«Итак, что касается до меня, всё хорошо…»

История болезни В. Г. Белинского

---

«Он был безупречным воплощением большевика…»

Когда сплетня стареет, она превращается в миф.

Автор неизвестен

Уже 20 лет у нас является популярным особый жанр в литературе — конспирологические трактовки исторических событий и биографий известных личностей. «Сплетни в виде версий» буквально вдалбливаются в сознание слушателей, читателей и зрителей. Ради красного словца не жалеют никого. Довольно жестоко обошлись любители сенсаций с Г. К. Орджоникидзе (Серго Орджоникидзе). Оказывается, ему «по заказу» Сталина кремлевские врачи удалили здоровую почку! Какой иезуитский подход: внешне проявлена забота, почка удалена здоровая, а больная оставлена, и спустя несколько лет человек естественным образом угасает от почечной недостаточности. Все выглядит закономерно, и концы в воду. Фантазия неистощима!

Для начала легенда. «Кто, будучи в Гагре, не восхищался красотой дачи Федорова, одной из лучших дач на прославленном курорте!
История дачи не лишена интереса.
В конце двадцатых годов один известный, весьма уважаемый в нашей стране работник, нет надобности называть его имени, очень серьезно заболел. Болезнь почек, по-видимому, оказалась слишком запущенной. Подполье, тюрьма, ссылки, гражданская война, а затем непрерывная, изматывающая работа по восстановлению хозяйства молодой Советской республики, словом, лечиться времени не было. На консилиуме врачи беспомощно развели руками. Больного ожидал смертельный исход. Кто-то из профессоров вскользь высказал мысль о возможности операции, но тут же заявил, что надежды на успех мало: такая операция считалась очень сложной.
Участники консилиума все же решили немедленно везти больного за границу. В пути его сопровождали жена, лечащий врач и близкий друг — земляк из Абхазии.
Вначале больного привезли в Берлин и поместили в пользующейся мировой известностью клинике профессора Брандта. Однако лучшие немецкие хирурги отказались взяться за эту рискованную операцию. Тогда, по их совету и в сопровождении одного из них — профессора Замерсбаха, больного повезли дальше, в Париж, в клинику французского академика Эмберга. Здесь также был созван консилиум из числа знаменитейших хирургов Франции. На консилиум пригласили и видных специалистов из Рима и Лондона.
Тщательно исследовав больного, медицинские светила Запада пришли к общему выводу, что вряд ли найдется хирург, который сумел бы с полной надеждой на успех сделать такую редкую операцию.
— Впрочем, — подумав, произнес академик Эмберг, — такой человек есть... После смерти гениального Белля успешно осуществить такую операцию смог бы только один‑единственный человек...
— Кто же он? Кто? — раздались вопросы.
— Не Федорова ли вы имеете в виду? — спросил хирург Каспер.
— Да. Я говорю именно о нем, о Федорове, — подтвердил Эмберг. — Я считаю его лучшим знатоком топографической анатомии. Его последняя книга „Хирургия на перепутье“ и прошлогодняя, ставшая сенсацией, операция почек, которую он произвел в Лондоне, подтверждают это.
— Какой Федоров? — услышав русскую фамилию, с недоумением спросил друг больного, абхаз.
— О, это светило в мировой хирургии в наши дни, — сказал академик Майо. — Имею честь быть лично знакомым. Несколько лет с ним переписываюсь. Сергей Петрович Федоров — гениальный хирург! Между прочим, ваш соотечественник... Он живет в Ленинграде.
Разные чувства вдруг охватили и переполнили сердце абхаза: радость, вызванная искрой надежды на спасение больного друга, и гордость за хирурга-соотечественника. Вместе с тем он почувствовал и большую неловкость за свою неосведомленность...
— Неужели вы не знаете Федорова? — спросили его.
— Я живу и работаю в Абхазии, где редко кто болеет, а потому мы мало знаем врачей и живем до полутораста лет, — нашелся абхаз. — Вы не слышали об абхазском долголетии?..
— Давайте к делу! — призвал председательствующий Эмберг. — Надо запросить профессора Федорова, сможет ли он приехать. Так? — С ним согласились.
О решении консилиума было сразу же передано в Москву, и уже на следующий день стало известно, что в ближайшие дни в Париж из Ленинграда приедет профессор Сергей Петрович Федоров.
Когда близкие и друзья больного прибыли на вокзал, то увидели, что встречать профессора собрался цвет медицины Европы.
Поезд подошел к перрону. Из вагона вышел старик небольшого роста, с открытым добродушным лицом и серьезными глазами. Рядом шагала его жена. При виде друзей и коллег по лицу Федорова пробежала мягкая улыбка.
Встреча была сердечной и несколько торжественной.
После первых же приветствий и рукопожатий Федоров сказал:
— В клинику!
Тщательно осмотрев больного, он согласился его оперировать.
В назначенный день операция состоялась. Над оперируемым в глубоком молчании склонились лучшие хирурги континента, с восхищением следя за каждым движением Федорова.
С привычной четкостью хирург совершил сложнейшую операцию. Она длилась больше трех часов и была закончена, к всеобщему восторгу, успешно. В ординаторской Федорову была устроена овация…
Больной быстро поправлялся. Он был связан с Абхазией славной революционной деятельностью, много лет боролся за свободу и счастье ее трудового народа. В знак сердечной признательности правительство республики подарило профессору Федорову, часто приезжавшему отдыхать в Гагру, одну из лучших дач курорта...» (М. А. Лакербай, 2007).

А теперь настоящая история. Родившийся в 1886 г. в Западной Грузии Григорий Константинович Орджоникидзе в большевистской иерархии после 1917 года занимал самые высокие посты: Председатель ЦКК, нарком РКИ, заместитель Председателя СНК и СТО, ответственный секретарь Закавказского крайкома ВКП(б), член ЦИК, кандидат в члены Политбюро ЦК ВКП(б). Историки считают, что он был одним из немногих, кто мог называть себя личным другом Сталина. Биография Орджоникидзе была довольно бурной: до революции он 4,5 года провел в крепости, был сослан в Енисейск, затем в Якутск, находился в эмиграции. Будучи в ссылке, «товарищ Серго» перенес какое-то лихорадочное заболевание с длительным кашлем, которое не получило определенной оценки из-за отсутствия квалифицированной врачебной помощи, а фельдшерских знаний самого Орджоникидзе было явно недостаточно. После революции Серго Орджоникидзе постоянно находился на фронтах гражданской войны, на здоровье не жаловался. Он даже позволял себе определенные эскапады, за что получил однажды головомойку от Ленина:

«5.1.20 

Секретно

Р[еволюционный] в[оенный] с[овет] 14, члену РВС т. Орджоникидзе
т. Серго! Получил сообщение, что Вы + командарм 14 пьянствовали и гуляли с бабами неделю. Формальная бумага...
Скандал и позор! А я-то Вас направо-налево всем нахваливал!! и Троцкому доложено...
Ответьте тотчас:
1) Кто Вам дал вино?
2) Давно ли в Р[еволюционном] в[оенном] с[овете] у вас пьянство?
С кем еще пили и гуляли?
3) — тоже — бабы?
4) Можете по совести обещать прекратить или (если не можете) куда Вас перевести? Ибо позволить Вам пить мы не можем.
5) Командарм 14 — пьяница? Неисправим?
Ответьте тотчас. Лучше дадим Вам отдых. Но подтянуться надо. Нельзя. Пример подаете дурной.
Привет!
Ваш Ленин».

Высокие отношения! Но Орджоникидзе и потом не успокоился. Известен эпизод, когда он хватил кулаком по лицу А. А. Кобахидзе, назвавшего его «сталинским ишаком». Эта история наделала много шума, а спустя 15 лет многие ее участники были расстреляны. Так тогда заканчивались «внутрипартийные дискуссии»…

Переехав в Москву, Орджоникидзе, как и другие высшие партийные и государственные функционеры, стал пациентом Лечсанупра Кремля. Его периодически беспокоила боль в пояснице, дизурия и температурные «свечки». Конечно, номенклатурного пациента консультировали номенклатурные врачи, в заключениях которых с определенного момента появился термин «пиелит» или «пиэлит» — так тогда обозначали «хронический пиелонефрит».

В 1926 году С. Орджоникидзе под псевдонимом Иванов был отправлен в Германию, с которой у СССР тогда была дружба. В Берлине его консультировал выдающийся немецкий уролог — директор урологической клиники госпиталя Шарите профессор Леопольд Каспер (Leopold Casper, 1859–1959). Это был человек замечательный. Выходец из еврейской семьи, он учился в Берлине, в университете Фридриха Вильгельма, в Вене и Лондоне. В 1883 г. стал доктором медицины, с 1885 г. начал заниматься урологией. Л. Каспера подвело происхождение — будучи истинным светилом европейской урологии, он в течение 30 лет был всего лишь приват-доцентом. Должность профессора Каспер занял только в 1922 году. Огромным достижением Л. Каспера было изобретение мочеточникового катетера. Он издал несколько руководств по цистоскопии, учебник и руководство по урологии и мочеполовым болезням. Занимался функциональной диагностикой почек, много лет возглавлял основанное им Немецкое общество урологов. Урология в значительной мере обязана Касперу выделением в отдельную врачебную дисциплину, а не в раздел хирургии. Он учредил и «Журнал урологии». Так вот, как раз Каспер уверенно предположил, что С. Орджоникидзе страдает туберкулезом почек.

Летом 1928 года Орджоникидзе находился на отдыхе в Кисловодске. В это время у него внезапно возникла боль в правой половине поясницы, задержка мочеиспускания, началась лихорадка (до озноба). Диагноз «туберкулез» сомнений у врачей не вызывал, но они сомневались. В Кисловодск немедленно выехали основатель российской урологии председатель Российского общества урологов начальник кафедры госпитальной хирургии ВМА, директор Института хирургической невропатологии профессор Сергей Петрович Федоров (1869–1936) и директор урологической клиники I МГУ профессор Рихард Михайлович Фронштейн (1882–1949), который считался ведущим специалистом по туберкулезу почек и является автором известного афоризма: «Врач, ведущий больного, лично принимающий активное участие в лаборатории, легко ориентируется в исследуемом материале, и заключение его является более близким к истине». В Кисловодске уже находился профессор параллельной пропедевтической терапевтической клиники I МГУ консультант Лечсанупра Кремля Дмитрий Александрович Бурмин (1872–1954). Они и провели консилиум у постели Орджоникидзе, после чего в Москву была отправлена телеграмма: «Общее состояние хорошее, диагноз подтвердился. Туберкулез правого семенного пузырька и почечная пиурия. Окончательное решение требует повторного исследования на туберкулез путем посева и прививки — это будет произведено здесь». Напомню, это было время расцвета бактериологии, как тогда именовали микробиологию. Возможность получить культуру бактерий — возбудителей болезни врачей просто завораживала.

18 июля 1928 г. Д. А. Бурмин докладывает в Москву: «Три недели острых припадков нет. Тупые небольшие боли продолжаются. Температура нормальная. Моча без перемен». Надо сказать, что сначала в моче Орджоникидзе обнаруживали только гной — «пиурию», и диагноз носил пока предположительный характер. Больного это нервировало, и 8 сентября он отправил письмо «куратору» здоровья вождей Емельяну Ярославскому: «Дорогой товарищ Емельян! Пока что я тут торчу без толку. Разов пять лазали мне в почку и как будто выяснили, что больна левая почка, но чем она больна, туберкулезом или простым пиелитом, пока с достоверностью неизвестно, по крайней мере, мне не говорят. Исследования мочи, взятой отдельно из каждой почки, пока коховской палочки не дали, а прививка свинке дает результаты через две недели. …они (врачи — Н. Л.) утверждают, что правая здоровая, а левая больная. Вот дай им вырезать левую, а правая будет продолжать болеть…» Это была такая диагностика in vivo: брюшина морской свинки особо чувствительна к возбудителю туберкулеза, так что животное легко заразить при внутрибрюшном введении инфицированного материала. С потрясающей быстротой морских свинок, которым в брюшную полость была введена моча, полученная при катетеризации мочеточников, отправили в Ленинградский туберкулезный научный институт. Однако там туберкулезного поражения не нашли, о чем заведующий лабораторией С. Щедровский известил С. Орджоникидзе.

«В подвешенном состоянии» Орджоникидзе пребывал до января 1929 года. Тогда был собран консилиум, в состав которого вошли: профессор С. П. Федоров, заведующий хирургическим отделением Кремлевской больницы профессор В. Н. Розанов (1872–1934), Р. М. Фронштейн, директор урологической клиники Первой градской больницы профессор Н. Ф. Лежнев (1873–1932), консультант Лечсанупра Кремля доктор медицины Л. Г. Левин (1870–1938) и заместитель начальника Лечсанупра Кремля М. С. Металликов (1892–1939). Последний, кстати говоря, работал в урологическом отделении Боткинской больницы и вместе с А. Фрумкиным внедрял рентгеноконтрастный препарат, который назвали «Сергозин» (Серго + Зина) в честь Орджоникидзе и его жены Зинаиды. Врачи 8 января 1929 г. вынесли следующее «Заключение о состоянии здоровья т. Орджоникидзе»: «Последние лабораторные исследования, строго и научно поставленные с экспериментальными наблюдениями над морскими свинками, не дают права с уверенностью говорить об отсутствии туберкулезного процесса в правой почке. С другой стороны, клиническое течение болезни у т. Орджоникидзе и целый ряд соображений, связанных с изучением различных анализов, дают право говорить о благоприятном течении основного туберкулезного процесса, о достаточной способности организма бороться с этой хронической инфекцией. Оба эти положения заставляют для данного момента отказаться от оперативного вмешательства. В начале марта должны быть повторены исследования для определения функции правой почки».

Урологи в то время считали, что туберкулез в 80–85 % случаев поражает одну почку, но позднее пришли к выводу, что поражаются сначала обе почки, но в одной процесс затухает, а в другой прогрессирует. Поражения коркового слоя почки на начальной стадии незаметны: первичные очаги туберкулеза не сообщаются с мочевыми путями, и мочевой синдром (бактериурия, пиурия, появление белка и т. п.) не возникает. В этой связи знатоки почечной патологии и туберкулеза того времени Б. Хольцов и Ф. Яновский говорили, с одной стороны, о бессимптомном течении туберкулеза почки, а с другой — предупреждали, что за каждым «пиелитом» может стоять туберкулез.

Ясно, что врачи в случае Орджоникидзе не имели права на ошибку, и они лечили его консервативно (уротропин, теокол, диета, препараты мышьяка и т. д.) почти в течение года. Он даже успел еще раз посетить Кисловодск. Но С. П. Федоров был уверен в том, что «самая большая опасность кроется… в том, что больные, обнадеженные и довольные тем, что их обещали излечить без операции, теряют на это лечение драгоценное время и являются к хирургу тогда, когда часто и нефрэктомия (удаление почки) не дает уже полного успеха». Понятно, что имел в виду маститый уролог: когда туберкулезом поражена только одна почка, ее удаление может исцелить больного.

Осенью 1929 года при исследовании мочи из левого мочеточника Орджоникидзе была обнаружена кислая реакция мочи, уд. вес 1002, белок 0,27 %, 100 и более лейкоцитов в поле зрения, сахар –0,15 %, бациллы Коха в группах до 12 палочек. При повторном исследовании — «гнойные шарики на все поле зрения и палочки Коха в группе из 8 шт».

14 ноября 1929 года С. П. Федоров и Р. М. Фронштейн в присутствии В. Н. Розанова, Д. А. Бурмина, Л. Г. Левина, А. Д. Очкина и сотрудников Лечсанупра Кремля — М. Максимовича и М. Металликова — под общим наркозом произвели С. Орджоникидзе нефрэктомию: «Косой пояснично-брюшинный разрез слева… экстракапсулярная резекция левой почки. Z-образная клемма на hilus, толстая кетгутовая лигатура и клемма на 5 суток. Концы мочеточника смазаны концентрированной карболовой кислотой, рана промыта перекисью водорода. Полость раны выполнена марлевыми полосками и зашита в два слоя: мышцы — кетгутом, шелком кожа». Примечательно, что все свои операции С. П. Федоров описывал в особых тетрадях. Так вот, тетрадь, где была описана операция С. Орджоникидзе, была быстро конфискована сотрудниками СОО ОГПУ СССР.

Заживление раны протекало без осложнений. Менее чем через год Орджоникидзе был назначен Председателем ВСНХ СССР, а в январе 1932 г. — народным комиссаром тяжелого машиностроения. Стал он и членом Политбюро ЦК ВКП(б), но чувствовал себя неважно. Жалуясь на проблемы с печенью и оставшейся почкой, С. Орджоникидзе обратился к директору Государственного научно-исследовательского института обмена веществ и эндокринных расстройств Наркомздрава СССР профессору Игнатию Николаевичу Казакову (1891–1938), автору «метода лизатотерапии». Но тут вышел конфуз: приверженцы традиционных, проверенных методов лечения — профессора Н. А. Шерешевский, С. П. Федоров, В. Н. Розанов, Р. М. Фромгольд и доктор Л. Г. Левин — решительно этому воспротивились. Да и то сказать, после расстрела автора «метод лизатотерапии» бесследно канул в Лету, ведь он и сам не знал состава кислотных гидролизатов, а главное — точного механизма их действия. Изобретателю казалось, что наличие среди его пациентов представителей партийной и государственной элиты — гарантия безопасности, а вышло иначе: его зачислили вместе с Левиным и Плетневым в число «врачей-отравителей» на процессе 1938 г. и расстреляли…

В июле 1936 года к Орджоникидзе пригласили директора клиники эндокринологии Венского университета профессора К. фон Ноордена (Carl Harko Johannes Hermann von Noorden,  1858–1944). Он осмотрел больного наркома (под вымышленной фамилией) и назначил режим, симптоматическое лечение, диету. Повторный осмотр был назначен на февраль 1937 года, но он не состоялся по не зависевшим от К. фон Ноордена обстоятельствам…

По поводу причины смерти С. Орджоникидзе до сих пор ведется дискуссия, но официальное заключение гласило: «Тов. Орджоникидзе Г. К. страдал артериосклерозом с тяжелыми склеротическими изменениями сердечной мышцы и сосудов сердца, а также хроническим поражением правой почки, единственной после удаления в 1929 году туберкулезной левой почки. 
На протяжении последних двух лет у тов. Орджоникидзе наблюдались от времени до времени приступы стенокардии (грудной жабы) и сердечной астмы. Последний такой припадок, протекавший очень тяжело, произошел в начале ноября 1936 года. 
С утра 18-го февраля никаких жалоб т. Орджоникидзе не заявлял, а в 17 часов 30 минут внезапно во время дневного отдыха почувствовал себя плохо, и через несколько минут наступила смерть от паралича сердца.

Народный Комиссар Здравоохранения СССР Г. КАМИНСКИЙ
Начальник Лечебно-Санитарного Управления Кремля И. ХОДОРОВСКИЙ
Консультант Лечебно-Санитарного Управления Кремля доктор медицинских наук Л. ЛЕВИН
Дежурный врач Кремлевской амбулатории С. МЕЦ»

Все представляется очень логичным: почечная недостаточность, если она была, ускоряет развитие атеросклероза или он, «как тень за человеком, следует за гипертонией», наличие которой при поражении почек тоже выглядит вполне убедительным. Стрессовый образ жизни Орджоникидзе мог быть источником формирования ИБС и артериальной гипертензии (тогда жили по принципу «Нас не надо жалеть, но и мы никого не жалели»). Кстати говоря, о «грудной жабе» говорил К. фон Ноорден во время консультации Орджоникидзе!

М. С. Металликов, И. И. Ходоровский, Г. И. Каминский, Л. Г. Левин, С. Мец и И. Н. Казаков спустя два-три года после смерти Орджоникидзе были осуждены и расстреляны как враги народа. Но это уже совсем другая история.

Когда С. П. Федоров извлек удаленную почку Орджоникидзе, в операционной повисла напряженная тишина: почка была совершенно нормальной, с блестящей гладкой капсулой, не увеличена в размерах. Неужели ошиблись? Однако, когда Федоров сделал продольный разрез, врачи увидели, что почка внутри представляла собой огромную каверну! В операционной раздались не предусмотренные хирургическими регламентами аплодисменты. Хирурги, оперировавшие Орджоникидзе, никаким репрессиям не подвергались (у Федорова были раньше аресты и «ссылка» в Москву в 1921–1923 гг.). Теперь Федоров, тайный советник и лейб-медик наследника‑цесаревича, стал заслуженным деятелем науки (как и В. Н. Розанов), получил орден Ленина, (страстный автомобилист!) «Линкольн» и знаменитую дачу в Гагре, где снимали сцену «вечеринки животных» в «Веселых ребятах». Вернее, он получил свою собственную дачу, построенную им до революции, а потом прибранную большевиками к рукам! Рихард Михайлович Фронштейн до конца жизни оставался в фаворе, стал кавалером многих орденов и действительным членом АМН СССР. Никто из участников операции, за исключением Д. А. Бурмина, не пережил Сталина, но никто никогда и не намекал, что «удалили не ту почку» по приказу вождя!

Н. Ларинский, 2001–2015

---

Оставить комментарий:

Имя:*

E-mail:

Комментарий:*

 я человек