Love is dangerous, или портрет ВИЧ-инфицированного

Как вы себе представляете ВИЧ-инфицированного? Лично мне первым на ум приходит Фредди Меркьюри, вторым — американский актер Чарли Шин. То есть творческая личность со, скажем так, определенным поведением. Чаще всего ВИЧ передается при употреблении наркотиков внутривенно и при незащищенных половых контактах. Как пел тот же лидер Queen, «love is dangerous».

---

Диссертация архиепископа

Его операции производили всегда впечатление скорее праздника хирургического искусства, строгой и стройной симфонии, чем драмы…
И. А. Кассирский

Бытует вечность только в простоте.
А простота — лишь мудрость и работа.
К. Кулиев

Выдающийся российский хирург и архипастырь, лауреат Сталинской премии и кавалер высших церковных наград, выдающийся религиозный философ и писатель, Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий (1877–1961) стал врачом не сразу. Он поступил сначала на юридический факультет Киевского университета Св. Владимира, а на медицинский факультет поступил только через год и окончил его в 1903 г. Во время русско-японской войны Ясенецкий-Войно (именно так он сам произносил свою фамилию) был врачом Киевского лазарета Красного Креста в Чите. Затем он — земский врач в Ардатовской уездной земской больнице (Симбирская губерния), позже — врач Фатежского земства (Курская губерния), Балашовского земства (Саратовская губерния). Войно‑Ясенецкий, по его собственным словам, «прошел чрезвычайно тяжелый путь земского врача-самоучки». В 1908–1909 гг. он посещал в качестве экстерна клинику профессора П. И. Дьяконова, а в ноябре 1910 г. стал заведующим земской больницей в Переславле-Залесском Владимирской губернии. В 1913–1914 гг. он выдержал экзамены на степень доктора медицины в Киевском университете. Эти факты хорошо известны.

Несколько слов в качестве преамбулы. Необходимость адекватного обезболивания терзала хирургов с того момента, как они начали оперировать больных. Пациентов опьяняли: в английском флоте врачи давали им порцию рома и применяли деревянную киянку для «рауш-наркоза», российские хирурги во время войн первой половины XIX века требовали «стакан водки и двух матросов поздоровее» (держать раненого). Открытие Сетюрнером морфина проблему не решило, и даже блестящая хирургическая техника Н. И. Пирогова (мастэктомия — 1,5 мин., гильотинная ампутация бедра — 3 мин.) не спасала оперируемых от болевого шока. Использование эфира, а за ним хлороформа породило свои проблемы, и поиск надежного метода обезболивания продолжался. В 1879 г. В. К. Анреп и в 1888 г. К. Keller установили анестезирующее действие кокаина. В 1905 г. A. Einchorn синтезировал новокаин (через полвека число местных анестетиков превысило уже три десятка наименований!). После работ L. Corning (1885) о действии кокаина на спинной мозг и H. Quinke (1891) о поясничном проколе Август Бир (1899) предложил спинномозговую анестезию. В то же время предпринимались попытки (Браун, Гаккенбрух, Корнинг, Мэйо-Робсон, Гольдшейдер, Крогиус, Мане, Крайль, Матас, Кушинг и т. д.) использования регионарной анестезии, «обезболивания на протяжении». Основателями регионарной анестезии принято считать C. Halsted, D. Raymon и А. Hall (1885), которые использовали анестезию челюстных ветвей тригеминального нерва. В России первым «эндоневральную» анестезию применил П. А. Герцен. В 1897 г. H. Braun ввел термин «проводниковая  анестезия» (Lokalanestesie). Его пионерские работы на эту тему вышли в 1898, 1907, 1911 гг.

Здесь уместными кажутся слова В. А. Оппеля: «Русский ум отличается чрезвычайной склонностью к самобичеванию, даже к самооплевыванию. Способность к глубокой самокритике, наклонность к самоанализу, несомненно, очень важное, драгоценное свойство русского ума. Но горе в том, что самокритика, критика своего, русского, незаметно переходила в непризнание, в отрицание достоинств, заслуг прошедшего; эта критика жила, находила даже какое-то удовлетворение в отрицании значения происходящего, в сокрушении иностранными авторитетами пробивавшейся, а иногда и ярко вспыхивавшей собственной мысли». Вот как раз диссертация В. Ф. Войно‑Ясенецкого выступила опровержением этого.

Отдельной книгой диссертация была издана в типографии А. Э. Коллинса в 1915 году в Петрограде. Объем труда — 228 страниц. Диссертация построена по традиционному для того времени плану и состоит из общей части, описания способов регионарной анестезии, анатомии и техники и результатов такой анестезии. Библиография включает 142 иностранных источника (в том числе две работы самого Войно-Ясенецкого на немецком языке) и 14 отечественных.

К тому времени у диссертанта было опубликовано 19 статей. Примечательно, что они всегда вытекали из практического опыта его работы в качестве земского врача. Войно-Ясенецкий вплотную столкнулся с проблемой: эфирный и хлороформный наркоз в российской реальности были не только технически примитивны, но и смертельно опасны. К тому времени в Европе и США уже существовала профессия, которую Войно-Ясенецкий называл «врач-anaesthesi‑ст». В наших земских больницах наркоз давали фельдшеры и акушерки, по словам Войно‑Ясенецкого, «совершенно теряющиеся даже при легких осложнениях наркоза». Он пишет, что ему приходилось во время операции оставлять работу в брюшной полости, чтобы выдвинуть челюсть больного или вытащить запавший язык, потому что этого не могла сделать акушерка или ротный фельдшер. Кроме того, общий наркоз был неприемлем при операциях на лице и глотке: больной начинал захлебываться кровью, его приходилось укладывать лицом вниз и даже производить трахеостомию. Примечательно, что и в 20-х гг. наркоз давали медицинские сестры (даже во время операции аппендэктомии у И. В. Сталина). Из тысячи операций под хлороформом (сам Войно‑Ясенецкий предпочитал эфир) даже у педантичных немецких хирургов одна обязательно заканчивалась смертельным исходом. Один из наиболее известных таких случаев — смерть М. В. Фрунзе (хотя наркоз давал врач А. Д. Очкин!).

Восемь месяцев экспериментов на 300 человеческих черепах и десятках трупов дали Войно‑Ясенецкому необходимую экспериментальную базу. Он вводил в места предполагаемой анестезии раствор окрашенного желатина и прекрасно видел, куда поступит анестезирующее вещество при данной технике обезболивания. Точное знание областей иннервации всех чувствительных нервов, необходимость (в некоторых случаях) премедикации, предупреждение больных о внезапно наступающем онемении, руководящее отношение нерва к кости, применение свежеприготовленного раствора новокаина с адреналином, тонкие иглы и шприцы большого объема — вот «фишки» Войно-Ясенецкого. Он подробно разбирает известные тогда европейские методы анестезии: Матаса, Шеврие, Куленкампфа, Брауна, Харриса, Шлоссера, Оствальда и т. д. Для критического отношения к «заморским диковинкам» у него были все основания: к тому моменту В. Ф. Войно-Ясенецкий выполнил 500 операций с использованием регионарной анестезии! Причем это были ампутации, венэктомия, кожная пластика, пересадка кожи и т. д.

Незаурядный ум, твердые убеждения, целеустремленность, огромный практический опыт В. Ф. Войно‑Ясенецкого поразительны! Его современник писал, что диапазон оперативного умения Войно-Ясенецкого восторгал. Он не терялся ни перед какой новой и случайной операцией и сразу находил правильное решение.

Любопытно, что, в отличие от привычной схемы современных диссертаций, в конце работы Войно‑Ясенецкого нет выводов, он просто приводит убедительную статистику случаев, когда удавалось достичь полной анестезии. «Я не ошибусь, если назову регионарную анестезию наиболее совершенным методом анестезии. На смену прежним, неуклюжим и примитивным, способам послойного пропитывания, даже наводнения анестезирующим раствором всего, что надо разрезать, пришла новая, изящная и привлекательная, методика местной анестезии, в основу которой легла глубоко рациональная идея прервать проводимость тех нервов, по которым передается болевая чувствительность из области, подлежащей операции», — резюмировал он.

Увы, прошло всего несколько лет — и российские хирурги стали лить новокаин тазами. И фторотан, и миорелаксанты начали использоваться у нас гораздо позже, чем на Западе (тут уж без самобичевания не обойтись!), и корифеев вроде Р. Макинтоша тоже не было. Ну, а Войно-Ясенецкого, в отличие от А. В. Вишневского, Советская власть не любила. Потому и расходовали новокаин ведрами, что филигранной точности Войно‑Ясенецкого мало кто мог достичь!

«Внешне спокойный, неторопливый, он всю жизнь жил на волне врачебного и, если можно так выразиться, хирургического вдохновения. И все зиждилось на прочном фундаменте нерасторжимого единения знания и науки». Остается добавить: и веры!

Николай Ларинский, 2005–2015 гг.

---

Оставить комментарий:

Имя:*

E-mail:

Комментарий:*

 я человек