Курить или дышать полной грудью — выбор за вами

ХОБЛ (хроническая обструктивная болезнь легких) — хроническое воспалительное заболевание дыхательной системы, возникающее под воздействием различных экологических факторов, главным из которых является курение. Заболевание характеризуется неуклонным прогрессированием и постепенным снижением функции легких с развитием хронической дыхательной недостаточности.

---

«Неунывающий россиянин»

Кто познал сладость хирургической работы и окунулся в ее горечь, тот навсегда останется хирургом.

В. Оппель

Болезнь — это драма в двух актах, из которых первый разыгрывается в угрюмой тишине наших тканей, при погашенных огнях. Когда появляется боль или другие неприятные явления, это почти всегда уже второй акт.

Р. Лериш

…болезнь врача всегда тяжелее болезни его пациентов; пациенты только чувствуют, а врач еще и знает кое-что о том, как разрушается его организм. Это один из тех случаев, когда знание можно считать приближающим смерть…

М. Горький

Чтобы к смерти быть готовым, надо жить и работать, не откладывая дел своих в долгий ящик. Я старался жить так, чтобы за каждый прожитый день иметь возможность держать ответ перед своей совестью.

В. Оппель

 

Нет ничего несправедливее и противоестественнее, чем тяжелая некурабельная болезнь врача. История знает немало трагических примеров подобного рода: С. Боткин и А. Чехов, Н. Пирогов и З. Фрейд, М. Булгаков и И. Кассирский, Г. Свет-Молдавский и Ю. Лорие… Судьба не пощадила и самого, наверное, оригинального и яркого представителя российской хирургической школы В. А. Оппеля, «русского Рене Лериша», по выражению историка медицины…

 

1. «Дело было одно — хирургия…»

Владимир Андреевич Оппель родился 24 декабря 1872 года в Санкт-Петербурге в дворянской семье с очень интересной историей. Отец Оппеля Андрей Михайлович был довольно известным композитором и пианистом, председателем Русского музыкального общества. Мать хирурга Варвара Леонидовна, урожденная Михайловская-Данилевская, происходила из потомственной дворянской семьи. Ее прадед Александр ИвановичМихайловский-Данилевский (1790–1848) был адъютантом М. И. Кутузова-Смоленского (на известной картине А. Д. Кившенко «Военный совет в Филях» он стоит слева от Кутузова). Потом он был тяжело ранен в сражении при Тарутине. Состоял при начальнике Главного штаба, был участником многих сражений 1813–1814 гг. Во время Венского конгресса находился при Александре I, сопровождал императора в качестве флигель‑адъютанта в путешествиях по югу России и на конгресс в Аахене. Стал генерал‑лейтенантом, сенатором и членом Военного совета. Прадед Оппеля по отцу Христофор Оппель, выходец из Германии, окончил Императорскую Медико-хирургическую академию и стал доктором медицины. В захваченной французами Москве Наполеон предложил Оппелю перейти во французское подданство, но тот отказался. Так пишут биографы В. А. Оппеля. Но — странное дело! — в приложении к истории Императорской Военно‑медицинской (бывшей Медико-хирургической) академии 1798–1898 (СПб, 1898), где приведены все списки выпускников и докторов медицины, я имени Оппеля не нашел. Недоразумение?..

Юность В. А. Оппеля прошла на стыке музыки и хирургии, он по чистой случайности не стал музыкантом, а нашел себя в медицине. После окончания с золотой медалью 3-й Петербургской классической гимназии в 1891 г. Владимир Оппель по конкурсу медалей стал слушателем Военно-медицинской академии, где его учителями были подлинные корифеи: И. П. Павлов, П. А. Альбицкий, М. В. Яновский, В. М. Бехтерев, В. А. Ратимов. Именно Владимир Александрович Ратимов (1850–1904), профессор кафедры и директор клиники госпитальной хирургии ВМА, председатель  Общества русских врачей в память Н. И. Пирогова, основатель большой хирургической школы, привил В. Оппелю любовь к своему предмету. «Это была школа, это было обучение, притом были отличные отношения», — писал Оппель позднее. В 27 лет (в 1899 году) В. А. Оппель стал доктором медицины, а в 1900 г. конференцией академии был командирован за границу для «научного усовершенствования» в клиниках Т. Кохера и Ц. Ру (ученик Т. Кохера и Т. Бильрота), в лаборатории И. И. Мечникова и Патологическом институте Р. Вирхова. Неплохо иметь в числе наставников двух нобелевских лауреатов! Командировка прошла успешно, но именно во время нее, в 1901 г., Оппеля впервые посетила болезнь, убившая его 30 лет спустя! Он заболел верхнечелюстным синуситом (гайморитом) слева, быстро осложнившимся фронтитом той же стороны.

В течение трех десятков лет В. А. Оппель был вынужден ежедневно промывать пазуху антисептическим раствором: в противном случае асептика хирургического вмешательства ставилась под сомнение. Он писал: «Думаю, что гайморит и поражение лобной пазухи, вызвав стремление к быстрой технике, повлияли на мое хирургическое воспитание». Тут все понятно: в те времена было достаточно случайной капли из носа хирурга, попавшей в рану, для развития у больного смертельного гнойного осложнения. Вот он и спешил. Но роль тут, конечно, сыграла не спешка, а ежедневное раздражение слизистой оболочки пазухи растворами, которыми она промывалась.

После возвращения из командировки Оппель признался, что единственным занятием, на которое он бы променял хирургию, могла стать «деятельность музыканта-композитора», но «мечта могла оставаться несбыточной, а дело было одно — хирургия».

 

2. «…навсегда останется хирургом»

После приезда из-за границы В. А. Оппель стал ассистентом кафедры Р. Р. Вредена (лечащий врач Г. Распутина), старшим ассистентом кафедры С. П. Федорова (лейб-медик, лечащий врач цесаревича Алексея). Он активно оперирует и публикует за пять лет два десятка научных работ. Неугомонный Оппель оперирует даже во время летнего отпуска в специально для него построенной операционной в имении его матери в Пензенской губернии. Современник писал: «Он (В. А. Оппель — Н. Л.) ежедневно обходил всех больных в клинике, обходы делал очень быстро, но не пропускал ничего…» Ежедневно в семь вечера он приезжал для вечернего обхода. Все экстренные больные тоже попадали к нему.

В 1908 г. В. А. Оппеля избирают профессором кафедры хирургической патологии (общей хирургии) ВМА. Он разрабатывает метод регионарной внутриартериальной анестезии при операциях на конечностях, операцию пересадки мочеточника в прямую кишку при удалении мочевого пузыря и т. д. Из клиники Оппеля вышли будущие российские и советские знаменитые хирурги Н. Н. Петров, С. С. Гирголав, М. Н. Ахутин, Н. Н. Самарин, С. И. Банайтис и др., и у каждого из них, в свою очередь, тоже была хирургическая школа. Есть любопытное сравнение: если представить русскую хирургию в виде многоэтажного здания, то В. А. Оппель один займет в нем целый этаж! В 1909–1911 гг. предметом интереса Оппеля и его учеников стала проблема коллатерального (окольного, редуцированного) кровообращения, и итогом ее разработки стали девять докторских диссертаций и монография «Коллатеральное кровообращение». Именно за эту работу В. А. Оппель был избран почетным членом Лондонского Королевского общества хирургов. К началу Первой мировой войны В. А. Оппель был уже опытным, зрелым хирургом.

 

3. «Долг хирурга — идти до конца»

Общепризнано, что после Н. И. Пирогова В. А. Оппель — крупнейший российский теоретик и организатор военно-полевой хирургии (к ним можно присоединить еще ученика Оппеля — М. Н. Ахутина). Уже 11 августа 1914 года В. А. Оппель стал хирургом-консультантом действующей армии в Восточной Пруссии (Инстенбург и Гумбинен), где происходили самые жестокие и кровопролитные бои армии несчастного А. В. Самсонова (1859–1914), застрелившегося после поражения при Танненберге уже через неделю после прибытия на фронт Оппеля. В ноябре-декабре 1914 года В. А. Оппель заведовал медицинской частью Общества Красного Креста на Кавказском фронте (Тифлисский госпиталь). После нелицеприятного доклада о состоянии санитарной части фронта, которым командовал дядя царя великий князь Николай Николаевич («дядя Николаша»), которого так славят сейчас, Оппеля немедленно отозвали в Петроград. И уже 17 апреля 1915 года он участвовал в оказании медицинской помощи 180 пострадавшим при взрыве на капсульном заводе, а 25 апреля выехал в качестве консультанта на Юго-Западный фронт. Через два дня он попал в автомобильную катастрофу и получил рваную рану носа, нижнего правого века и нижней губы, сотрясение мозга. Подумать только, знаменитый хирург мог ослепнуть гораздо раньше, чем это произошло на деле! Но нужно было оперировать, и он делал это исправно до октября 1915 года.

Дела на фронте шли все хуже и хуже, но Оппель (такова особенность личности!) не терял бодрости духа. Летом 1916 года он консультант-хирург и член Военно-санитарного ученого совета Северного фронта, начальник санитарной части армии Северного фронта, награжден знаком «За отличие под огнем неприятеля». В июле 1916 года во время боев за Ригу в течение недели В. А. Оппель произвел 325 операций (по 47 оперированных за сутки!). Итоги своей деятельности в годы войны профессор В. А. Оппель изложил и обобщил в монографии «Организационные вопросы передового хирургического пояса действующей армии» (1917 г.). 

 

4. «Я люблю знания купать в фантазии…»

После Февральской революции В. А. Оппель в течение четырех месяцев был президентом ВМА, одновременно возглавлял кафедру факультетской хирургии. Затем он снова отправляется на фронт. Вернувшись, продолжает работу над проблемой самопроизвольной гангрены (так тогда называли облитерирующий эндартериит), разрабатывает операцию на голеностопном суставе (атродез — замыкание), лечит «малый хирургический диабет», выводит «эндокринологическую формулу больного», удаляет паращитовидные железы при болезни Бехтерева, облучает надпочечники рентгеновскими лучами, пытаясь вылечить облитерирующий эндартериит. Он пишет «Успехи современной хирургии», «Историю русской хирургии» (книга, непревзойденная до сих пор!). В. А. Оппель — автор многочисленных научных работ, но он принципиально не публиковал их (в отличие от Г. Ф. Ланга) в иностранных журналах. Он блестяще владел пером и был бесподобным лектором. Наряду с профессорством он заведовал хирургическим отделением Государственного рентгено-радиологического института, заведовал хирургическим отделением узловой железнодорожной больницы ст. Ленинград и работал там консультантом. В сентябре 1924 г. возглавил огромное (600 коек) хирургическое отделение больницы имени И. И. Мечникова с онкологическим, урологическим, туберкулезным, гнойным, чистым, сортировочным отделениями и четырьмя операционными. Оригинальный во всем, В. А. Оппель организовал черную операционную: пол, стены, потолок, операционное белье и одежда хирургов — все было черным. Наверное, больной, перед тем как впасть в наркотический сон, ощущал себя в преддверии ада!

16 марта 1925 года высокоорганизованный и требовательный В. А. Оппель был назначен главным врачом больницы имени И. И. Мечникова. Он славился как хирург — среди его пациентов были представители советского истеблишмента, артисты, писатели и ученые.

В личности хирурга поражали две ярко выраженные черты: педантизм и постоянная, неистощимая гипоманиакальность. Один из его пациентов, важный дореволюционный сановник, подметив это, назвал Оппеля «неунывающий россиянин». Не эта ли черта лежала в основе постоянных хирургических фантазий профессора? Впрочем, сколь бы интересными они ни были, им было не суждено пережить своего создателя (одну из таких фантазий пришлось испытать на себе несчастному Н. А. Островскому). Но тогда вообще было время фантазий: А. Богомолец, И. Казаков, А. Богданов, В. Замков усиленно делали сказку былью…

 

5. «…горит голова и учащенно бьется сердце хирурга»

В 1928 году В. А. Оппель был избран председателем XX Всесоюзного съезда хирургов, что было знаком признания заслуг выдающегося клинициста. К своим обязанностям он прибавляет заведование кафедрой Ленинградского института усовершенствования врачей (ЛенГИДУВ). В течение трех лет фантастически работоспособный В. А. Оппель издает три книги: два выпуска «Лекций по клинической хирургии и клинической эндокринологии» для врачей и том лекций по частной хирургии для студентов (они у меня есть, и могу сказать, что и сейчас читаются с интересом). Все идет неплохо, кроме одного: привычный за 29 лет гайморит вдруг повел себя необычно…

В конце лета 1930 года окружающие заметили отчетливое выпячивание (экзофтальм) левого глаза хирурга. В. А. Оппеля стала беспокоить головная боль на стороне поражения и обильные носовые кровотечения. Долго крепившийся хирург обратился за помощью к начальнику ВМА заведующему кафедрой болезней уха, горла и носа Владимиру Игнатьевичу Воячеку (1876–1971). Он был учеником видного сотрудника С. П. Боткина профессора Н. П. Симановского и уже 13 лет являлся профессором кафедры, а в 1930 году как раз ее возглавил. В. И. Воячек после осмотра предположил, что все это проявление «полипозного синусита», и высказался в пользу диагностического выскабливания.

Вероятно, В. А. Оппеля терзали тяжкие предположения, и он обратился к своему бывшему старшему ассистенту, а теперь профессору и директору Научно-практического онкологического института (бывшее онкологическое отделение больницы имени И. И. Мечникова) Николаю Николаевичу Петрову (1876–1964). Н. Н. Петрова считают основателем отечественной онкологии. Он был автором первой российской монографии «Общее учение об опухолях». Тут есть интересный момент: отец онколога военный инженер, генерал и сенатор Н. П. Петров был изображен на известной картине «Торжественное заседание Государственного совета 7 мая 1901 г. по случаю столетнего юбилея». Поразительно: встретились пациент и врач, чьи предки были изображены на двух самых известных в российской истории полотнах! Понятно, что им в тот момент было не до таких сопоставлений: после консультации Н. Н. Петрова Владимиру Андреевичу произвели «тщательное выскабливание левой гайморовой пазухи». Патогистологическое исследование грануляций показало наличие клеток «папилломатозного рака». Операция была дополнена курсом радиотерапии в Государственном рентгено‑радиологическом институте. Боль и кровотечения прекратились, и В. А. Оппель вернулся к привычной работе.

В течение года все было относительно спокойно, но уже в июне 1931 г. головная боль не только вернулась, но и стала еще более жестокой, чем раньше. Выпячивание глаза увеличилось, снова начались носовые кровотечения. Необходимость радикальной операции стала очевидной. Говорят, что В. А. Оппель выслушал приговор внешне совершенно спокойно и ответил, что согласится на операцию только в том случае, если убедится, что сможет оперировать и с одним глазом. В течение нескольких месяцев Оппель оперировал, завязывая левый глаз непроницаемой повязкой, пока не убедился, что сможет делать это уверенно. Когда операция ему была уже назначена, Оппель сам оперировал тяжело раненного офицера-артиллериста, страдавшего газовой гангреной!

Оппель отказался от поездки для оперативного лечения в Швецию, хотя Сталин, как говорили, был не против (за Оппеля якобы ходатайствовал С. М. Киров). После повторного курса лучевой терапии 21 октября 1931 года В. А. Оппелю через ротовую полость была произведена резекция верхней челюсти слева вместе с левым глазом. На верхней стенке левой гайморовой пазухи (в месте примыкания к глазнице) была обнаружена большая раковая опухоль. Через некоторое время был изготовлен сложный протез, и неугомонный Оппель снова начал оперировать, читать лекции, выступать с докладами на заседаниях хирургического общества. Но болезнь беспощадно «грызла» человека, который боролся с ней всю жизнь…

С середины сентября 1932 года снова появилась головная боль и лихорадка с ознобом. В. А. Оппель вынужден был отказаться от проведения операций и лечился дома. Новая, уже третья по счету, операция не избавила его от постоянной головной боли и шума в ушах. В конце сентября интенсивность головной боли снова возросла, лихорадка стала постоянной, стала возникать рвота, пропал сон. Врачи путались в диагнозах, хотя сам В. А. Оппель, прекрасный диагност, настаивал на абсцессе мозга. Предполагая экстрадуральный (вне твердой мозговой оболочки) абсцесс, Н. Н. Петров назначил операцию на 1 октября 1932 года, но тут возник «светлый» промежуток: температура упала, больному стало лучше.

Однако 5 октября состояние резко ухудшилось и В. А. Оппель впал в кому. Консилиум под председательством выдающегося отечественного невролога Михаила Ивановича Аствацатурова (1878–1936) — профессора, заведующего кафедрой неврологии ВМА и неврологическим отделением больницы имени И. И. Мечникова, ученика Бехтерева, Бабинского, Эдингера, Оппенгейма и В. Г. Эрба — согласился с диагнозом абсцесса. Уже 6 октября 1932 г. Н. Н. Петров вскрыл абсцесс, находившийся в области турецкого седла. Через 12 часов после операции, не приходя в сознание, В. А. Оппель умер. На вскрытии был обнаружен «хронический лептоменингит основания черепа», «острый гнойный менингит базальной поверхности варолиева моста». Рецидива рака или метастазов опухоли найдено не было(М. А. Трунин, В. А. Елизаров, 1973; В. Ф. Байтингер, 2003). 

Когда-то В. А. Оппель написал об одном из хирургов: «Умирая, он продолжает учить потомство…» Объективно говоря, его собственная жизнь закончилась на подобной ноте. Все‑таки думали об опухоли, а клиника объяснялась менингитом. Если бы (сослагательное наклонение!) тогда существовали антибиотики, я уверен, замечательный хирург выжил бы и продолжал бы оперировать. В реальности все оказалось печальнее.

Сын В. А. Оппеля Владимир Владимирович в 1942 году получил «десятку» (потомок немца, значит, шпион!), но, к счастью, выжил. Современник писал: «В один из летних дней в лазарете появилось интересное лицо — Владимир Владимирович Оппель, профессор Военно-медицинской академии в Ленинграде, биохимик по узкой специальности, медик по образованию и семейным традициям. Его отец В. А. Оппель был крупным хирургом, упоминавшимся во всех учебниках по хирургии. … Владимир Владимирович был подозревающим всех человеком, везде видел стукачей.

Дело В. В. Оппеля было довольно характерным, но приняло страшные формы. Во время войны Военно-медицинская академия была эвакуирована в Самарканд. Там его арестовали как немца по крови и требовали дать показания на сослуживцев. Он отказался, и его судили за выдуманные преступления и приговорили к расстрелу. Оппель подал кассационную жалобу, и пока она ходила по инстанциям, его поместили в камеру смертников, где он 72 (!) дня ожидал то ли выполнения приговора, то ли его изменения. Каждую ночь раздавался лязг запоров и кого-нибудь брали на расстрел. Камера была большой и никогда не пустовала — на места уводимых появлялись другие приговоренные. Через два с лишним месяца ему пришла замена — 10 лет ИТЛ. Это было осенью 1942 года. Результат — тяжелая гипертония. …то, что испытывал в камере смертников Владимир Владимирович, была отличная экспериментальная модель создания гипертонии у человека: частые, повторяющиеся моменты сверхсильного напряжения всей нервной системы с отрицательно-эмоциональной окраской и с длинным гуморально-гормональным „хвостом“. 

…Глубокой осенью 1952 года заключение В. В. Оппеля окончилось... Владимиру Владимировичу выдали одежду, в которой он был арестован, — полковничью шинель, фуражку, добротные хромовые сапоги. Смотрелся он теперь совсем иначе. Надзиратель, провожавший Оппеля к вахте, сказал с уважением: „Вот, батя, какой ты“» (А. В. Трубецкой, 1997).

Похоронены отец и сын Оппели на Богословском кладбище Санкт-Петербурга. О прямых потомках замечательного хирурга мне ничего не известно. Его родословная — собственный подвиг. Наверное, не могло у «неунывающего россиянина» быть по-другому.

Н. Ларинский, 2001–2015

---

Оставить комментарий:

Имя:*

E-mail:

Комментарий:*

 я человек

 Ставя отметку, я даю свое согласие на обработку моих персональных данных в соответствии с законом №152-ФЗ
«О персональных данных» от 27.07.2006 и принимаю условия Пользовательского соглашения