Алексей Маслов: хирургию надо отдать Западу, терапию — Востоку

В настоящее время активно идет процесс сближения Китая и России. Ожидается расширение сотрудничества в торговле, производстве, культуре. Не останется в стороне и здравоохранение. Однако наши сограждане в большинстве своем имеют очень смутное представление о том, что такое китайская медицина. Они знают о ней в основном по поставленным в Голливуде боевикам, а также по рекламе экзотических лекарств и услуг.

---

«Изобретать — это выбирать…»

…лучше всего понимает, что такое < свет, не электрик, не фотограф,

 не художник, а слепой, потерявший зрение в зрелом возрасте.

Кобо Абэ

 

…награда всякому труду в самом труде…

А. И. Герцен

 

Каждый, кто регулярно читает публикации об истории и болезнях известных людей, не может не заметить, что большинство из тех, о ком идет речь, были профессионалами, т. е. учились тому, чем занимались. Но были личности, которые не успели или не смогли толком научиться делу, на которое обрекла их судьба, то есть, в сущности, дилетанты. «…слово „дилетант“ происходит от итальянского слова « dilettante», которое, в свою очередь, произошло от латинского слова « delecto», что означает услаждаюсь, забавляюсь, т. е. получаю удовольствие. Дилетант — это человек, что-то делающий с удовольствием, иначе он не стал бы этим заниматься, его к этому никто не принуждает» (В. А. Ацюковский, Д. А. Буркович, 2007). Бывают дилетанты, которые берутся за незнакомое дело, ничему не учатся и только портят то, за что они, некомпетентные в этом деле, взялись. Но речь идет о людях, которые вначале тоже не понимают в новом для них деле, потому что этому их никто не учил, но затем начинают разбираться в нем и часто находят такие оригинальные решения, которые специалисты найти не смогли. «Дилетанты… второй категории, как правило, самоучки. Хотя они до всего доходили сами, их успехи в науке оказывались порой внушительнее, чем у иных титулованных специалистов». Конечно, эти люди все-таки учились, но весь вопрос в том, что учиться зрячим или слепым — огромная разница, особенно если судить по конечному результату всех трудов и усилий.

В этом отношении Михаил Марголин был, безусловно, дилетантом в самом лучшем смысле этого слова, несмотря на сказанное его компетентным современником: «…изобретает, конечно, лучше человек подготовленный, то есть инженер, техник, получивший соответствующее техническое образование. Рабочему-изобретателю труднее изобретать вследствие его технической неграмотности, чем образованному человеку». Это слова Людвига Карловича Мартенса (1874/75–1948) — главного редактора «Технической энциклопедии» до 1941 г. Он как раз возглавлял Комитет по делам изобретений при ВСНХ СССР в 1924–1926 гг., когда М. В. Марголин только становился на путь изобретательства. При всей несомненной справедливости сказанного он стал ярким исключением из правила. Истории известны слепые изобретатели: А. Н. Тараторин и Е. Е. Горин. Известна даже жертва изобретения состава для усиления ночного видения — Е. Гарин, который продолжал изобретать и после этого. Известен наш современник выпускник МИФИ Виктор Редькин — человек с трагической судьбой, ослепший, но оставивший электронного «поводыря» для незрячих. Но самым известным остается все-таки Михаил Марголин.

Академической биографии Михаила Владимировича Марголина до сих пор нет. Даже в серии ЖЗЛ, где пишут о такой «замечательной» личности, как И. С. Мазепа, или о непримиримом враге России — Карле XII, пока места ему не нашлось. Вот о «суперсекретном» оружейнике М. Т. Калашникове совсем недавно книжка вышла, а слепой изобретатель забыт. В том, что написано, есть масса нестыковок и очевидных неточностей, а ведь Марголин был нашим современником и жил в столице! Проблема состоит и в том, что нет достоверных сведений о характере повреждения, которым было вызвано катастрофическое падение зрения у М. В. Марголина, и о степени его утраты (тут есть, как и в случае Лины По, вопросы). Поэтому все приходится восстанавливать по крупицам, работать почти так же, как это делал сам Марголин, — вслепую!

Михаил Владимирович Марголин (1906–1975) родился в Киеве в 1906 году. Мать Михаила Марголина — Екатерина Филипповна Клемм (Гринберг-Самуильсон) (1884–1942) — была талантливым художником-графиком. Одна из первых учениц из России Германа Штрука в Берлинской академии художеств, за четыре года учебы она освоила мастерство графики и стала известным художником. Затем училась в Париже и у А. Ашбе в Мюнхене, участвовала в выставках с 1913 года. Возвратившись на родину, Клемм жила в Киеве, Петербурге, Москве, а в 1929 году была сослана в Ашхабад, откуда ей спустя пять лет было «милости­во дозволено» возвратиться на малую родину — в златоглавый Киев, к тому времени, впрочем, уже успевший утратить значительную часть своей «златоглавости». В Киеве она и прожила последние восемь лет. С 1934 по 1939 год Е. Ф. Клемм работала в Художественном институте по мастерской офорта. Ее работы хранятся в ряде музеев Украины и России, а также в знаменитой венской «Альбертине». Известны 15 ее офортных экслибрисов, выполненных для близких друзей и родственников: Клеммов, Самуильсонов, А. Куперника, М. Я. Лермана и др. Для библиотеки М. Я. Лермана (1884–1942), юриста, крупного ленинградского библио­фила, коллекционера и исследователя книжных знаков, Клемм нашла кажущуюся тривиальной на первый взгляд тему — интерьер рабочего кабинета с открытым книжным стеллажом и видом из настежь распахнутого окна. В декабре 1927 года Лерман выступил с докладом об экслибрисном творчестве Клемм на заседании Ленинградского общества экслибрисистов (ЛОЭ), активным членом которого он был на протяжении всей истории этого общества. Клемм работала в Москве и Петербурге, но потом ей припомнили обучение в Германии и сослали в Ашхабад. После возвращения в Киев она занималась педагогической деятельностью. Погибла Е. Клемм в оккупированном немцами Киеве. Ее профиль на сайте http://www.familyspace.ru/user 4357155 включил в свою семью Сергей Михайлович Марголин. Но в ее биографии отсутствует эпизод работы учительницей (чего? рисования?) в школе-коммуне на Кавказе!

Об отце изобретателя вообще никаких сведений мы не нашли, а вот его дедом «Википедия» называет Д. С. Марголина.Давид Семёнович (Симхович) Марголин (1850– не ранее середины 1920‑х) — общественный деятель, меценат, основатель крупных торгово-промышленных предприятий, гласный Киевской городской думы, управляющий Общества Киевской городской железной дороги, владелец пароходства на Днепре, Демиевского трамвая, сахарных заводов. Основатель Киевского газового общества и Общества водоснабжения. На судах, принадлежавших Д. Марголину, перевозилось за год около двух миллионов пассажиров, свыше 50 тысяч тонн грузов. Годовой доход двух обществ составлял 1,5 миллиона рублей. К 32 годам от роду Д. С. Марголин стал обладателем солидного капитала. Флот общества насчитывал 78 пароходов, осуществлявших 71 % всех перевозок. По тем временам это был быстрый и удобный вид транспорта.

Тяга к техническим новинкам подталкивала предпринимателя к принятию смелых и нестандартных решений. Так, 40-метровое судно «Пинск», корпус которого был изготовлен на судоверфи Пинска в 1886 году, было оснащено паровой установкой мощностью 240 л. с. и было в полном смысле детищем Д. С. Марголина: он собственноручно вносил поправки в проект, рисовал эскизы и мастерил макеты из папье-маше. Именно по его предложениям судостроители изменили надстройки верхней палубы, улучшили дизайн большинства кают, особенно кают первого класса, сделали более обтекаемой дымовую трубу — самую заметную с большого расстояния.

Любопытно, что Д. С. Марголин был связан и с оружием. В 1891 году капитаном С. И. Мосиным была изобретена 7,62 мм винтовка — знаменитая трехлинейка. После изготовления опытных образцов и успешного испытания на Сестрорецком оружейном заводе под Санкт-Петербургом Д. С. Марголин обратился (по совету С. Ю. Витте) к правительству с просьбой о разрешении открыть новый завод в Киеве для производства новой винтовки (и не только ее!). Разрешение было получено, и Марголин в кратчайшие сроки построил и ввел в строй знаменитый до сих пор завод «Арсенал».

Все так, но у Д. С. Марголина было два сына — Арнольд и Семен. А где же Владимир, который являлся отцом Михаила? Никаких сведений ни о нем, ни о детстве Михаила Марголина нет, кроме упоминания о том, что он в детстве хорошо рисовал, обладал чувством перспективы, цвета и пространства. Его воспоминания начинаются с 1919 года. Что творилось тогда в Киеве, мы знаем из «Белой гвардии» М. А. Булгакова, а что означал 1919 год в Киеве для еврейской семьи, догадаться нетрудно.

По одной версии, Марголин учился в киевской гимназии, после революции работал конюхом, помощником шофера, матросом на шхуне. А по другой — окончил начальную школу (среднее образование получил уже в зрелом возрасте), начал работать по найму. И это сын учившейся в Берлине и Париже Е. Ф. Клемм, внук олигарха Д. С. Марголина? Или все-таки он окончил три класса гимназии?

Уже позже был в его жизни военный Всеобуч (созданная в 1918 г. система внеармейского военного обучения населения от 19 до 40 лет перед мобилизацией в Красную Армию). Потом ЧОН — части особого назначения, которые формировались при заводских ячейках, горкомах, райкомах, крайкомах, укомах, губкомах для помощи органам советской власти в борьбе с контрреволюцией, участвовали в организации красного террора. В ЧОНе Михаил был пулеметчиком, а в 1924 году командовал в Абхазии взводом. Своих бойцов, кстати, он сам обучал стрельбе из ручного пулемета Льюиса. Закавказье в то время уже было под красным флагом, но в горах все еще постреливали чуждые Советам элементы. Одна из схваток с ними стала для молодого комвзвода роковой: шальная вражья пуля угодила ему в голову. В результате юноша ослеп на оба глаза. Ему было 18 лет. «Я растерялся тогда от страшной беды, — пишет Марголин в своих воспоминаниях, — растерялись и в штабе ЧОН, мои родные и товарищи. Всего могли ожидать, даже смерти, но никак не слепоты».

Михаил едет из Очамчира в Сухуми, в тамошнюю больницу. Пустые хлопоты. Врачи бессильны. Оставалась призрачная надежда на излечение в Москве. Друзья собрали деньги на поездку. В столичной Алексеевской глазной больнице, самой известной в то время, специалисты сказали, что случай безнадежный, помочь они ничем не могут.

Есть версия, что в Алексеевской больнице М. Марголина консультировал Сергей Селиванович Головин (1866–1931). Он был профессором кафедры офтальмологии Московского университета и главным врачом Московской глазной больницы, считался главным отечественным специалистом по глаукоме. Это был один из ведущих отечественных офтальмологов начала XX века. С. С. Головин разработал операцию оптикоцилиарной неврэктомии с сохранением глазного яблока, устранявшую боль при терминальной болезненной глаукоме. 

Ни диагноз, ни степень утраты зрения Михаилом Марголиным неизвестны. На одной из фотографий отчетливо виден птоз левого века и расположение правого глазного яблока как при параличе глазодвигательного нерва. Поразительно, как судьба М. В. Марголина напоминает судьбу Н. А. Островского. Они и были почти ровесниками! Что ж, Марголин уже знал, куда теперь путь держать: в инвалидный распределитель. Там комиссия решила: раз он родился в Киеве, туда ему и дорога.

«В Киеве мне помогли высадиться из вагона, — вспоминал Михаил Владимирович. — Поезд, громыхнув буферами, тронулся дальше, а я остался на платформе один, среди чужих людей. Раздумывать было нечего. Киевский вокзал я помнил хорошо, как, впрочем, и сам город, с которым было связано много воспоминаний, особенно по 1919 году. И я пошел, ориентируясь по памяти и на слух, поводя перед собой легкой бамбуковой тростью, которую вырезали мне сухумские друзья. Передо мной была вокзальная площадь. Я ее знал и был уверен, что перейду, не сбившись с направления. Двинулся осторожно, ощупывая дорогу тростью и пропуская перед собой ломовиков и машины. Вот остановка, звенит трамвай. Кто-то спрашивает соседа: „Кажется, второй?“ — „Да, идет на Крещатик, до площади Коминтерна“. Больше мне ничего не надо. Забираюсь в вагон, еду, и кажется, будто вижу знакомые остановки». Без приключений добрался он до горисполкома, а потом самостоятельно нашел инвалидный городок — тот располагался в Киево-Печерской лавре. Устроился, но пробыл в нем недолго.

В 1925 году ему предложили поехать в Харьков и поучиться на курсах массажа и врачебной гимнастики при Наркомате социального обеспечения. Михаил согласился. Он окончил курсы, но вот работал ли массажистом, нигде им не упоминается. Зато есть рассказ о том, как он встретил в комсомольской ячейке Наркомсобеса знакомого — Леонида Левитаса, который втянул его в общественную работу. Михаил Марголин выступал перед комсомольцами с докладами, помогал пионерам оформлять стенгазеты — вот где пригодились полученные в детстве художнические навыки. Да и зрительное воображение и зрительная память остались при нем. Мысленно представляя себе, как должна выглядеть газета по содержанию и форме, он излагал свое видение ребятам. Они под его диктовку записывали, как расположить материал, как орнаментировать колонки, какими рисунками оживить тексты... По сути, он вслепую конструировал макет, и, возможно, это подспудно натолкнуло его на мысль использовать свои способности в более значимом деле. После полутора лет новой для себя жизни (без зрения) Михаил понял, что и теперь может приносить людям пользу.

В 1926 году он переехал в Москву. Вопрос, чем заняться, молодого человека не мучил. Вот райком комсомола, там что-нибудь непременно предложат для начала. С этой структурой, кстати, у Михаила была крепкая спайка. Он не упоминает, когда и при каких обстоятельствах вступил в молодежную организацию. Но свою причастность к ней зафиксировал так: «Я и мои сверстники, комсомольцы двадцатых годов, были воодушевлены идеей защиты социалистического Отечества. Несчастье помешало мне стать красным командиром. Но если не мог быть в рядах славной Красной Армии, то можно принести пользу на работе в комсомоле». Райком командировал Марголина на курсы комсомольского актива. Здесь он познакомился с одноруким чертежником‑картографом. Вспоминая его, Михаил Владимирович писал: «При общении с ним я еще раз убедился, что физические возможности — это далеко не все. Есть у человека еще воля и ум, и именно они дают силы преодолевать то, что в обычных условиях кажется совершенно непреодолимым». Этими качествами в полной мере обладал и он сам. А еще — невероятным упорством и жаждой действовать.

В 1927 году Марголин предложил в Замоскворецком райкоме комсомола организовать военный кабинет. По его словам, так как Всевобуч упразднили, то нужны были новые формы работы с молодежью. Идею поддержали, оргбюро созданного 23 января 1927 года ОСОАВИАХИМа (Общество содействия обороне, авиационному и химическому строительству) обещало содействие. И вот месяца не прошло, как в большой комнате Центрального дома комсомола появился большой стенд с моделями разных боевых машин и кораблей. М. В. Марголин оставил описание: «На полках по стенам были аккуратно разложены сумки с противогазами, всякие учебные пособия, макеты гранат, разные саперные инструменты. Ниже, вдоль стен, стояли в пирамидах учебные винтовки. Угол комнаты занимал большой ящик с песком, на котором можно было проводить военные игры и тактические занятия, а рядом учебный <Максим> и миномет Стокса. В другом углу, за маленьким канцелярским столом, было мое место — место начальника кабинета». С открытыми, но незрячими глазами начальник, он же военорг (военный организатор), учил молодежь разбирать и собирать находившиеся на вооружении Красной Армии средства индивидуальной защиты, стрелковое оружие.

Оружейная тематика явилась продолжением прежнего увлечения Михаила Владимировича. Потеря зрения не отняла у Марголина любви к оружию, умения владеть винтовкой, пистолетом, пулеметом. Про него рассказывали, что он, слепой, стрелял из пистолета на шорох быстро и без промахов. С дистанции 10-15 м бросал финку и попадал в цель. И еще одним восхищал бывший взводный: хорошо разбирался в системах оружия, знал их, и свои познания постоянно расширял. Он сам писал: «Знакомился я с пулеметами, танками, самолетами на выставке ЦДСА, в Покровско-Стрешневском лагере ОСОАВИАХИМа — везде, где только было можно. Эту работу не прекращал и позднее, в ОСОАВИАХИМе. Бывал я и в музее научно-исследовательского полигона, директором которого был Маркевич. Он часто рассказывал мне о системах, о людях, создавших их. По мере рассказа он обычно извлекал из своих бесконечных ящиков новые и новые штатные и экспериментальные образцы: то пистолеты, то пистолеты-пулеметы, то старинные, то современные системы... А главное то, что можно было брать в руки, разбирать и изучать каждый образец, получать подробные и исчерпывающие пояснения». Под приглядом опытных товарищей Марголин разбирал до последнего винтика попавшую в его руки систему, тщательно исследовал пальцами детали, узлы, механизмы, отслеживал их работу, потом собирал все обратно. И так делал до тех пор, пока не запоминал всех тонкостей.

М. Т. Калашников вспоминал: «Любовь к оружию, которое необходимо для защиты революционных завоеваний, понимание оружия, умение владеть винтовкой, пистолетом, пулеметом — этого не могла отнять у Марголина даже потеря зрения...

Когда Михаил Владимирович рассказывал о себе, о своей жизни, он много шутил. Он вообще любил юмор.

…по его инициативе в Москве в конце 20-х годов в Центральном доме комсомола организуется военный кабинет, начальником которого его самого и назначили. Марголин проводил там занятия, военные игры, с открытыми, но незрячими глазами учил разбирать и собирать находившееся на вооружении Красной Армии стрелковое оружие… Вспоминая то время, Михаил Владимирович обмолвился однажды, что не представлял бы себя военным организатором, если бы сам не разбирался в военной технике и оружии, и, понимая это, старался использовать все мыслимые возможности, чтобы изучить военно-технические новинки, расширять и углублять военные знания».

В военном кабинете дело было поставлено серьезно. Занятиями и строевой подготовкой руководили командиры из Реввоенсовета, из стрелкового полка и кремлевские курсанты школы ВЦИК, приходившие сюда по вечерам. Часто заглядывал в кабинет комбриг А. А. Смирнский — первый конструктор советского спортивного малокалиберного оружия. Созданные им малокалиберная винтовка и револьвер наган занимали почетное место в боевом арсенале кабинета. Однажды между Смирнским и Марголиным состоялся такой диалог:

« — Сейчас уже никто не сомневается в необходимости развития стрелкового спорта в нашей стране, — говорил комбриг. — Уже есть и конструкторы-оружейники: Токарев, Коровин. Правда, пока основная цель — боевое оружие, но и спортивное уже ждет своего часа. Откуда сегодня знать, кто пойдет по этому пути. Может, вы, а может, кто-то из ваших товарищей?..

— Что вы, Александр Александрович? — возражал собеседник. — Куда нам — малярам, а мне уж тем более, я ведь не вижу.

— Конечно, это вопрос серьезный, но вспомните Эйлера — хоть и ослеп, а каким был математиком! Так что не зарекайтесь».

А. А. Смирнский (1882–1935) — личность примечательная. Участник V Олимпийских игр 1912 года в Стокгольме, он установил рекорд, равный мировому, в стрельбе из малокалиберной винтовки на 50 м лежа, выбив 40 выстрелами 194 очка (центр мишени — пять очков). Победитель I Всероссийской олимпиады 1913 года в Киеве. После революции 1917 года, будучи командиром 35-й артиллерийской бригады, перешёл со всем личным составом на сторону Советской власти. Во время Гражданской войны сражался против белогвардейцев на Северном Кавказе, был инспектором артиллерии Кавказского фронта, начальником артиллерии 9-й армии. Член КПСС с 1919 года. С  1921 — инспектор стрелкового дела Всевобуча Азербайджана, затем инспектор спортивно-стрелкового отдела при РВС Отдельной Кавказской армии в Тифлисе. Георгиевский кавалер, А. А. Смирнский был награжден орденами Красного Знамени и Красной Звезды. В том же 1921 году организовал Первые Закавказские соревнования с участием 10 команд стрелков республик, городов и гарнизонов. Переведенный из  Тифлиса в Москву инспектором Всевобуча и преподавателем Главной военной школы физического образования трудящихся, А. А. Смирнский организовал стрелковые кружки в школе, в ряде учебных заведений и предприятий Москвы. Был избран в  1923 году председателем Московской стрелковой секции, а через год — председателем Всесоюзной стрелковой секции ВСФК при ЦИК СССР. В 1923 году Смирнский выступил организатором первого чемпионата СССР, где в личном первенстве чемпионами стали: сам А. Смирнский, П. Шугаев и А. Каш. В период 1923–1929 гг. он многократно участвовал и становился победителем всесоюзных и международных соревнований по стрелковому спорту. С 1922 года работал в стрелковом комитете ГАУ РККА, где сконструировал спортивное малокалиберное (5,6 мм) оружие: винтовки «Смирнский» № 1 (1925), № 2 (1926), № 3 (1928), первый отечественный спортивный револьвер (1926). Кроме того, он создал ряд приборов для стрелковой подготовки, в числе которых кронштейн для крепления оптического прицела на армейской винтовке, использовавшийся в РККА до конца 1930-х годов. А. А. Смирнский переделал штатный револьвер под 5,6 мм патрон кольцевого воспламенения. От боевых он отличался несамовзводным ударно-спусковым механизмом, иным расположением ударника, уменьшенной высотой мушки и вкладышами в камерах барабана для патронов меньших размеров. Только в 1930 г. выпустили около двух тысяч единиц «наганов Смирнского», после чего они производились еще девять лет.

Вот последнее для судьбы М. В. Марголина представляется более значимым, чем какие-то вещие слова, сказанные А. А. Смирнским. Биограф считает, однако, что тогда у него и в мыслях не было становиться оружейным конструктором, он совсем другое изобретал: усовершенствовал противогаз, придумал подводную лодку с гребным винтом вокруг корпуса, предлагал снабдить дирижабль самолетными крыльями, заменить балласт воздушного шара установкой для получения водорода... И каждый раз оказывалось, что кто-то уже занимался этим или предложения не имели практического смысла.

Много сил у Марголина уходило на то, чтобы найти общий язык с чертежниками и рабочими. Почти не удавалось словами объяснить устройство задуманного механизма, принцип его действия. Он стал лепить детали, узлы, модели и макеты из пластилина, потом из воска — в общем, из таких материалов, которые позволяли некую абстракцию перевести в наглядное изображение. Затем моделировал из дерева, металла, пластмассы... В общем, преодолевал преграду за преградой, но удовлетворения это приносило все меньше и меньше. Он все чаще думал о бесплодности своих усилий. Не в том направлении, видно, двинулся, в тупик попал. Тут-то и припомнилось, что говорил комбриг в военном кабинете. Найти точку опоры помогло и общение со стрелками-спортсменами. Марголин окончательно убедился: стрелковое оружие именно та область техники, которая нуждается в конструкторских новинках. К тому же она более других ему знакома. Однако открывшаяся перспектива требовала ответа сразу на несколько вопросов. Положим, он мог сделать деревянную или металлическую модель подручными средствами, а где и как — действующую, тем более образец? Нужны производственные условия. А кто предоставит безопасное место для отладочной стрельбы? А базу для хранения оружия?

И снова на помощь ему пришел Замоскворецкий райком ВЛКСМ. Там посоветовали обратиться в фабзавуч им. Орджоникидзе в Садовниках. Директор этого училища разрешил в неурочное время изготовить образец задуманной Марголиным малокалиберной винтовки. В то время все конструкторы спортивного оружия в основном занимались переделками известных боевых систем, так как считалось, что только такие системы пригодны для тренировок стрелков и не помешают им в случае необходимости пользоваться боевым оружием. «Винтовку, которую можно было переделывать не жалея, — рассказывал Марголин, — я легко достал в ОСОАВИАХИМе. Работали мы по вечерам до поздней ночи, а были случаи — и до утра. Эскизы делали инструкторы по моим деревянным моделям или слепкам из пластилина. Винтовка была сделана самозарядная с переводом на автоматический огонь. Десять патронов укладывались в приставной, как для пистолетов, магазин». В марте 1934 года Марголин показал действующую модель этой винтовки председателю ОСОАВИАХИМа Р. П. Эйдеману. Тот был поражен. «Вот ведь как получается, — говорил. — Знаю вас довольно давно по работе в Центральном совете, считал неплохим организатором, но никогда в голову не приходило, что вы, оказывается, еще и конструктор. Как вам это удается?» М. В. Марголин вспоминал: «Эйдеман направил меня к нашему знаменитому оружейнику В. Дегтяреву. Хотя между мной — автором какой-то малокалиберной игрушки — и великим мастером была огромная разница, Дегтярев отнесся ко мне дружелюбно, как равный к равному. Моей винтовкой подробно он, конечно, заниматься не мог — был очень загружен, — но винтовка ему понравилась. Он похвалил ее за простоту, своеобразие и смелость решения отдельных узлов и проводил меня с самыми лучшими пожеланиями, обещая свое содействие и консультации».

Марголин трудился несколько месяцев. Малокалиберная винтовка получилась настолько удачной, что, по заключению специалистов полигона, на ней можно было испытывать качество патронов, включая и иностранные. Но судьба ее складывалась несчастливо. Хвалили все, а брать никто не хотел. Некоторые эксперты считали, что самозарядная, тем более автоматическая, винтовка для спорта ни к чему и приведет только к излишнему расходу патронов. Так и пролежала она среди экспонатов выставки испытательной стрелковой станции ОСОАВИАХИМа. А тем временем появились более простые и дешевые системы малокалиберных самозарядных винтовок.

Справедливости ради надо отметить, что история отечественного спортивного оружия неразрывно связана с Тульским оружейным заводом, где в середине прошлого столетия в Образцовой мастерской (1853–1863) было изготовлено небольшое количество целевых спортивных винтовок. В то время соревнования проводили в основном среди армейских офицеров и чаще всего использовали служебное оружие. Важно отметить, что первое официальное упоминание о стрелковых соревнованиях в России относится к 1897 году, а в 1898 году в Хабаровске состоялись всероссийские соревнования по пулевой стрельбе. В проводимых состязаниях применялось боевое оружие: револьвер системы Нагана и винтовка С. И. Мосина, которая не имела себе равных по меткости и безотказности действия. Она и стала тем образцом, на базе которого А. А. Смирнский разработал спортивную винтовку, получившую наименование «малокалиберная винтовка Смирнского I модели».

Следует сказать, что в 1927 г. к проектированию спортивного оружия приступили В. Г. Селиванов и Я. И. Каневский. Они создали поставленную позже на заводское производство малокалиберную винтовку ТОЗ-1. Были еще спортивные винтовки Д. М. Кочетова, с именем которого связана история тульского спортивного оружия довоенного периода. Это ТОЗ-7, ТОЗ-7А, ТОЗ-8, ТОЗ-9. Лучшей из них была ТОЗ-8 — по кучности боя, по простоте конструкции. На Тульском оружейном заводе ТОЗ-8 поставили на производство в 1932 году, изготавливали эти винтовки более 50 лет. Д. М. Кочетов успешно решил и проблему создания целевой малокалиберной винтовки. В начале 1937 года была изготовлена первая опытная партия целевых винтовок ТОЗ-10. В довоенный период (1925–1938) на оружейном заводе в Туле было создано более 10 моделей спортивных винтовок.

Марголин не отчаивался. Работа на полигоне, по его словам, дала ему очень много: появились новые знания, новые знакомые среди изобретателей стрелкового оружия, дипломированных инженеров. Он вскоре получил отдельный оружейно-конструкторский цех и двух оружейных мастеров при центральных экспериментальных мастерских. Здесь он создал четыре свои малокалиберные системы: самозарядный малокалиберный пистолет, однозарядный тренировочный пистолет калибра 4,5 мм, малокалиберный образец пулемета Дегтярева для обучения стрельбе без расходования боевых патронов и малокалиберный карабин.

А еще на протяжении ряда лет М. В. Марголин работал в КБ ВОС, занимался конструированием тифлотехнических приспособлений, являлся членом редколлегий журналов «Наша жизнь» и «Советский школьник». Ему принадлежат печатные труды «Работа слепого в качестве конструктора-оружейника», «Из жизни конструктора», «Я солдат еще живой» и другие. Кстати говоря, нигде я не нашел упоминания о том, владел ли М. В. Марголин навыками чтения по алфавиту Брайля и мог ли писать или диктовал.

Современники Михаила Владимировича поражались его силе воли, результативности его работы. «Вспоминая Михаила Владимировича Марголина, — говорил М. Т. Калашников, — я думаю, какой же силой воли, страстностью и преданностью делу надо обладать, чтобы переступить через „не могу“ и заниматься работой, выполнять такие обязанности, взвалить на себя такой груз ответственности, какой не всякому зрячему по плечу!»

В 1938 году М. В. Марголина командировали в Тулу, назначив инженером-конструктором КБ. Там им был создан самозарядный пистолет. Его испытания проводились весной 1941 года. Пистолет показал себя хорошо. Было решено просить Наркомат разрешить серийное производство этого оружия, но началась война.

Во время войны Марголин занимался спортивным оружием урывками. Он вернулся в Москву и был начальником ПВО жилого сектора. Воздушные тревоги в Москве начались во второй половине июля 1941 года. Однажды во время налета две фугаски попали в соседний дом, начался пожар. В бомбоубежище собрались 120 человек, в том числе жена Михаила с трехлетним сыном Сергеем. М. В. Марголин вывел людей в безопасное место и организовал тушение пожара. Есть легенда, что 7 ноября 1928 года он шел во главе комсомольского батальона Замоскворечья по Красной площади и провел роты, ни разу не сбившись, парадным маршем. Совершенно однозначно можно сказать, что остаточное зрение у него было!

После эвакуации в Сибирь он работал на военной базе, на заводе и наконец в конструкторском бюро артиллерийского арсенала. Наряду с Токаревым и еще тремя конструкторами М. В. Марголин участвовал в конкурсе на разработку нового армейского пистолета калибра 7,62 мм (на замену ТТ). По прошествии некоторого времени он вышел из состава участников по собственной инициативе, посчитав, что пришло время работать над конструкцией под 9-мм патрон.

Сам факт создания Марголиным удачной конструкции 9-мм пистолета практически неизвестен. В 1940 г. им был представлен на испытания НИПСМВО (Научно-исследовательский полигон стрелкового и минометного вооружения) 9-мм пистолет для высшего комсостава армии ТКБ-205 под патрон ПП-39 (прообраз 9-мм патрона ПМ 9×18). На полигоне ТКБ-205 сравнивался с самовзводным пистолетом ПВК-1. При испытаниях на безотказность действия автоматики ТКБ-205 дал 10,0 % задержек против 43,3 % у ПВК-1. Соотношение задержек в процессе проведения всех испытаний составило 8,2 % у ТКБ-205 к 11,2 % у ПВК-1. Комиссией было признано, что «автоматика обоих пистолетов работает неудовлетворительно». Пистолеты показали примерно одинаковую кучность боя и пробивное действие. ТКБ-205, прежде всего ввиду отсутствия самовзвода, значительно превзошел ПВК-1 по простоте конструкции: 23 заводских детали против 54. В итоге по сумме всех результатов испытания выдержали оба образца, но ПВК‑1 не был рекомендован на доработку, так как был признан «копией пистолета „Вальтер“, только измененного калибра». Комиссия по проведению испытаний, говоря о ТКБ-205, отмечала: «система по конструкции заслуживает внимания (простота освоения, небольшое количество деталей и простота их производства, плоскостность формы и хороший габарит), целесообразна дальнейшая доработка в части совершенствования прицельных приспособлений, придания более удобной формы рукоятке (передней ее части) и устранения удара курком по руке при стрельбе». Однако с началом Великой Отечественной войны к перспективному армейскому пистолету появилось дополнительное требование — обязательное наличие самовзводного ударно‑спускового механизма, и доработка пистолета ТКБ-205 была прекращена.

В 1943 году М. В. Марголин перешел в опытное конструкторское бюро при Артарсенале Главного артиллерийского управления, которое занималось разработкой и проверкой вышедших из строя оружейных механизмов. Здесь он приступил к реализации конструкций, задуманных еще в Туле. Уже в 1946 г. изготавливается целая серия малокалиберных пистолетов Марголина, переделанных, как и за 10 лет до того, из боевых пистолетов Токарева образца 1933 года. Новые пистолеты сильно отличались от своих предшественников. Вот как объясняет разницу сам Марголин: «В 1937 году я крепил ствол осью затворной задержки и никак не мог добиться достаточно прочного крепления, такого, чтобы ствол был закреплен намертво, а это необходимо, чтобы получить достаточно высокую кучность боя. Теперь я решил вопрос совершенно иначе — приварил ствол к раме пистолета двумя симметричными электросварочными швами, дерзко нарушив тем самым правило, запрещающее какую-либо сварку на стволе в зоне патронника. Но это правило касалось боевого оружия, а в данном случае я рассчитывал, что стенки ствола достаточно мощны и выдержат давление, возникающее при сгорании порохового заряда малокалиберного патрона. И я не ошибся. Затвор нового пистолета при сборке вводился сзади и соединялся с возвратным механизмом при помощи замыкателя». Испытания пистолета проводились на «Динамо» и дали хорошие результаты. Эта конструкция понравилась в ОСОАВИАХИМе — оттуда полетела просьба в министерство разрешить массовый выпуск пистолетов. Министерство отказало: мол, произведено огромное количество пистолетов другого конструктора, которые стрелково-спортивные организации не берут, ссылаясь на плохую кучность боя. У Марголина тоже переделка, зачем им еще одна?

Получив от ворот поворот, Михаил Владимирович огорчился, но, поразмыслив, пришел к выводу: действительно, для спортивной стрельбы нужны именно спортивные пистолеты, а не копии боевых. Он рассуждал так: у пистолетов, переделанных из боевых, резкий и тяжелый удар курка, шероховатый и тяжелый спуск, масса других недостатков для точной стрельбы, устранить которые не удается. Какие бы хитроумные штучки ни придумывали изобретатели, форма оружия, ударно-спусковой механизм и прицельное приспособление остаются прежними. Марголин ставит перед собой цель: создать новый простой и удобный в обращении пистолет с высокой кучностью боя (А. И. Ручко, 2001, И. Бовчин, 2006).

Осенью 1947 года началась напряженная работа над оригинальной автоматической системой спортивного класса. Михаил Владимирович прокручивал в голове все известные ему конструкции пистолетов, придумывал разные системы, варианты механизмов, сравнивал, анализировал, комбинировал, отбрасывал то, что находил неподходящим самозарядному спортивному пистолету. Никаких чертежей, никаких эскизов, только память и зрительное воображение. Механизм и ствол, подача патронов и сам выстрел — все вырисовывалось у будущего пистолета. Только с прицелом ничего не выходило. В мемуарах М. В. Марголин так описывает создание своего детища: «До самой осени 1947 года я был поглощен одним — разбором всех известных конструкций пистолетов. Сотни механизмов проходили в памяти. Одну за другой продумывал я разные системы, варианты механизмов, строго взвешивал все „за“ и „против“ каждого узла, каждого технического решения с точки зрения того, что требуется не пистолету вообще, а именно самозарядному спортивному. Особенно долго мучился я при поиске прицельного приспособления для моего будущего пистолета...

...Первым делом на стальной пластине выцарапываю контур задуманного пистолета, сверлю в ней отверстия для осей ударно-спускового механизма. Завинчиваю в эти отверстия стальные оси и надеваю на них детали. Способ такого „изображения“ не нов, еще в Туле я не раз пользовался им. Ставлю пружины, проверяю механизм — работает неплохо. Достаю необходимые детали, меняю, отлаживаю весь механизм до тех пор, пока не смогу спокойно сказать себе: все в порядке, искомое найдено.

Теперь наступает самое трудное: механический цех...

...Ни чертежей, ни технологии, ни последовательности операций не существовало — все это заменялось воображением и памятью автора конструкции. И я неотрывно стоял возле станка, диктуя, насколько отступить от базиса, какой глубины и какой ширины делать паз, где какие соблюсти допуски и тому подобное. Мало того, надо было сначала подумать, а потом сохранять в памяти последовательность неимоверного количества операций, чтобы, не дай Бог, не спутать их. Иначе пропал бы весь труд и, что еще хуже, потерялась бы всякая возможность вообще продолжать обработку. Но память мне не изменяла — ни одной ошибки я не допустил, диктовал коротко и уверенно, а мастер абсолютно точно выполнял каждое указание и с восхищением следил за тем, как из невидимой мысли рождается сложная деталь...»

Когда рамка и затвор были готовы, конструктор своими руками обработал рукоятку, просверлил отверстия для осей, сделал пластмассовые щечки — и снова в цех, наговаривать токарю длину и диаметральные размеры малокалиберного ствола. Его Михаил Владимирович позаимствовал у немецкого «Вальтера», поскольку его калибр (5,4 мм) и шесть нарезов в канале полностью соответствовали задумке Марголина. У стволов отечественных винтовок было четыре нареза и более свободный диаметр канала, что понижало кучность боя.

Вот так вкратце выглядит рождение концептуально новой и необычной конструкции М. В. Марголина. Как появилась главная общепризнанная изюминка пистолета — прицельное приспособление? В изложении это выглядит так: Марголина осенило в трамвае, когда он ехал на работу. В голове вдруг возникла готовая собранная система. Он едва дождался своей остановки и помчался в цех, где с помощью слесаря Евгения Федорова поставил наконец в работе точку. Прицел был установлен на основание, намертво закреплен на рамке пистолета, по которой свободно двигался затвор.

Пистолет был испытан в тире — кучность удовлетворила стрелявших. И он «пошел по рукам». Начальник Главного артиллерийского управления генерал-полковник И. И. Волкотрубенко (1896–1986), держа новую модель в руках, сказал: «Поймал-таки жар-птицу Марголин!» Тогда И. И. Волкотрубенко был первым заместителем начальника ГАУ. В марте 1950 года он был назначен начальником ГАУ. Постановлением Совета министров СССР № 5444–2370 от 31 декабря 1951 года «О недостатках 57-мм автоматических зенитных пушек С-60» И. И. Волкотрубенко был снят с должности и отдан под суд вместе с Н. Д. Яковлевым и И. А. Мирзахановым. Уже 5 января 1952 года прокуратурой СССР было заведено следственное дело, в феврале 1952 года И. И. Волкотрубенко был арестован по обвинению во вредительстве. Следствие продолжалось 15 месяцев, И. И. Волкотрубенко виновным себя не признавал. После смерти И. В. Сталина по предложению Л. П. Берии в апреле 1953 года И. И. Волкотрубенко был реабилитирован и освобожден из-под стражи, следственное дело было прекращено. Хорошо, что разработку пистолета Марголина ему не «пришили»!

И вот утверждены технические требования к спортивному пистолету, оформлен заказ и отправлен в Ижевск. Первая опытная партия — пять экземпляров — была готова в самом конце 1947 года и успешно прошла заводские и полигонные испытания. Пистолет получил официальное наименование — «самозарядный спортивный пистолет калибра 5,6 мм конструкции Марголина». Это произошло осенью 1948 года. Тогда же М. В. Марголин получил авторское свидетельство. Пистолет понравился всем: точностью боя, простотой конструкции, тем, что удобно «сидел» в руке, легко разбирался и собирался, из него было легко стрелять и попадать. Для знатоков преимущества этой оружейной системы перед другим оружием такого рода были очевидны и неоспоримы. Но запуск нового спортивного пистолета в массовое производство неожиданно застопорился. Ходят байки, что внедрение нового перспективного оружия саботировали чиновники, которых потом наказал сам Берия. С этим связана такая история: некто положил однажды на стол товарища Берии опытный образец «Марголина МЦ» («малокалиберный целевой»), а с ним вместе и справку о его боевых качествах. Лаврентий Павлович любил пострелять. Опробовал он пистолет в тире и обнаружил, что сразу попал, куда стрелял. Это ему понравилось, и остаток дня он палил, изведя гору патронов. Правда это или выдумка — как знать, однако пистолет в 1949 году был запущен в серийное производство и прочно вошел в спортивно-тренировочную практику.

Блестящее «боевое», точнее, спортивное крещение пистолет Марголина прошел в 1954 году на чемпионате мира по стрельбе в Каракасе. На его счету мировой рекорд и золотые медали, а также оставленные далеко позади «кольты», «вальтеры» и «хеммерли». Сенсацией на чемпионате стало известие, что разработчик уникального пистолета — слепой конструктор. По замечанию М. Т. Калашникова, дружившего с Марголиным, тот «почти никогда не рассказывал о том, сколько неудач довелось ему пережить на тернистом пути конструирования, сколько обидного недоверия пришлось перенести от чиновников». И в воспоминаниях Марголина об этом нет ни слова. Тут вообще загадка: человек изобретает оружие, допущен к государственным тайнам, а про репрессированную мать ни слова, и на профессиональной судьбе это не отразилось. А ведь это была эпоха борьбы не только с «безродными космополитами», но и с евреями вообще…

Специалисты утверждают, что М. В. Марголину удалось создать такую оружейную систему, какую не смог придумать никто — ни до, ни после него. Перечисляя все ее особенности, они отмечают идеальную сбалансированность пистолета. И объясняют это рядом свойств, характерных для незрячих людей, в частности, обостренным пространственно-координационным чувством равновесия. Кроме того, Марголин, по их словам, благодаря слепоте развил в себе потрясающую способность ощущать силу пороха, сопротивляемость металла, чувствовать импульс массы каждой детали, смещающей оружие при стрельбе. Интуитивно улавливая взаимодействие этих импульсов, он их состыковал так, что они поглощали друг друга при движении деталей во время выстрела. Это, в свою очередь, позволило ему безукоризненно подогнать стальную конструкцию к руке человека… Ну, и т. д.

Не зная истинного состояния зрения у М. В. Марголина, можно много фантазировать на эту тему, но пример Л. Брайля говорит о том, что и у незрячего есть свои резервы. Но сам Марголин относился к этому здраво. На вопрос, как ему удалось создать такой пистолет, он отвечал: «Иные ищут ответа в какой-то одаренности. Дело вовсе не в этом. Передо мной была совершенно ясная и отвечающая моим убеждениям, моему мировоззрению цель, и я со всей силой, со всем упорством добивался ее осуществления. Цель была в том, чтобы принести больше пользы Родине на конкретном участке — в оборонной работе; и жить в полную мощь человеческих сил, не допуская ни малейшей скидки на инвалидность».

М. В. Марголин сконструировал 28 оружейных систем, в серийное производство пошли не все, но в каждой его разработке было что‑нибудь оригинальное. Он мыслил нешаблонно и всегда придумывал что-то свое. Так, получив в 1955 году под свое начало небольшое конструкторское бюро в Тушине при научно-исследовательской стрелковой станции ДОСААФ (Добровольное общество содействия армии, авиации и флоту), Михаил Владимирович осуществил несколько интересных работ. Сначала он создал однозарядный пистолет «Заря» для начинающих (Н. Ступина, 2009), на котором тренировались и многие спортсмены-разрядники. Затем из его рук вышел духовой пистолет МГ-60 (разработан вместе с Б. Горенескулом), который много лет потом «работал» в различных тирах. Марголин придумал «дубли» боевых пистолетов для кино и театров, разработал строительный пневматический пистолет.

Вокруг личности Марголина сложилось множество легенд. Рассказывали, что он получил высокое воинское звание генерал-лейтенанта. Что его изобретение было удостоено не то Государственной, не то даже Ленинской премии. На самом же деле Михаила Владимировича наградили, но лишь званием «Заслуженный изобретатель РСФСР».

В 1950-е годы Марголин работал консультантом по оружию в Государственном историческом музее и в НИИ милиции.

Спортивный малокалиберный пистолет калибра 5,6 мм — главная удача Марголина — стал неотъемлемой принадлежностью спортивных секций в школах, ДОСААФ, военкоматах, в структурах боевой подготовки армии, милиции и контрразведки. Ведущие спортсмены СССР и России несколько десятилетий подряд успешно защищали честь нашей страны, выполняя упражнения из этого пистолета. С середины 50-х годов начался выпуск варианта пистолета для особо точной стрельбы с компенсатором на конце ствола — так называемого пистолета МЦ. С того же года выпускался вариант пистолета для скоростной стрельбы по нескольким силуэтам. Эти изделия под названием МЦУ применялись в спортивной практике с заводскими и самодельными компенсаторами. Скоростное стрелковое упражнение, которое выполнялось по олимпийской программе (оно так и называлось — «олимпийка»), было очень сложным и ответственным. Попытки создать для скоростной стрельбы другие пистолеты предпринимались и у нас, и за границей. Но мастера-стрелки, поработав с этими системами, заявляли, что оружие неплохое, но чего-то в нем не хватает. И возвращались к «Марголину». Особенно хорошего качества были пистолеты выпуска конца 50-х — начала 60-х годов. Они изготавливались из высококачественной стали при очень строгой обработке канала ствола.

В наше время пистолет Марголина производится только под маркировкой МЦ в упрощенном варианте, без предохранителя. По технической схеме пистолета Марголина сейчас выпускается газовый пистолет ИЖ-77. Имеется также вариант короткоствольного пистолета под названием «Марго», стреляющий патронами кольцевого воспламенения.

Автоматические малокалиберные пистолеты появлялись и на Западе. Они имели красивый и грозный вид, но как спортивно-тренировочное оружие не годились. Выплывали и малокалиберные револьверы («Велодог», например), но конкуренции с «Марголиным» они не выдерживали. За границей не любят упоминать про русское оружие, но пистолет Марголина есть почти в каждом спортивном тире. Кстати, простой и удобный прицел Марголина тихо перекочевал на немецкий спортивный «Вальтер». А также на малокалиберную итальянскую «Беретту», на ряд моделей спортивного оружия бельгийского, французского, испанского производства. Владельцы оружейных магазинов в западных странах с удовольствием закупают пистолет Марголина для реализации. В Латинской Америке, где в шоу-бизнесе не запрещены смертельные номера, этот пистолет используется цирковыми артистами для демонстрации сверхметкой стрельбы.

Сам М. В. Марголин был и остается загадкой. Был ли у него дар изобретателя свыше или же он развил его, оказавшись в тисках жестокой необходимости, мы уже не узнаем. Но по мужеству, силе духа, целеустремленности это был редкостный человек (А. Докучаев, 2004).

Во всем мире не было слепых оружейников, кроме него. Известно, что у слепых необычайно остро развивается слух, осязание, чувство равновесия и опасности, ощущение пространственной ориентации и особое интуитивное понятие сути вещей. Но все это появляется только у тех, кто этого очень хочет, у кого срабатывает рефлекс цели — высший человеческий рефлекс к преодолению преграды. Мобилизация в экстремальных условиях внутренних резервов человека вызывает к действию способности высшего уровня. Марголин не просто выиграл поединок с темнотой — он стал хозяином своей жизни. Про него рассказывали, что по улицам он ходил без палки и поводыря. Мог стрелять из пистолета на шорох — быстро и без промахов. На ощупь определял размеры деталей с точностью до 0,001 мм. Из 28 (!) сконструированных им оружейных систем в серийное производство пошли не все, но в каждой его разработке были оригинально сконструированные механические узлы и технические концепции, которые нашли дальнейшее применение в артиллерийской и оружейной практике. На чужой опыт в конструировании оружия Марголин не опирался. Он обладал собственным непревзойденным абстрактным мышлением, его конструкции были концептуально новыми и необычными. В любом случае это был феномен: в мировой практике слепых оружейников не было и, по всей видимости, уже не будет.

Михаил Васильевич стал легендой и при жизни создал себе памятник: его пистолет признан русской национальной оружейной системой. Как спортивно-тренировочное оружие пистолет Марголина идеален и непревзойден. По всему земному шару из него стреляют на протяжении 50 лет и, наверное, будут стрелять еще очень долго. Спортивного автоматического пистолета лучшей конструкции не изобрел пока еще никто!

…Конструировать М. В. Марголин перестал сравнительно рано — в 1963 году, после первого инфаркта. Проболел 12 лет и умер за четыре дня до 69-летия…

Наконец, последнее: малой планете № 2561, открытой  8 октября 1969 года Л. И. Черных в Крымской астрофизической обсерватории, присвоено имя Margolin.

Н. Ларинский, 2015

---

Оставить комментарий:

Имя:*

E-mail:

Комментарий:*

 я человек