да к тому же на фоне жестокого многолетнего стресса, здоровым. Не буду касаться травли, запретов, снятия пьес, отказа в выезде за границу. Какое железное здоровье надо иметь, что бы вынести все это. Это ведь не теперешняя трепотня – Г.Ягода это вам не М. Швыдкой!

…Булгаков начинает сдавать. С 1930 года все чаще и чаще писатель начинает жаловаться на головную боль, бессонницу, творческую непродуктивность, быструю утомляемость. В течение 3-х лет головная боль преследует писателя неотступно. В 1933 году Булгаков обращается к приват-доценту Н.Л.Блументалю, известному московскому терапевту, ответственному секретарю журнала «Советская клиника», «насчет почек». Как писала Е.С Булгакова: «Но говорят все в порядке». В конце 1933 года головная боль у М.Булгакова учащается, присоединяется боль в груди. Михаил Афанасьевич в это время лечится у частных московских врачей: Н.Л. Блументаля, М.Л. Шапиро, Я.П. Полонского, А.И. Берга. Они находят у Булгаков сильное переутомление, но говорят, что «сердце в порядке». Не устаю задавать себе вопрос: а кто-нибудь хотя бы раз измерил у Булгакова артериальное давление? После отказа Булгаковым в поездке за границу состояние писателя ухудшается: появляется страх смерти, одиночества, пространства. Часто в дневнике Е.С.Булгаковой появляется запись: «М.А. вернулся с дикой мигренью». 24 октября 1934 года по совету друга писателя, видного советского нейрохирурга, Андрея Андреевича Арендта было начато лечение гипнозом, после которого страх у Булгакова исчез, настроение становилось ровным, бодрым, повышалась работоспособность. Писатель был внушаемым человеком! Но затем опять: «мигрень», «приведен из театра с головной болью», «упорная головная боль». Все чаще Булгаков прибегает к помощи пирамидона, «тройчатки», грелкам на голову. Вот пример врачебного заключения того времени: «22.05.1934. Сего числа мною установлено, что у М.А.Булгакова имеется резкое истощение нервной системы с явлениями психастении, вследствие чего ему предписаны покой, постельный режим и медикаментозное лечение. Тов. Булгаков может приступить к работе через 4-5 дней». Справка подписана врачом А.Л. Иверовым. Алексей Люцианович Иверов, начиная с 1923 года, почти сорок лет был врачом МХАТ. В этом же году Булгаков ездил в Ленинград, к некоему доктору Полонскому лечиться «электризацией», а в Москве его пользует гипнозом уже упомянутый доктор Берг. В марте 1938 года Булгакова консультирует невропатолог Цейтлин – «одолели головные боли». Булгакову всегда помогала «тройчатка» - кофеин, фенацетин, пирамидон. Судя по всему, он прибегал к ней часто. Ежегодно, весной Булгаков делает анализы крови, мочи, рентгеноскопию грудной клетки, систематически обращается к терапевтам и невропатологам. И, тем не менее, беда пришла оттуда, откуда он и ждал ее всю жизнь…

Эта история уже стала хрестоматийной: резкое ухудшение состояния Булгакова произошло в 1939 году, после крушения надежд на постановку его пьесы «Батум», которая, как он рассчитывал, сможет наладить его отношения с Советской властью… В сентябре 1939 года во время пребывания в Ленинграде Булгаков ощутил резкое ухудшение зрения. Примечательно, что первый эпизод произошел еще до этой поездки, которая считается началом катастрофы. Булгаков перестал различать вывески на другой стороне Невского проспекта, причем обоими глазами! 12 сентября его осматривает известный ленинградский профессор, опытный клиницист-офтальмолог, Николай Иванович Андогский (1869-1839). Он обнаружил снижение зрения до 0,5 D справа и 0,8 D слева, пресбиопию, «явления воспаления зрительных нервов с участием окружающей сетчатки в обоих глазах, более значительно справа, менее значительно – слева», расширение и извитость сосудов. Назначения Андогского скромны: очки для близи и три столовых ложки хлористого кальция, а вот прогноз – грозный: «Ваше дело плохо, поезжайте немедленно в Москву и обязательно сдайте анализ мочи»- якобы сказал профессор (умерший через месяц!) Булгакову. Уже 16 сентября Булгаков сдает анализ мочи: вроде бы и неплохо – у.в. – 1016, лейкоциты 2-4, но 10 гиалиновых цилиндров (!) и единичные зернистые. В Москве же, судя по всему, 20 сентября у Булгакова впервые в жизни измерили артериальное давление. Оно оказалось…205/120 мм рт. ст.! У Булгаков появляется постоянный лечащий врач, некий доктор Захаров, который начинает пользовать писателя пиявками. М.А. Булгакова осматривает профессор, один из первых руководителей глазной клиники  МОНИКИ, В.П.Страхов. 28 сентября 1939 года он констатирует, что у Булгакова неврит зрительного нерва с двух сторон, имеются кровоизлияния и «белые пятна» на глазном дне. Острота зрения уже 0,2 D с двух сторон! Пиявки, капли пилокарпина и дионина… Ретинопатия сетчатки, характерная для тяжелой гипертензии, говоря современным языком. 2 октября Булгакову делают пробу Зимницкого: у.в. 1009,1006,1007,1007. Изостенурия очевидна. В крови небольшой лейкоцитоз, уровень гемоглобина 78%, СОЭ-7 мм/час. Остаточный азот (по нормам того времени 20-40 мг%) был у Булгакова 81,6мг%, спустя неделю 64,8мг%, еще спустя неделю 43,2 мг%. Непонятно, каким образом (ограничение белка?) было достигнуто снижение в два раза? Когда прояснилось, что у Булгакова болезнь почек, к нему пригласили профессора Мирона Семеновича Вовси, выдающегося советского терапевта и нефролога. Вовси допустил деонтологическую бестактность, сказав, что Булгакову остается жить не больше трех дней, а писатель прожил шесть месяцев! У писателя оставался постоянно низкий удельный вес мочи (1009-1020), протеинурия, редкие эритроциты, до 40 гиалиновых цилиндров в поле зрения. Белок в конце жизни достигал цифры 6,6 %. Булгакова пытались «размочить», ему назначали ртутный диуретик «Салирган», теофиллин (5%), виннокаменную кислоту и лимоннокислый натрий. Остаточный азот неуклонно рос и достиг уровня 96 мг%, креатинин увеличился до 3,6 мг% (тогдашняя норма – 3,6 мг%). Магнезия, «тройчатка», пиявки, кровопускания, диета. Вот и все, чем могли ему в то время помочь. Его направляют в «кремлевский» санаторий в Барвихе (где позже лечился от инфаркта С.М.Эйзенштейн и умер от саркомы средостения А.Н.Толстой) и лечат режимом и диетой. Уж в конце 1939 года Булгаков подводит черту под своими отношениями с врачами: « … к концу жизни пришлось испытать еще одно разочарование – во врачах-терапевтах. Не назову их убийцами,…но гастролерами, халтурщиками и бездарностями охотно назову. Есть исключения, конечно, но как они редки! Да и что могут помочь эти исключения, если от таких недугов, как мой, у аллопатов не только нет никаких средств, но и самого недуга они, порой, не могут распознать». Сам врач, Булгаков еще со времен работы над биографией Мольера, видимо, начал саркастично относится к лекарям любого ранга! 3 февраля 1940 года Булгакова консультирует заведующий кафедрой факультетской терапии I ММИ, лечащий врач Сталина, Владимир Никитович Виноградов (позже он не смог вылечить С.П.Королева от мерцательной аритмии). Режим, диета, ограничение жидкости, папаверин, «миоспазмоль», ванны, микстура с хлоралгидратом, глазные капли. Не надо быть «светилом», что бы додуматься до этого! Спустя две недели у Булгакова появилась симптоматика левожелудочковой недостаточности и ему назначают сердечные гликозиды, еще спустя неделю у врача М.Росселова от посещения Булгакова «впечатление предуремического состоянии». Ужасает врачебная беспомощность: пирамидон, пиявки, еще какая-то терапевтическая дребедень. Между тем, Булгакова кроме врачебной мелкоты  (Аксенов,Захаров, Жадовский, П.Н.Покровский, М.М.Покровский,М.Л.Шапиро, В.П.Успенский, М.П.Манюкова и т.д.) консультировали и тогдашние корифеи:  профессора-терапевты Д.А.Бурмин , М.П.Кончаловский, А.А.Герке, С.О. Бадылькес кремлевский терапевт Л.Г.Левин, известный тогда невролог Ф. Д. Забугин (1884-1972), кремлевский офтальмолог М.М.Авербах, начинающие светила М.Ю.Раппопорт (невролог), А.М.Дамир (терапевт) и другие (не всех вспомнила Е.С.Булгакова). Но это не помогло, да и по правде сказать – давление ни разу до 1939 года не измерили в стране, открывшей «тоны Короткова»!

О чем может идти речь в случае М.А.Булгакова? По моему мнению, можно предполагать наличие у писателя:

1)      Злокачественной гипертонии (болезни отца и сестры);

2)      Хронической почечной патологии (врожденного поликистоза почек, фибромускулярной дисплазии?);

В последнее время (Л.И.Дворецикй, 2010) предлагается оригинальная, хотя и небесспорная версия о наличии у писателя анальгетической нефропатии с развитием терминальной ХПН. Тут сразу возникает вопрос: при алкогольном циррозе печени невозможно назвать критичную массу выпитого для его формирования, а при анальгетической нефропатии сколько нужно принимать анальгетиков чтобы она проявилась? Ссылка на то, что Булгаков был внушаемым человеком, у которого однажды уже развивалась зависимость, не слишком уместны, ведь начал то он принимать анальгетики в тот период, когда на фоне преследований конца 20-х-начала 30-х гг. вполне могла манифестироваться гипертоническая болезнь, которую нелюбимые им аллопаты попросту говоря, проморгали. Прав был профессор Преображенский в своей нелюбви к российскому пролетариату!

Николай Ларинский, 1998-2012

---

Оставить комментарий:

Имя:*

E-mail:

Комментарий:*

 я человек

 Ставя отметку, я даю свое согласие на обработку моих персональных данных в соответствии с законом №152-ФЗ
«О персональных данных» от 27.07.2006 и принимаю условия Пользовательского соглашения